Евгений Сухов - Пираты офшорного моря Страница 2

Эти чудаки-фетишисты последующие три года позволяли ему вести весьма привольную жизнь.

Работа была не пыльная, не требовала огромных энергозатрат, не нужно было устанавливать рекорды по поднятию тяжестей. Если от него что и требовалось, так только изобретательность по части изъятия личных вещей эстрадных звезд и прочих знаменитостей. А потому ему не однажды приходилось применять актерские задатки и представляться лифтером, сантехником, а однажды, надев белый халат, он вовсе отрекомендовался гинекологом.

Но дело того стоило!

Когда заказов стало поступать очень много и у Тимофея просто не хватало физических возможностей удовлетворить спрос, тогда он подключил к делу двух своих школьных друзей, изнывающих от безделья и не знавших, где можно сорвать хорошую копейку.

Поначалу они встретили его предложения с явным недоверием. Возник традиционный вопрос: какой идиот в наше время станет выкладывать за чужие несвежие стринги пять тысяч долларов… Но когда Тимофей на глазах приятелей вынес из гримерной известной танцовщицы капроновые чулки весьма сомнительного качества, которые тут же и продал на выходе полноватому мужичку лет сорока пяти за весьма кругленькую сумму, то они всерьез призадумались. Странно было наблюдать за мужчиной, который, уткнувшись лицом в чулки, шумно и с невероятным аппетитом, расширенными от восторга ноздрями, вдыхал запах предмета своего обожания. А потом, повязав чулки на шею будто шарф, он гордо пошел по улице.

Еще через неделю приятели дали название своей неофициальной компании – «Корпорация ценностей». Как позже выяснилось, в Москве существовало целое сообщество воришек, гонявшихся за вещами знаменитостей (они называли себя «раритетчиками»). Однако наиболее активных, таких как они, насчитывалось не более полусотни.

Некоторые группы раритетчиков имели конкретную специализацию и промышляли вещами исключительно оперных певцов, что накладывало на их внешность, манеру одеваться и поведение определенный отпечаток. Они выглядели неимоверно важными, серьезными и сосредоточенными, словно готовились к выходу на сцену. Другие, напротив, были невероятно коммуникабельны, веселы, остроумны – это были раритетчики всевозможных звезд реалити-шоу, славившихся раскрепощенностью и экстравагантностью.

Группа Тимофея Воропаева особой специализации не имела и охотно бралась за ту работу, за которую хорошо платили. Тем более что уже были отточены определенные методы и изощренные приемы, позволявшие проникнуть даже к самой закрытой звезде. Самым проверенным методом, разумеется, был подкуп: за щедрое вознаграждение мог дрогнуть даже самый стойкий охранник. А уж если не удавалось пробить эту брешь, приходилось обращаться к обслуживающему персоналу, который за весьма скромное вознаграждение способен был вынести из комнаты знаменитости даже личную кровать.

Так что жилось им небедно и даже где-то весело. Вскоре выкристаллизовался своеобразный корпоратив, так сказать, клуб по интересам, и Тимофей находил время, чтобы встретиться и пообщаться с коллегами из других областей этого промысла.

Выработался даже своеобразный кодекс, нарушать который считалось неприличным. Среди звезд имелись люди, которые были вхожи в самые высокие политические кабинеты – режиссеры, снявшие культовые фильмы, или артисты, имеющие влияние в политической тусовке. От таких следовало держаться подальше – не из чувства благоговения перед их талантами, а из чувства элементарной безопасности. Уж эти могли надолго отравить существование! Тимофей мог припомнить случай, когда за решетку отправились пять человек – только потому, что со стола народного артиста была похищена его любимая авторучка. Ладно бы она представляла собой какую-нибудь историческую или антикварную ценность, а то ведь ручку эту ему подарила любовница, с которой он расстался три года назад, но ручку продолжал хранить в своем кабинете как память.

Лучше работать по-мелкому, втихую, не привлекая к себе особого внимания – красть трусики и лифчики у звездочек, которых полно на эстрадном небосводе. Правда, время их существования не столь длительное, но вполне хватало на то, чтобы месяц-другой безбедно прожить на деньги за какую-либо вещицу. И даже кое-что отложить на черный день.

Собирались по субботам, чтобы подвести итоги проделанной работы и обсудить планы на ближайшие дни. Складывались ситуации, когда с заказом невозможно было справиться в одиночку, приходилось действовать всей группой.

В этот раз отчитывался Леша Панкратов, крупный, добродушный блондинистый парень с пухлыми губами. Людей с такой комплекцией, как у него, обычно называют шкафами. Гору рельефных мускулов увенчала сравнительно небольшая белокурая голова, которая, казалось, была прикреплена к нему от другого тела. Такую фигуру можно было представить на поле брани, прокладывающую путь самоходным орудиям, а то и целому танковому соединению, но уж никак не умелым охотником на предметы женского туалета. Но подобное занятие, кроме куска хлеба с густо намазанной икоркой, давало еще целый ряд преимуществ: например, он стал вхож в эстрадное закулисье, где роем клубились хозяева и хозяйки предметов его охотничьих интересов. Обходительный, фактурный, Алексей нравился женщинам, легко завязывал с ними близкие отношения, но никто из них не мог даже предположить, что в первую очередь его интересовали не их сдобные телеса, а предметы их интимного туалета. Так что они бывали чрезвычайно удивлены, когда после бурного свидания с галантным молодым человеком у них вдруг исчезали эксклюзивные пояса или пропадали ночные рубашки.

Как бы там ни было, но жил Алексей весело, перепрыгивая из одной койки в другую, и, похоже, ничего не собирался менять в своей жизни.

Глянув на вино через тонкое стекло, он продолжал прерванный рассказ.

– Задышала она тяжело, в самое ухо. Вижу, созрела девка. Ну, я и начал с нее платье стаскивать. Поначалу-то ничего было, выскользнула она из него, как ящерица из кожи, а когда лифчик начал снимать, отстранилась от меня и говорит: «Я сама». Ну что тут делать, стою, жду. А она аккуратненько так на стульчик белье складывает, как будто не у любовного ложа, а в бане раздевается. А я голову ломаю, как же у нее лифчик-то стянуть.

Тимофей сдержанно усмехнулся. Ситуация была знакома: одно дело, когда, имитируя страсть, разбрасываешь предметы женского туалета по всей комнате, где запросто может «затеряться» вещица, столь нужная заказчику, и совсем другое, когда женщина, не потеряв рассудок, аккуратно укладывает свою одежду. Потом трудно будет убедить ее в том, что трусики исчезли вследствие необузданного воссоединения двух тел.

– А ведь мне за него три тысячи баксов обещали! Думаю, что делать? И тут вспоминаю, что под кроватью у меня валяется похожий лифчик! Не такой изящный, как у нее, но тоже черный! Думаю, как же его достать, чтобы она не заметила? «Переворачивайся», – говорю. И вот пока она растопыривалась, я сунулся под кровать и поднял этот лифчик. Хорошо, она не заметила. Повернулась ко мне и спрашивает: «Ты чего, уснул там, что ли?» А я говорю: «Любуюсь тобой». Гляжу на нее – ничего так станок, не прогадал. Ухватился за него обеими руками, ну и пошел, как я это умею.

Тимофей невольно улыбнулся: в возможностях приятеля он сумел убедиться на прошлой неделе, когда они, познакомившись с двумя подругами, повели их в холостяцкую берлогу Алексея. В комнате, где Алексей уединился со своей новой знакомой, поднялся такой невообразимый стук, словно всю ночь он занимался ремонтными работами. Удивительно, но соседи к молодецким забавам Алексея относились с большим пониманием, и за то время пока он колотил спинкой кровати о стену, никто даже не постучал, чтобы выразить свое неудовольствие.

– На двадцать пятой минуте вспомнил, что нужно подменить ей лифчик. Потянулся к ее одежде, а она мне так яростно кричит: «Не останавливайся! Побыстрее давай!» Хочу честно сказать, мужики, не знаю, как и выдержал, думал, что не хватит меня. А тут она вдруг как-то сразу напряглась, заорала. Потом вдруг ее пот прошиб, она выскочила из моих горячих объятий и плюхнулась животом на постель. Я думал, мужики, что я ее того… до самой смерти уделал, гляжу, совсем не шевелится. Мысли какие-то нехорошие стали в голову приходить. Раздумываю, как же мне от трупа-то избавиться? Да и как же я ее в таком непотребном виде тащить стану? Но смотрю, реснички у нее задергались, ну и вздохнул облегченно, слава богу, живая! Спрашиваю: «Ты как?» А она мне отвечает: «Сил моих бабских нет, ногами даже пошевелить не могу». Я уж понял, что она с полчаса не очухается, поднялся потихонечку, лифчик ее взял, а вместо него старенький подложил. Только я рядышком прилег, как она глаза открыла и спрашивает: «Чего же ты со мной сделал?» Я тут перепугался, думал, неужели заметила? Под простачка решил сыграть, спрашиваю: «А что такое?» А она говорит: «Ты меня чуть на тот свет не отправил, теперь я поняла, что такое рай». Вот так-то, братцы. Только я прилег, чтобы с силами собраться, а она меня в бок толкает: давай по новой! Ненасытная баба попалась, ведь даже толком не отдышался…