Сергей Аксу - Квазимодо Страница 2

– Все болтают, что любовь надо завоевывать! – продолжал Михалыч, не спеша разливая по стопкам армянский коньяк, извлеченный из тумбочки. – А я тебе скажу так, завоевывать ее ни в коем случае не надо! Она либо есть, либо ее просто нет! Одно из двух. Настоящая любовь – это большая редкость, скажу тебе по секрету! Когда любимая за тобой, хоть на край света. Не каждому такой подарок выпадает в жизни. Мне вот – только с третьего раза. Бог смилостивился, Настеньку послал старому лысому дураку. Если б не она, я бы после того ранения на ноги вряд ли поднялся. Выходила, голубушка. Выходила, родная.

– Да, Настасья Егоровна, прекрасная женщина, – согласился с шефом Игорь, закуривая. – Душевной теплоты человек. Помню, как она нас провожала в последнюю командировку! Для каждого нашлось доброе напутствие. Для каждого.

– Не то слово. Золото! А про твою, она мне сразу сказала, как только увидела, что вертихвостка та еще. И что жить вы не будете!

Квазимодо с хрустом сжал кулак. Его потемневший взгляд впился в хрустальную пепельницу.

– Ничего, ничего, браток! Съедишь, развеешься. Там тебе не до дурацких дум будет. А здесь останешься – волком будешь выть, на стенку начнешь бросаться, сам себя изведешь, как пить дать. Это вещь такая. Не ты первый, не ты последний. Сколько стоящих мужиков из-за этого пропало. Необходимо отвлечься от мрачных мыслей, побоку их, иначе – крышка. Либо горько запьешь и тебя вышибут из органов ко всем чертям, либо чего-нибудь натворишь непоправимое, либо, чего доброго, пулю пустишь в башку. Так что, мой тебе добрый совет, езжай с богом, Игорек! Время лечит. Все у тебя будет путем, ты парень не из слабых, я тебя знаю! Будь молодцом, не бери в голову! Плюнь на все! Черт с ней, с сукой! Поедешь на замену Балашову.

– Балашову?

– Ранили его!

– Славку? Когда?

– Степан Исаев звонил оттуда утром. Подорвался, сучий хвост! Сколько раз ему, мудаку, говорил, не спеши, внимательно осмотрись, оцени обстановку! Так нет же, прет всегда напролом!

– Где?

– В Хиди-Хуторе.

– На растяжке?

– Да нет. Растяжку бы он заметил, не дурак. Перестрелка завязалась. Группу наемников в селе накрыли. Завалили пару «вахов». Пацан-срочник, что с ним был, рюкзак поднял, брошенный на тропинке рядом с убитым арабом. А под рюкзаком лежала «МС-3» на боевом взводе. Только салаженок поднял, чтобы посмотреть, что в нем, рванула. А Славка, как на зло, рядом оказался в это время.

Игорь с Балашовым еще в 95-м в Грозном «боевое крещенье» получили. Ему вспомнился кошмар тех дней, который им вместе довелось пережить. Изматывающие уличные бои, кругом убитые, стонущие раненые, пожарища, руины, подбитая изувеченная бронетехника, обезумевшие под перекрестным огнем беженцы, отчаянное сопротивление дудаевцев. Навечно отпечаталась в памяти мерзкая картина: в расположенном за президентским дворцом канализационном коллекторе плавающие в дерьме трупы погибших танкистов. До которых никому из командования не было дела. И вот Славка, его боевой кореш, с которым вместе перенесли все тяготы войны, подорвался на мине.

– Поедешь, за Трофимовым там присмотри, уж больно горяч, как бы чего не выкинул. От него всего можно ждать, – оторвал его от мрачных дум Михалыч.

– Конфуций – мужик непредсказуемый.

– Да, кстати, тут тебя спрашивал Алексеев. Интересовался, когда приедешь? Подарок тебе приготовил на день рождения. Забеги к нему. Проведай.

Саша Алексеев был с ними, когда они вошли в Чечню в декабре 94-го. Молодому лейтенанту не привелось повоевать в Грозном – на трассе колонну бронетехники обстреляли из «зеленки», и шальная пуля попала ему в спину, задев позвоночник. Игорь с Балашовым двигались следом и видели, как тяжелораненый Алексеев свалился с брони. У Саши после ранения парализовало нижние конечности, и он передвигался по крохотной родительской квартирке на инвалидной коляске. Жили они на четвертом этаже в «хрущевке», и спуститься на прогулку во двор на свежий воздух для него было неразрешимой проблемой. Игорь с товарищами после возвращения из командировок часто заходили к боевому другу и на руках выносили его вместе с коляской в тень под акации, иногда организовывали для него праздник: выезд на природу, куда-нибудь в лес, к речке. В первый год у Саши была жуткая депрессия, он не хотел жить. Любимая девушка его бросила. Кому нужен муж-инвалид? Он не мог видеть, как переживают за него родители, не мог видеть заплаканные глаза матери, угнетала собственная беспомощность. А потом кто-то из ребят додумался и принес ему инструмент для резьбы по дереву, чтобы его чем-нибудь занять, всякие там резцы, и он увлекся этим занятием. Начал с простого, с разделочных досок, и пошло. Из-под его искусных рук выходили настоящие шедевры, особенно из капа, которые он любил просто дарить своим друзьям.

Ибрагиму Хамзатову было двадцать семь лет. А это уже немало для настоящего мужчины на Кавказе. Он возвращался в родное село. Ездил на свадьбу к родственникам в Хасавюрт. Дела у него шли в гору. У него была пара скромных заводиков по переработке нефти. Если эти закопанные в землю цистерны можно называть заводиками. Несколько раз их у него собирались взорвать, но как говорится, Аллах миловал, всегда находились заинтересованные люди. И его оставляли не только в покое, но и даже в некоторой степени охраняли. Проблем стало намного меньше, чем в ту войну. Фуру закачал бензином, и вперед, к родственникам в Дагестан, а там он уйдет куда надо. По своим каналам. Даже и беспокоиться не надо. С блокпостами абсолютно никаких трений. «Бобы» там крутые зашибают. Сколько машин за день менты пропускают? Подъезжаешь, договариваешься с ними на энную сумму, даешь в лапу несколько сотен и можешь спокойно валить дальше, да еще и рекомендацию дают, к кому на следующем «блоке» обратиться. Проблемы только возникают, если на «десантуру» нарвешься. С ними этот номер не пройдет. Нефтепродукты – это не пряники или конфеты, нужны специальные документы на перевозку по Чечне.

Ибрагим обычно ездил на старенькой «копейке», чтобы не привлекать пристального внимания к своей особе. Хотя в гараже у него ютилась сверкающая серебристым металликом «Ауди». Свадьба прошла пышно и весело, женился его двоюродный брат Исмаил, который был одним из главных звеньев в его бизнесе. Дорогой дядя Аслан был доволен выбором среднего сына, семья породнилась с очень влиятельными уважаемыми людьми.

Загруженный под завязку дядиными подарками «жигуль» на разбитой вдрызг дороге натужно стонал и покряхтывал. И надо же было поломке случиться в трех километрах от родного аула.

Ибрагим, проклиная все на свете, вылез из-за руля заглохшего автомобиля на пустынную вечернюю дорогу. Придется идти пешком. Не сидеть же здесь всю ночь. Закрыв машину, перекинув через плечо спортивную сумку, он поплелся по пыльной дороге в гору.

Через час уже в полной темноте, преодолев вершину, он увидел раскинувшуюся внизу, подмигивающую огоньками родную вотчину. Под гору идти стало легче и веселее. Считай, уже дома.

– Черт побери! – выругался он, заметив, что развязался шнурок. Опустив на дорогу тяжелую сумку, присел и склонился над ботинком.

На блокпосту у въезда в село «фишку» тянули четверо «вованов»: рядовые Привалов, Самурский, Никонов и сержант Кныш. Двое мирно спали, зарывшись лицами в воротники бушлатов, прижавшись друг к другу, а другая двойка изредка поглядывала по сторонам и вслушивалась в тишину. Со стороны села послышались чьи-то шаги, кто-то направлялся к ним, тихо насвистывая мелодию.

– Стой! Кто идет?

– Свои! Колосков!

Из темноты вынырнул легко узнаваемый силуэт старшего лейтенанта Колоскова.

– Ты чего, Квазик, народ пугаешь? Могли бы вмазать! – сказал Кныш. – Бродишь по ночам, как кентервильское приведение. Кандалов звенящих тебе только еще не хватает. Хорошо, что хоть свистнул, а то бы шарахнули б с двух стволов! И была бы твоя песенка спета!

– Не спится, парни. Бессонница, зараза, замучила. Бедро еще к тому же разболелось не на шутку, разнылось к непогоде, наверное. Вышел прогульнуться, чтобы ребятам не мешать, – сказал «собровец», потирая больное бедро.

С двенадцати лет он занимался в спортивном клубе. Уже в семнадцать заработал «черный пояс», который в «доджо» торжественно ему вручал, приехавший к ним на соревнования, президент федерации Кекусинкай России Александр Иванович Танюшкин. Может, Колосков и дальше бы успешно выступал на татами, да вышла незадача – в одном из «джиу-кумитэ» (свободном спарринге) на тренировке перед ответственным турниром получил серьезнейшую травму, перелом шейки бедра. На этом в один миг и закончилась его звездная чемпионская карьера. После окончания средней школы каким-то чудом прошел медкомиссию и легко поступил в военное училище. Окончил его с отличием, а через полгода оказался в Грозном, в жестокой январской заварушке, устроенной «Пашей Мерседесом»…