Сергей Самаров - Кавказский пленник XXI века Страница 2

Армия и участие в боевых действиях кое-что прибавили к моему характеру. Эти солдаты, с которыми я встретился на вокзале, не видели и не знали еще всего того, что видел и знал я. Но они чувствовали себя героями. Я же скромно молчал…

Наверное, если бы Господь не запрещал Адаму с Евой трогать плоды с известной райской яблони, а просто сказал, что эти плоды невкусные, они не тронули бы это яблоко и все уговоры змия оказались бы напрасными. О сладости запретного плода знают все. Армейская дисциплина исключает для солдат алкоголь, делая его тем самым запретным плодом, который сладок. И солдат при каждой возможности старается найти что выпить. Все пьют по-разному. Кто-то просто веселеет и расслабляется, кто-то пьянеет и творит невесть что. Все зависит от человека. В спецназе ГРУ солдаты не являются исключением, но я не припомню случая, чтобы кто-то из моих сослуживцев бывал в стельку пьяным. Наверное, у нас специфика службы такая — мы считались находящимися в постоянно действующей армии. Кроме того, физические нагрузки, выпадающие на солдатскую долю ежедневно, десять раз заставят задуматься, прежде чем выпить больше, чем можешь выпить безболезненно. Если кто-то переборщит, как он утром побежит обязательный марш-бросок? Нагрузки у нас на занятиях обычно бывают такими, что обыкновенному здоровому человеку могут показаться зверством. Но это не нас истязали, а мы сами себя. И кто захочет перед утренним пробегом с вечера пить больше?..

Но вырвавшиеся со службы солдаты часто слишком резко сбрасывают свое напряжение именно с помощью бутылки и стакана. Это я знал и видел давно, еще до того как сам начал носить погоны.

Мы устроились на невысоком каменном крыльце неработающего магазина. Кто-то, хотя и не все, уже усиленно дышал на других запахом свежего алкоголя. Кто-то, не пожадничав, вытащил из своей сумки пару бутылок водки сомнительного внешнего вида. И пластиковый одноразовый стакан многоразового использования появился тут же и быстро прошел по кругу. Пара полицейских прошествовала в стороне, покосилась на нас, но полицейские тоже, возможно, когда-то в армии служили и тоже, наверное, демобилизовались в свое время, поэтому с пониманием прошли мимо.

За первыми бутылками появлялись новые. Я, честно скажу, вообще к водке отношусь без уважения. Не любитель, поскольку много и всерьез занимался спортом. Но когда мне протягивали стакан, не отказывался, хотя сам за ним не тянулся. Пошли отвлеченные разговоры. Рядом оказались какие-то люди. Пара бомжей, у которых профессия на лицах и на штанах написана. Говорили все одновременно, и никто никого не слушал. Один я, наверное, молчал, ничего о своей службе не рассказывая. Может быть, потому меня и выбрал этот человек. Гражданский. Неизвестно, откуда среди нашей компании появившийся. Мне показалось, что это цыган.

— Куда, браток, едешь? — прозвучал равнодушный вопрос.

— В Кострому.

— Земляк! — всплеснул руками цыганистый.

— Нет. Совсем не земляк. Я там ни разу еще не был. У меня там отец живет. Давно его не видел, навестить хочу. А сам я с Урала.

— Поездом или на машине едешь?

— Поездом.

— Я, наверное, раньше тебя доберусь. Недавно знакомых встретил. Через полчаса за мной заедут, и двинем. Через три часа будем там. Кстати, кажется, в машине место было. Если есть желание, могу позвонить, узнать. Поедешь?

— Сколько это будет стоить?

Цену я мог себе представить, а с деньгами у меня было негусто.

— Неужели мы с солдата будем деньги брать! До дома доставим… Звонить?

Перспектива показалась мне заманчивой. Поезда и ждать долго, и идет он долго. Успею к отцу только к завтрашнему утру. А так вечером уже у него буду.

— Звони.

«Бояться мне было нечего», — самоуверенно думал я. У меня не только звание мастера спорта России по боксу, я еще прошел годовой курс боевой подготовки по рукопашному бою спецназа ГРУ. Пять-семь неподготовленных человек уложу голыми руками. В своих силах я был уверен, а после выпитого вообще стал отчаянным храбрецом. Да и кому я нужен! Что с меня взять? Солдатские копейки? Их слишком мало, чтобы рисковать. Моя самоуверенность меня и подвела.

Цыганистый позвонил. Место нашлось. И через полчаса мы с ним вышли к дороге. На прощание нам налили «на посошок». Но я все еще ощущал себя трезвым. Машина вскоре подошла. В ней сидели трое, двое — кавказцы, один — откровенный цыган. Водитель протянул мне руку, представляясь:

— Дауд.

— Саня, — просто ответил я.

Дауд открыл багажник старенькой «Ауди», мы с цыганистым бросили туда свои сумки и сели на заднее сиденье. Я оказался в середине между цыганом и цыганистым. Едва машина тронулась, цыган достал из кармана початую бутылку водки и пластиковый одноразовый стакан. Налил полстакана и протянул мне. Я выпил. И еще успел удивиться, что больше никому цыган не налил, но тут же все окружающее — люди, машина, дорога — поплыло у меня перед глазами, и я уронил голову на грудь. Сквозь туман до меня донесся голос цыганистого:

— Все. Это последний. Купе забито до отказа. Плати, Дауд.

— Нет проблем, — ответил водитель…

Что за отраву мне подсунули, до сих пор не знаю. Но подействовала она сразу.

И сколько я находился в отключке, тоже вспомнить не смог. В себя я пришел от тряски. Болтало жестоко, как на виброплатформе. Есть такая штука забавная. Еще до армии, когда я занимался спортом, забрался однажды шутки ради, на эту самую виброплатформу. В нашем Дворце спорта работал фитнес-центр, там и был этот только входящий тогда в моду новый тренажер. Но сейчас при воспоминании о виброплатформе мне не казалось, что я нахожусь в спортивном зале. Я вообще не мог здраво сообразить, где нахожусь и что со мной произошло, хотя за год службы в спецназе ГРУ научился просыпаться всегда с ясной головой и в твердой памяти, готовый сразу к действиям. Это потом уже, «задней памятью» осмысливая происшедшее, я составил себе приблизительную картину. А тогда долго не мог открыть глаза, веки были тяжелее чугуна. И все лицо, как и голова, было непривычно тяжелым, неспособным к быстрым реакциям. Еще не открыв глаз, я поднял к лицу такие же тяжелые и неповоротливые руки, потрогал его, слегка потер глаза и только после этого открыл их. Но мало что увидел. Я мог бы даже подумать, что ослеп, если бы свет с улицы не проникал через несколько щелей. Лицо было отекшим и опухшим, меня слегка тошнило, голова гудела, словно ее засунули в гудящий колокол. Тело было непривычно непослушным, вялые мышцы налиты свинцовой болью. Ощущение такое, будто я только что выбрался из-под гусениц пляшущего на мне танка. И только тогда я частично вспомнил, что со мной произошло. И не просто вспомнил, а сразу попытался проанализировать ситуацию и не понял, почему пошел за этим цыганистым парнем, почему я согласился с кем-то поехать на машине. Что это было? Знаменитый цыганский гипноз? И, естественно, меня волновал вопрос, зачем цыганистому, Дауду и другим все это было нужно? Я понимаю, что в Дагестане, когда был там в командировке в составе своего взвода, я еще мог бы представлять какой-то интерес для бандитов. Заложник или пленник, за которого можно получить выкуп. Но захват человека в Москве, где меня никто не знает, рядом с вокзалом, где нет друзей и знакомых, а есть только попутчики, — какую цель могут преследовать эти люди? И почему кавказцы были вместе с цыганами? То, что цыгане испокон веков живут по нормам имморализма[3], это ни для кого не секрет. От цыган я никогда ничего хорошего не ждал. Впрочем, и от представителей кавказских народов тоже. Еще наш заместитель командира батальона по воспитательной работе майор Коновалов, помнится, объяснял нам перед командировкой на Северный Кавказ, чем в первую очередь отличается менталитет русского человека от менталитета кавказца. А отличается он тем, что в случае какого-то конфликта русский человек примет сторону того, кто прав, а кавказец примет сторону кавказца. Это особенность большинства малых наций, своего рода гарантия их выживаемости. Но эта же особенность, как считают философы, никогда не позволит тем же кавказцам создать большую и мощную империю. Империя, какая была создана когда-то русскими царями, включала в себя множество народов. А приверженность к своим не позволит им стать главным народообразующим составляющим в обществе. А все попытки создать империю с помощью силы обречены на провал. То есть создать можно, но удержать власть не получится. Даже Римская империя давала лучшим представителям завоеванных народов римское гражданство, но все граждане и неграждане одинаково подчинялись римскому праву, которое до сих пор стоит во главе любой правовой системы, и лучшего, говорят, человеческие умы выдумать не могли.