Михаил Нестеров - Особо охраняемый объект Страница 2

Камелия поднялась на палубу яхты, подошла к Миа, поздоровалась с ней за руку, игриво потрепала за щеку двухлетнюю Сабиру:

– Какая милая девочка.

Эбель поторопил ее:

– Спустимся в каюту, Камелия. Там нас поджидает ювелир с необходимым оборудованием для экспертизы. Миа, пожалуйста, спуститесь с Сабирой в свою каюту. – Он отыскал глазами своего шкипера по имени Хаким Раух. – Хаким, проводи их и возвращайся на место.

Хаким кивнул и помог хозяйке с ребенком спуститься по крутому трапу.

Кают– компания была большой. Казалось, трап вел совсем в другое судно, в другой, более вместительный отсек.

За круглым столом разместились Анвар, Камелия и ювелир, прибывший из Парижа. Камелии в этой сделке адвокат был ни к чему, тем более оценщик и ювелир. Она принесла подлинник и сама назначила цену.

…Ювелир находился в оцепенении больше минуты. Он много раз слышал о «Шаммурамате», много раз видел рисунки этого камня, опубликованные в специальных изданиях, где были приведены его уникальные данные, а также схемы огранки.

– Боже, какая огранка… – упавшим голосом, будто «Шаммурамат» лишил его сил, прошептал ювелир.

Он не решался оценить этот великолепный бриллиант. Все четыре фактора[2] поражали его воображение.

– Какой цвет… – снова прошептал он. Теперь он, ослепленный бриллиантом, уверовал в то, что «Шаммурамат» больше, чем «Большая звезда Африки», вправленная в английский королевский скипетр. Пусть на один или два карата, но больше.

Он с трудом оторвался от бриллианта. С трудом вспомнил свои последние слова. Кажется, он тихо восторгался его цветом. Отчего-то глядя на хозяйку «Шаммурамата», он сказал:

– Цвет – это ощущение, доставляемое глазом сознанию. Восприятие у всех разное. Вот у вас, мадемуазель, например, врожденный слух, у меня развито с рождения чувство цвета. Вы действительно хотите… – Ювелир словно проглотил слово «продать». Он вздохнул: «Просто она не знает, что делает. Она по страховке может получить такие деньги, что ей хватит до конца жизни. А „Шаммурамат“ займет достойное место в Лувре. Он затмит остальные камни, картины, он и ей принесет немало процентов…»

К реальности ювелира вернул голос Анвара Эбеля:

– Мне нужна официальная оценка «Шаммурамата». В отчете можете не указывать название камня.

«Господи боже мой, зачем? – недоумевал ювелир. – За каким чертом этому богатому кретину официальная оценка?» Но все же взялся за работу. Он в течение получаса изучал камень, после чего вверху чистого листа бумаги проставил дату, слева написал свое имя, указал свой парижский адрес. И дальше:

«Я провел оценочную экспертизу ювелирного изделия, из которого следует:

алмаз высшего качества удлиненной прямоугольной формы, весом 531,2 карата, по стандарту CIBJO имеет цвет EW[3] и прозрачность IF[4], ступенчатую (изумрудную) огранку – шестнадцать ступенчатых граней сверху и двадцать четыре снизу. Стандарты прозрачности установлены при 10-кратном увеличении и нормальном освещении с использованием бесцветных выпуклых линз.

По моей оценке, текущая стоимость вещи составляет…»

Ювелир оставил место для включения стоимости и обратился к Эбелю:

– Дорогой Анвар, вы можете поставить любую цифру, а можете написать: «алмаз бесценен». Что является истиной. Вы только представьте себе, что до огранки он чуть-чуть не дотягивал до одной тысячи каратов! После короткой паузы он продолжил: – Вы приобрели вещь, из-за которой вас будут преследовать до конца жизни.

– Вряд ли, – самонадеянно ответил Анвар.

Он подошел к секретеру, который органично вписывался в обстановку кают-компании, и с трудом вынул из него тяжелый архаический саквояж кордовской кожи. Положив его на стол и открыв, он предложил Камелии пересчитать деньги. Та отказалась, изящно пожав плечами:

– К чему условности, мон ами? Я доверяю тебе, как себе, Анвар. Кстати, основная сумма перечислена на мой счет?

Хозяин яхты передал ей платежный документ, из которого Камелия сделала один-единственный вывод: она богата, как прежде. И у нее есть наличные деньги и умопомрачительный счет в банке.

Анвар словно не слышал последнего вопроса Камелии. Он обратился к ювелиру:

– Тогда, может быть, наш уважаемый эксперт снимет свой процент?

Со словами «право, мне неловко» ювелир вынул из саквояжа несколько пачек, вскрыл одну из них и проверил несколько купюр. Открыв свой чемоданчик, он сложил инструменты, накрыл их бумагой, сверху положил деньги. Посмотрел на Анвара, на Камелию, на свое отражение в иллюминаторе и сказал:

– Считаю, сделка прошла успешно. Надеюсь, стороны остались довольны. Со своей стороны я сделал все, что мог. Поздравляю вас! И – желаю удачи.

За эти полчаса с небольшим яхту и катер отнесло от места стоянки на сто – сто пятьдесят метров. Хаким Раух не обменялся с командой катера ни словом. Он стоял за штурвалом моторной яхты с таким видом, словно в любой миг был готов завести мощный двигатель и дать ему полные обороты. Моторная лодка, которая терлась привальным брусом о борт яхты, будто относила яхту от берега.

– Приятель! – крикнул Хаким мотористу.

– Да? – с готовностью отозвался тот.

– Натяни швартов. Я подведу нашу пару ближе к берегу. Или отдай швартов. Я пойду медленно, догонишь.

Моторист занял место в кокпите, а шкипер катера вдруг поднялся на борт «Мневиса».

– Не против, если я посмотрю блок управления яхтой? – спросил Рашид, скрывая за рубашкой навыпуск французский пистолет MR-73. Этот револьвер был популярным в странах Европы, являлся штатным оружием французской жандармерии, а также групп антитеррора. Рашид купил его через своего знакомого француза, который работал в газете. У него был не укороченный, а «полноценный» 133-миллиметровый ствол. В барабане мощные патроны фирмы «Магнум».

Хаким чуть помедлил, прежде чем разрешил Рашиду подняться на мостик. Там, как и полагалось, все сверкало чистотой. Рукоятки управления и обрамления приборов из слоновой кости. Даже ветровой козырек не слепил глаза хромом или никелем: его пластичная вставка имитировала ценный поделочный материал.

Рашид стоял за спиной Хакима. В первые мгновения он решил убить его из пистолета, но шум привлек бы хозяина яхты.

Рашид вынул из кармана выкидной нож и нажал на кнопку. Длинное и острое лезвие вылетело из паза со звуком вернувшейся в исходное положение затворной рамы пистолета. Хаким был готов к чему угодно, только не к атаке, он обернулся к Рашиду. На двух судах, которые швартовы превратили в уродливый катамаран, происходила тайная и… все же честная сделка, основанная на доверии. И вот доверие было нарушено. Рашид умел обращаться с ножом. Он коротко замахнулся, вонзил клинок в подреберье противнику, свободной рукой закрыл ему рот и навалился на него всем телом. Хаким спиной распластался на панели приборов, но ни один переключатель, ни одна кнопка, рычаг не привели в действие механизмы. Хаким машинально потянулся к кнопке стартера, но Рашид уже вынул ключ из замка зажигания…

Вынул ключ…

Хаким понял, что его рот уже не закрывает сильная рука и он может закричать. Но первая же попытка оказалась провальной. Что-то булькнуло в его горле, а затем рот наполнился пенной, как коктейль, кровяной смесью. Казалось, она настолько пропитана кислородом, что закипала на его губах, запекалась на подбородке, как лава, и уже не давала дышать.

Рашид провернул нож в ребрах рулевого. Выровняв лезвие параллельно ребрам, между которых находился клинок, он провел им до позвоночника. И только потом отпустил жертву. Отерев нож о рубашку Хакима, Рашид скользнул с рубки на перилах, без помощи ног.

Внизу его уже поджидал помощник, вооруженный таким же револьвером, как и Рашид. Али дал команду: «Вперед!» – и первым принялся ее исполнять. Он неслышно спустился по трапу и оказался напротив двери кают-компании. Резко распахнув ее, он пропустил вперед напарника и направил пистолет на Анвара.

– Ни слова! Ни звука! – негромким голосом предупредил он его. – Иначе шумно будет в каюте, где укрылись твоя жена и дочь.

– Чего вы хотите? – Этот неуместный вопрос все же прозвучал.

Рашид рассмеялся. Он не стал сближаться с Анваром.

– Дорогая, подай мне то, что принадлежит нам по праву.

Камелия, бледная, оттого еще более обольстительная, превратилась в помощницу грабителя. Она взяла со стола драгоценный камень и положила его в мешочек. Закрыла саквояж, вздрогнув от двойного щелчка замков, едва приподняла его. Покачала головой: «Я не осилю, он очень тяжелый», адресовала она этот жест Рашиду.

– На пол! – приказал Рашид, указывая стволом французского револьвера то на Анвара, то на ювелира. Первым приказ выполнил ювелир. Он растянулся на полу, заложив руки за голову. Чуть помедлив, к нему присоединился сам Анвар. Он хотел было заговорить о безопасности жены и дочери, но ему не дал этого сделать помощник Рашида. Он оглушил хозяина яхты ударом рукоятки пистолета по голове. Такой же удар получил и ювелир. Затем он ловко связал их.