Сергей Самаров - Человек без лица Страница 2

В Чечне и прокурорские работники, и сотрудники ФСБ ходят в одинаковой с войсковиками камуфлированной форме, чтобы не «светиться» издали. Только знаки различия в петлицах собственные. Но петлиц под халатами, как и погоны, не видно.

– Из ФСБ, – ответил капитан.

– Да, значит, это по вашей линии.

– Что он сам говорит? Что с ним случилось?

– Он ничего не говорит. Он почти без сознания. По крайней мере, на вопросы не отвечает, хотя реакция на боль положительная. Не пьян. Может быть, наркота. Но я не уверен. То есть зрачок расширяется. В наркотическом опьянении чаще всего этого не бывает. Хотя все зависит от вида наркотика… Некоторые сами зрачки расширяют… Впрочем, в этом вопросе я не специалист.

– Что такое «почти»? Я не понимаю такой формулировки, – недовольно сказал капитан.

– Я же говорю – я бы подумал, что он в наркотическом опьянении. Но гарантировать не могу. Внешний вид не говорит, что это наркоман. Слишком холеный. Кроме того, наркоманы пластические операции не делают. Их такие мелочи, как внешность, волнуют мало…

– Пусть так. Когда нам можно будет поговорить с ним?

– Только завтра. Сейчас его обработают, потом поставят укол, и до завтрашнего обеда проспит, голубчик, как убитый. Завтра подходите?

– Надо бы часового рядом с палатой поставить, – в раздумье сказал подполковник.

– Ни к чему. – Хирург усмехнулся. – После укола даже лунатики спят. У нас палата на восемь человек. Офицерская. В солдатской народу больше, и мы его в офицерскую. За ним присмотрят.

– Его разве не в послеоперационную?

– Что ему там делать? У него только побои. В общую… А завтра уже забирайте. Мы его сразу выпишем.

И, не обсуждая далее вопрос, полковник заспешил по коридору к человеку, который остановился по его знаку. Старший опер переглянулся с опером, оба синхронно пожали плечами и двинулись в сторону лестницы. Похоже, что им здесь в самом деле больше узнать нечего.

Это дело не привлекло к себе особого внимания. Человек без документов… Избит… Именно потому, что без документов, омоновцы с блокпоста сразу позвонили, как и полагается, в ФСБ, и только после этого вызвали санитарную машину. Потом еще и из больницы звонили в прокуратуру. Но из прокуратуры тоже позвонили в ФСБ. Дело показалось не срочным, мелким, и всем хотелось его сбросить на работающие параллельно структуры… Тогда о пластической операции разговор не заходил. Теперь зашел, и…

Завтра, когда неизвестный проснется, можно будет все и проверить…

Пятиэтажный стандартный дом из силикатного кирпича отремонтировали совсем недавно. В Ханкале военных больше, чем гражданских, и здесь восстановительные работы идут быстрее, чем в других городах и районах Чечни. И значительная часть жильцов дома после ремонта сменилась. Кто-то уехал насовсем – одни подальше от Кавказа, Россия-то большая, другие обосновались за границей, кто-то за годы разрухи и повсеместного разлада погиб, а кто-то до сих пор в горах прячется от федералов. Некоторые и не с боевиками, но предпочитают у родственников в горных селениях выждать самое опасное время. И не знают даже, что дом восстановили и даже электричество подключили, отопление, воду дали… Но никто не ведает, где искать хозяев, не заявивших свои права на квартиры. А когда кругом столько бездомных, желающих вселиться в стены найдется немало. Да и военных поселили здесь же. Только в одном подъезде Мадины, считай, два этажа из пяти им отдали. Но и не военных она тоже всех в лицо не знает. Слишком много вселилось в дом незнакомых, а одна квартира в их подъезде вообще считается общежитием.

Мадина пришла с базара, где торговала чужим товаром, получая за эту работу столько, что едва хватило бы одну себя прокормить, не говоря уже о детях. А их трое. Муж тоже зарабатывает не много. Но и за эту работу уцепился, рад, что хоть что-то имеет, но каждый день задерживается – на час, а то и на два позже жены приходит, хотя заканчивает работать официально на час раньше. Иначе нельзя, иначе на его место могут и другого подыскать, кто задерживаться будет…

Поднявшись к себе на четвертый этаж, она стала открывать дверь, когда услышала за спиной шаги и оглянулась. По лестнице поднимались два человека. У одного в руках большой «дипломат». Выглядят оба интеллигентно. Может, и видела их когда-то, может, не видела – Мадина точно сказать не могла. Да рассматривать их некогда. Мадина пыталась открыть дверь, но что-то ключ в замке не проворачивался.

– Тебе помочь? – услышала голос за спиной.

Не чувствуя беды, она посторонилась, чтобы мужские пальцы, конечно же, более сильные, чем ее, справились с непослушным ключом. Они и справились. Легко, словно и не было никакой проблемы. Мадина толкнула дверь, и с порога позвала старшего сына:

– Азат!

Но сын не отозвался. Она хотела еще раз позвать, чтобы он взял у нее из рук тяжелую сумку с чужим товаром, но тут двое мужчин, что все еще не ушли с лестничной площадки, просто затолкнули ее в квартиру. И сами вошли следом. Дверь тотчас плотно, но без стука прикрылась. И замок щелкнул.

Мадина возмутилась, испугалась, но даже закричать или сказать что-то не успела, когда увидела наставленный ей в голову пистолет. И другой пистолет, наставленный на сына… В квартире оказалось еще двое мужчин. Только теперь, рассмотрев их, она убедилась, что лица незнакомые. Это явно не жильцы их дома.

– Мы вас не тронем… Только погостим недолго… – сказал младший, с красивым, но неприятным лицом. Впрочем, сказал совсем без угрозы, почти извиняясь.

– Что вам надо? – спросила Мадина, подозревая, что их хотят просто ограбить, что в республике не в диковинку. Пожалела, что носит с собой товар. Чужой товар… Теперь за него не расплатиться…

– Надо, чтобы вы сидели тихо, внимания не привлекали и нам не мешали. Будете мешать… Не маленькая, сама понимаешь… Сына пожалей… И других детей… У тебя же еще двое?

– Двое…

– Гуляют? Когда прибегут?

– Не прибегут. Они у бабушки ночуют.

– Найти не долго… Побереги и их тоже…

Она поверила, что жизнь детей сейчас только в ее руках. И поняла, как надо себя вести, чтобы не случилось чего-то страшного. Ее грубо затолкнули на кухню, и посадили рядом с сыном. Азат молчал, красными воспаленными глазами смотрел на незваных гостей. Рядом пристроился самой пожилой из четверки и пистолет из руки не выпускал, поигрывая стволом, переводя его с матери на сына и обратно.

Трое ушли в большую комнату.

Говорили между собой по-чеченски чисто, но это были не чеченцы. Чуть-чуть другое произношение, – уловила Мадина. Может быть, более правильное. Не говорят так правильно в народе. Не всегда все фразы договаривают до конца, потому что продолжение понятно и без лишних слов. Эти договаривают. Но понять, кто они, Мадина не смогла.

Ожидая, что грабители будут их бедную квартиру обыскивать, она прислушивалась больше к звукам, чем к речи, представляла движение людей по комнате. Но так и не услышала, как открылась дверца платяного шкафа, где под постельным бельем были спрятаны небольшие сбережения семьи. А потом надолго установилась тишина. Мадина не знала, что и предположить, не понимая, чем мужчины занимаются там, за стеной, чего они ждут. Может быть, прихода мужа? Может быть, именно он им нужен? Тогда это беда еще большая…

Потом по звуку догадалась, что открывают окно. Зачем открывают? Мадина несколько дней назад старалась, заклеивала щели в рамах полосками бумаги. А мужчины эту бумагу отрывают. Но и не в этом дело. Если окно распахнуть полностью, внутренняя рама не держится и падает. Разобьют стекло, пока найдешь другое, чтобы заменить, вся квартира выстудится. Но возразить Мадина не посмела. Даже предупредить не решилась.

Но стекло не зазвенело…

– Это он? – спросил один мужчина другого там, за стеной.

– Подожди… – другой ответил неопределенно, и раздались новые звуки. Мадина догадалась не сразу, что набирают номер на трубке сотового телефона. – Что не сообщаешь? Да… Да… Которого привезли только что? Он? Понял… Он…

– Работай! – со стороны первого мужчины прозвучала откровенная команда.

А еще через несколько секунд раздался выстрел. Громкий и звучный в стенах тесной квартиры. Он по ушам ударил даже Мадину, находящуюся на кухне. И она испуганно обхватила двумя руками голову сына.

– Порядок, – сообщил третий голос.

– Куда попал?

– В ухо. Мозги должны из другого уха вылететь?

– Вылетели?

– Там зеркала нет. Мне не видно.

Мадина догадалась: «порядок», это значит, что кто-то убит. Вокруг так много убивают, так много знакомых нашло себе место на кладбище, а многие погибли и вообще неизвестно где, что чужая смерть не волновала…

Через минуту троица вернулась на кухню. Один на ходу продолжал закрывать свой «дипломат». Тот молодой, что командовал всеми, протянул Мадине пачку долларов. Она взяла робко.

– Здесь тысяча баксов. На базаре плати. Они фальшивые. Менять надумаешь, «заметут»… Это тебе плата за молчание. А начнешь болтать… О детях подумай…