Михаил Серегин - На абордаж! Страница 2

Обстановка осложняется и тем, что приоритеты постоянно меняются (или кто-то шантажирует мир и своих политических партнеров видимостью смены приоритетов). Автономный район Пунтленд (по пунтлендской конституции 2001 года – Сомалийское Государство Пунтленд) в настоящее время поддерживает Переходное федеральное правительство и видит себя автономной частью будущего единого федеративного Сомали. По сути, на современном этапе именно он стал ядром для сплочения новой сомалийской государственности. Между тем в центральной части Сомали продолжает действовать несколько небольших враждующих вооруженных группировок, включая и кланы сомалийских пиратов, пытающихся всячески отстаивать свою самостоятельность по отношению к федеральным властям. Некогда Центральные Штаты Сомали представляли собой межклановое государственное образование; теперь же практически весь регион контролируется умеренными исламистами. Но хуже всего дело обстоит с югом страны. Союз исламских судов фактически раскололся на радикальных (юг Сомали) и умеренных (центр Сомали) исламистов, ныне ведущих между собой военные действия. Некогда значительная политическая сила – Фронт сопротивления Раханьен на юго-западе страны – тоже контролируется радикальными исламистами. Кроме того, ряд территорий вообще не имеет какой бы то ни было централизованной власти, а управляется главами местных племен.

И все же, несмотря на то что Пунтленд и Сомалиленд оставались в последнее время наиболее спокойными районами, коррупция чиновников и их связи с криминалом были очень глубоки. Нищета большей части населения создавала благодатную почву для того, чтобы люди вставали на сторону того, кто давал им работу и пищу. А Шариф Туни давал ее большому количеству людей. Много чиновников кормилось вокруг него, включая и офицеров полиции, порой очень высокопоставленных.

– Ну! – вскинув брови, поинтересовалась Пьетра. – И где же твой обещанный сюрприз?

– Он стоит у причала, – с дрожью нетерпения в голосе ответил Шариф. – Поехали, я покажу его тебе во всей красе.

Пьетра не стала дальше расспрашивать молодого человека. Кивнув с улыбкой, она мельком глянула на часы и с готовностью поднялась. Ей становилось все интереснее и интереснее. Неужели сомалиец, некогда покоренный красотой яхты четы Паголетти, друзей Пьетры, решил обзавестись чем-то подобным? Мальчик, в очередной раз подумала журналистка, большой мальчик. Зачем ему яхта, что он с ней будет делать – красоваться перед другими пиратскими главарями? Или он считает, что теперь, уже став владельцем нескольких заводов, просто обязан соответствовать образу крупного бизнесмена?

Подав девушке руку, Шариф повел ее к выходу из ресторана, загадочно улыбаясь. Учтиво открыв дверцу своего «Лендкрузера», он помог спутнице забраться в обширный салон с тонированными стеклами. Интересно, снова подумала журналистка, а машина у него не из самых дорогих. Его коллеги давно уже ездят на «Бентли» и «Крайслерах»… Может, все это время он копил на яхту? Или юный сомалиец стал скуп?

В машине Шарифа Пьетра чувствовала себя не очень уютно, испытывая что-то сродни клаустрофобии. С самой юности, когда у нее появилась своя первая машина, она привыкла к кабриолетам, ветру, треплющему волосы, и огромному голубому неаполитанскому небу над головой. Здесь, в Африке, ее устраивало и сомалийское небо; правда, пыли было больше, но влажную уборку в ее «Мустанге» специальный человек делал два раза в сутки. Утешившись кондиционированным воздухом, Пьетра с интересом следила, куда направит свою машину ее друг. Ее предчувствия оправдались. Шариф поехал в дальнюю часть порта, где стояли пришвартованные частные суда. Было много моторок, небольших катеров, каких-то старых буксиров, но особняком стояли дорогие суда, в том числе и несколько морских яхт.

Шариф остановил машину, заглушил двигатель и поспешно выскочил из кабины, чтобы открыть дверцу своей спутнице. Пьетра, выросшая в богатой семье, тем не менее не привыкла к таким услугам, потому что всю жизнь ездила за рулем сама, без личного водителя. Выпорхнув из машины на пропахший солнцем и морской водой, белый от времени бетон пирса, она стала осматриваться. Молодой сомалиец молча потащил ее за руку вдоль судов и остановился, гордо показывая на большой белоснежный катер с такими плавными очертаниями изгибов бортов и рулевой надстройки, что невольно возникало ощущение, что судно вот-вот само сорвется со швартовых и понесется по морю, не касаясь воды. Длиною катер был около десяти метров, с рубкой обтекаемой формы и странными антеннами, наводившими на мысль о присутствии всех самых современных средств связи и навигации. На борту красовались золотые буквы «Stormbringer».

– Ну, как он тебе? – спросил Шариф, сияя, как начищенная судовая рында.

– Красив, ничего не скажешь, – оценила журналистка. – Только чего же так скромно? Я ожидала увидеть морскую яхту…

– Как у твоей подруги Анны? – усмехнулся Шариф. – Извини, я не любитель пассивного времяпрепровождения. Скучно.

– То-то я и смотрю, что название такое помпезное выбрал для своего катера – «Несущий бурю»! Не боишься?

– Чего? – не понял Шариф.

– Упоминать в названии про бурю. Корабли очень часто, если верить старым морякам, оправдывают свои названия. Так сказать, живут и умирают в соответствии.

– А, понял, – рассмеялся Шариф, – как у капитана Врунгеля… – И тут же добавил по-русски: – Как вы яхту назовете, так она и поплывет.

– Это ты сейчас по-русски говорил? Какой капитан Врунгель?

– В России я такой мультфильм видел, – весело стал объяснять Шариф. – Там главный герой – капитан Врунгель. Он назвал свою яхту «Победа» (это слово юноша произнес по-русски), но перед самым отплытием отвалились первые буквы. И получилась «Беда»… Собственно, на этих бедах и приключениях построен весь сюжет мультфильма. Но я в своем названии не притягиваю бурю, а несу ее другим. Это совсем другое!

Шариф жестом подозвал дежурного матроса, который распоряжался на пирсе, и попросил перекинуть на борт катера деревянный трап с веревочными леерами безопасности по бокам. Проскрежетали металлические ролики, и Шариф первым шагнул на палубу своей дорогой игрушки, протянув руку журналистке. Матрос пирса быстро откатил назад трап и, когда заурчал мотор катера, по знаку Шарифа быстро сбросил швартовые концы с береговых кнехтов.

Пьетра стояла на палубе, озираясь по сторонам, пока юноша выводил свой катер на чистую воду на малых оборотах. Позади ходового мостика, крыша которого на ее глазах поехала назад и вниз, как у кабриолета, имелся люк, очевидно, ведущий куда-то в недра судна. С палубы сам катер уже не казался таким маленьким. Здесь имелись мягкие кожаные лавки вдоль бортов, между спинками лавок и самими бортами располагались крышки небольших люков. Наверное, там можно было хранить какие-нибудь вещи, решила девушка. Функционально, ни одного метра палубы не пропадало бесполезно. На ее глазах медленно выполз козырек и накрыл от солнца почти половину палубы. Механизм напомнил Пьетре рольставни.

– Пьетра, иди сюда! – крикнул сверху Шариф.

Журналистка быстро взбежала по небольшой металлической лесенке на ходовой мостик. Перед штурвалом имелось два удобных кресла с подголовниками, а на приборной доске девушка увидела столько ручек, кнопок, стрелочек и датчиков, сколько не видела даже в пилотской кабине отцовского маленького реактивного самолета.

– Садись, – предложил Шариф. – На твоем месте я бы пристегнулся.

– На взлет пойдем? – пошутила Пьетра.

– Почти, – кивнул юноша. – Я не стал бы называть сюрпризом обычный катер. А раз я назвал его сюрпризом, то готовься удивляться и восхищаться.

После того как журналистка уселась в кресло рядом с Шарифом и, купившись на его шутку, непроизвольно глянула в поисках ремней безопасности, сомалиец что-то нажал на приборной доске. Послышался мощный гул. Затем вперед пошла сдвоенная рукоятка, похожая на управление тягой в самолетах. Гул стал сильнее, и через пару секунд катер стал набирать скорость. Таких ощущений у Пьетры на катерах и яхтах еще не было. Сначала судно стало поднимать нос над водой, а затем девушку вдавило в спинку кресла. Такой скорости на воде она еще никогда не видела.

– Максимальная скорость восемьдесят узлов. Это около ста сорока километров в час, – с довольным видом пояснил Шариф. – Специальный проект – сочетание легкости, прочности и устойчивости. Центр тяжести так низко, что катер вернется в надводное положение, даже если его перевернет волной во время шторма.

Пьетра с интересом посмотрела на корпус судна. Она видела нечто подобное в старой кинохронике, когда показывалась атака торпедных катеров времен Второй мировой войны. Шариф как будто прочитал ее мысли.

– Судно бронированное – и корпус, и ходовая рубка выдерживают попадание осколков от снарядов автоматических пушек. Но это еще не все! – Шариф что-то сделал на приборной доске, и перед рубкой в носовой части палубы открылся люк. С легким гудением электромоторов поднялись два ствола. – Спаренный 12-миллиметровый пулемет!