Гарольд Роббинс - Босс Страница 2

Все произошло так, как она и предсказывала. Джек кончил быстро, выстрелив, словно из пушки. Часть спермы вылилась и теперь блестела на ногах Кимберли.

— Налью нам еще по стаканчику, прежде чем мы начнем снова, — пробормотал он.

Едва он разлил виски, в дверь постучали. Джек подошел к двери.

— Кто?

— Grossvater[2].

Кимберли услышала. Она бросила Джеку синий халат, а сама, спрыгнув с кровати, накинула оранжевый шелковый халатик.

Джек открыл дверь.

— Willkommen, Herr Professor[3], — так он обращался к дедуле давних пор, зная, что старику это нравится.

Йоханн Лерер оглядел номер и улыбнулся, скорее глазами, чем ртом.

— Боюсь, я мешаю… мешаю…

Кимберли поплотнее обтянула себя халатиком, тем самым открывая, что под ним ничего нет.

— Раз уж так вышло… — продолжил Йоханн Лерер. — Вам еще представится случай. Много случаев. Когда вам не помешают даже мысли.

— Виски, герр профессор?

— Если только чуть-чуть.

Пока Джек наливал виски, Кимберли скользнула в ванную и вернулась оттуда в толстом махровом халате. Йоханн Лерер не стал прикидываться, будто этого не заметил. Его улыбка стала шире.

Джек не переставал удивляться, вернее, печалиться, видя, как быстро сдает старик. Каждый год брюки его подтягивались все выше, и теперь подтяжки подтащили их к самым подмышкам. В отель Йоханн Лерер пришел в том же светло-сером в черную полоску костюме, в котором сидел за обеденным столом. Раньше он никогда не обнажал голову. Теперь же, сняв шляпу, блеснул лысиной, не прикрытой ермолкой. Глаза его слезились, губы дрожали.

По настоянию Кимберли Йоханн Лерер опустился в кресло.

— Я помешал вам не без причины. Мой старший внук женился на очаровательной гойке. Я навел справки о твоей семье, Кимберли. Ты знаешь, что один из твоих американских предков был бродячим торговцем? Колесил по стране в фургоне, продавая горшки и сковороды, альманахи и библии, шляпы и башмаки? Со временем твои предки стали промышленниками, изготавливали оружие. Со стороны матери в твоем роду есть профессор из Йеля. Джек говорил тебе, что я тоже был профессором?

Кимберли кивнула:

— Да. Говорил.

— Мою историю он слышал много раз, пока она ему не наскучила. Может, Джек вытерпит еще один рассказ. Когда я приехал в Америку, то сначала собирал старье. Герр профессор Лерер с тачкой! Потом собирал металлолом, но у меня уже была повозка, запряженная лошадью. Утиль! Но знаете ли… Когда утиля мало, это утиль. Когда много — это вторсырье! «Лерер солвейдж компани»[4]! Когда ты режешь корпуса кораблей на куски, то становишься раздельщиком судов. Но это одно и то же. Мы по-прежнему занимаемся утилем. Но некоторые из нас хотят заниматься чем-то другим. Кинофильмы! Вот у брата Джека есть киностудия. Когда-то я надеялся, что мой младший внук станет рабби или учителем. Но… — Старик покачал головой.

— Дедушка…

— Да, да, да. Кимберли… Шикса… Женившись на тебе, мой внук поступил правильно. Но едва ли из этого выйдет толк, если он не сможет уйти от моего сына. Эрих — хороший человек. Но он считает себя вправе принимать за Джека все решения. Распланировать для него жизнь. Ему без разницы, чем занимается Роберт. А вот к Джеку он неравнодушен. Он хочет, чтобы Джек стал старьевщиком. Тебе это не нравится, не так ли, шикса? Конечно, с чего бы? Девушка из бостонского высшего света не хочет, чтобы ее муж был старьевщиком.

— Я не презираю ваш бизнес, герр профессор, — ответила Кимберли. По-немецки она говорила правильно. Но запас слов оказался маловат. — Ich bin in Boston geboren. Das ist richtig. Aber…[5].

— Нам не за что извиняться друг перед другом, Кимберли. Ты мне нравишься.

— Danke schon[6], герр профессор.

— Вот что я решил сегодня вечером. Мой сын Эрих хочет заставить вас смириться с мыслью, что вы должны стать такими, какими он вас себе представляет. Он не мешает Роберту снимать фильмы, даже оказывает ему материальную поддержку. Но Роберт — младший сын. А ты, Джек, — старший. Эрих ожидает, что ты…

— Напрасно, дедушка.

— …ты станешь его преемником, сначала поработаешь под его началом, а со временем заменишь его.

— В необозримом будущем, — буркнул Джек.

Старик печально покачал головой.

— Ты должен его пережить.

— Я не собираюсь жить под его каблуком.

— Не собираешься, — кивнул Йоханн Лерер. — Поэтому я предлагаю тебе свободу выбора, Джек. Надеюсь, ты не ошибешься. — Йоханн Лерер достал конверт из внутреннего кармана пиджака и протянул Джеку. — Добавь то, что в этом конверте, к оставленному тебе бабушкой. Деньги положи в банк до того, как твой отец узнает об этом. Он может заявить, что я выжил из ума.

Джек взглянул на лежащий в конверте чек.

— Дедушка!

Йоханн Лерер поднялся, подошел к Кимберли и обнял ее.

— Заботься о нем, Кимберли. Мужчине нужна хорошая жена. Я вижу, что ты хорошая жена, симпатичная маленькая шикса.

Старик двинулся к двери. Джек поцеловал ему руку, прежде чем Йоханн Лерер вышел в коридор и плотно закрыл за собой дверь.

Кимберли метнулась к Джеку:

— Господи, Джек! Сколько?

— Он не отстал от бабушки. Полмиллиона долларов.

— Боже мой! — воскликнула Кимберли. — Так мы богаты! Мы можем жить на эти деньги до конца наших дней. Тебе оставили миллион долларов! Тебе нет нужды заводить свое дело!

Джек склонил голову набок.

— Нужда есть. Впереди у нас великие свершения. Твой отец предлагает нам интересное дело. Им мы и займемся. Я не хочу умереть от скуки, Кимберли. Да и ты, если хорошенько подумаешь, тоже.

Кимберли сунула руку под полу халата Джека и ухватила его за член.

— Мужчина с такой штучкой никогда не будет скучать. Как и его женщина. И великие свершения ему по силам, это точно.

Джек рассмеялся:

— Давай продолжим. Почаще бы нас так прерывали.

В 1931 году Эриху Лиру исполнилось сорок шесть. Двадцать лет тому назад он мог бы послужить моделью для крепко сложенного мужчины с волевым лицом, раздвоенным подбородком и вьющимися волосами, который ухаживал за симпатичной девушкой с иллюстраций Чарлза Дэйна Гибсона[7]. Однако теперь он уже не был гибсоновским мужчиной. Лиры довольно рано начинали лысеть, а у Эриха этот процесс пошел очень быстро. Там, где когда-то вились волосы, теперь блестела обширная лысина. Сильный раздвоенный подбородок помягчел и обрюзг. Но вот взгляд черных глаз остался таким же пронзительным. И гневом эти глаза сверкали как и прежде. Не изменились и чувственные губы. Эрих продолжал курить «Марш уилинг» — крепкие тонкие дешевые сигары с ужасным запахом.

Днем раньше на обеде он познакомился с новой невесткой, а наутро принимал Джека в своем кабинете. Знаком Эрих предложил сыну сесть на диван, а сам остался за столом, в кресле с высокой спинкой, в каких обычно сидят судьи. Раскурил сигару. На его черном двубортном костюме серели частички пепла от уже выкуренной.

Джек сел.

— Я хотел еще вчера отвести тебя в сторону и сказать пару слов о твоей жене. Но не представилось случая. Как ты понимаешь, меня не обрадовало твое решение жениться на шиксе. Да еще из Бостона. Чем тебе не по нраву еврейки? Я присмотрел для тебя одну или двух… Крупные, грудастые девахи, которых матери с детства готовили к семейной жизни. Та, что ты выбрал… Да, изящная. И умна… Даже слишком умна. Вчера она дважды возразила тебе.

— Кимберли — интеллигентная женщина. Я ценю ее мнение. Не всегда с ней соглашаюсь, но не отметаю с ходу ее доводы.

Эрих Лир вскинул правую руку.

— Это все слова. Но какой она станет тебе женой? Я бы хотел, чтобы твоя жена так же почитала мужа и никуда не лезла, как твоя мать. Но эта бостонская гойка не будет считаться с чьим-либо мнением, ни с моим, ни с твоим. Она хороша в постели? Может качественно отсосать? Женщина должна уметь отсасывать… и получать от этого удовольствие.

— Буду тебе крайне признателен, если ты станешь говорить о моей жене более уважительно, — сурово ответствовал Джек.

— Уважительно… Если ты с этого начнешь, то будешь уважать ее всю жизнь. Ладно, что теперь об этом говорить. Я думаю, с Ким ты не ошибся. Из нее можно сделать хорошую жену.

— Пожалуйста, не зови ее Ким, как за обедом. Ее зовут Кимберли, и ей не нравится, когда ее называют Ким.

— Она уже говорит тебе, что ей нравится, а что — нет. А она сама хорошо знает, что нравится тебе, а чего ты не любишь?

Джек решил перевести разговор в другую тональность и улыбнулся отцу.

— У меня есть один пустячок, который ей нравится.

— Еще бы. Твоя мать и я всегда удивлялись размерам этого «пустячка». А что помимо него она в тебе уважает?

Джек шумно выдохнул:

— К чему ты, собственно, клонишь?

Эрих выпустил облако сизого дыма.

— Ты когда-нибудь слышал о корабле «Императрица Луиза», позднее переименованном в «Эри»? Я получу с него сорок пять тысяч тонн стали плюс мили свинцового и медного провода и… Но это далеко не все. Там великолепные деревянные стеновые панели, тонны дубового паркета, хрустальные люстры, превосходная сантехника, лифты, лестницы и так далее. Раньше все это уходило от нас к субподрядчикам, потому что мы не могли оценить стоимость всего этого и не владели необходимыми технологиями. Но при разделке этого корабля я откажусь от услуг субподрядчиков. Это будет твоя работа. Ты должен обойти корабль и сделать полную инвентаризацию. С твоим гарвардским образованием и утонченным вкусом, приобретенным в Бостоне, ты сможешь определить, что ценное, а что — нет. Сумеешь отличить качественный товар от дерьма. Это ложится на тебя: снять со старых лайнеров все сокровища, найти для них рынок и продать. Если ты полагаешь, что статус старьевщика ниже твоего достоинства, становись торговцем антиквариатом.