Андрей Хорошавин - Клуб «Дикая Охота» Страница 2

– Берта-а!! – Женщине горловым рёвом ответил мужчина.

Пятый мотоцикл, взлетел в воздух и шаркнул протекторами заднего колеса по сгорбленной мокрой спине, срывая лоскуты одежды, кожу и куски жира. Человечек выгнулся и завыл.

На время его оставили в покое, давая окончательно пропитаться страхом, понять, что судьба его уже предрешена. Что в свете фар, верхом на ревущем железном коне, к нему приближается смерть.

Мотоциклы описывали круг за кругом вокруг беспомощного окровавленного тела, ничего не предпринимая. Под человечком образовалась лужа. Его рвало. Его штаны были мокрыми до колен. Он снова встал на четвереньки. Его живот свисал до пола. В глазах ужас. Лицо в крови. Рот с хрипом втягивает воздух.

– По-хмо-ги-ттхе-кхе-е.

Он уже не мог кричать, а только шипел, забитым кровью и пылью ртом.

Мотоциклы с рёвом кружили, закладывая виражи и вздыбливаясь, подобно диким лошадям. А в центре круга, стояло на четвереньках окровавленное животное и, не видя уже ничего вокруг, бросалось то в одну, то в другую сторону, всё пытаясь спастись.

Но вот, мотоциклисты разом развернули передние колёса к центру круга и остановились. Двигатели коротко взрыкивали. Фары освещали жертву, которая в бессилии уже опустила голову и покорно дожидалась последнего удара.

Взревев моторами, мотоциклы по очереди начали срываться с места и проносились над изуродованным телом. И каждый раз, когда очередной мотоцикл пролетал над, или рядом с ним, слышался глухой шмякающий удар. Каждый раз тело вздрагивало и колыхалось как желе, то безвольно перекатываясь на спину, то переламываясь в пояснице, то заваливаясь на живот.

Со временем стоны превратились в хрипы, хрипы в хлюпающий шёпот. На распластанную, бесформенную, скорчившуюся на грязном полу фигуру снова упал свет фар. Из глубины кровавого месива, которое ещё полчаса назад было человеческим телом, донёсся тонкий сипящий звук. Отключив сознание, организм ещё жил. Он отказывался умирать. Он продолжал втягивать воздух, уже в клочья изорванными о края переломанных рёбер, лёгкими.

Но вот уже и всхлипы стали реже. В просвете между уже не дрожащими заплывшими веками блеснули и забелели белками глаза. Глаза начали тускнеть. Конечности судорожно дёрнулись в последний раз, и воздух с шумом покинул это тело, унося душу в ад.

Глава 2

Наступило новое утро. Лёгкое еле уловимое дыхание чуть всколыхнуло листву деревьев. Пискнула побеспокоенная птица. Солнце, извиняясь, выглянуло из-за горизонта и, отразилось в зеркале реки. Окрасив воду Ницы в золотисто-розовый цвет, его лучи протянулись дальше, к белеющему стенами домов, городу.

Ирбит просыпался. Вместе с городом просыпались и его жители.

Серая пятиэтажка по улице Комсомольская за номером 1а. Тополя со спиленными макушками и тонкие черёмухи вдоль дороги. Зелень газона, мокрый асфальт. Пятый этаж уже обласкан солнцем, когда первый ещё находится в тени.

Антон проснулся рано. Сегодня наступал конец его вольной послеармейской жизни. Сегодня его первый рабочий день.

Но это не беспокоит Антона. Наоборот, он рад. Он с нетерпением ждал наступления этого дня.

Ему с детства помнился запах завода. Отец часто брал его с собой и долго водил по цехам. Цеха были разными: большие и малые, тихие и шумные. Были цеха, в которых от количества рабочих и станков рябило в глазах. Под низкий гул и грохот, под звенящий в ушах скрежет, одни что-то носили, другие управляли станками, создавая непрерывное беспорядочное не подчинявшееся ни каким законам общее движение. Были и другие цеха – совсем не такие как первые, в которых неподвижные, похожие на памятники люди, часами склонялись над чем-то в тишине, нарушаемой только шумом вентиляторов. Множество разных цехов. Но пахли они все одинаково. Они пахли скоростью, мощью и свободой. Они пахли потом сотен крепких рабочих рук, с гордостью выпускающих из стен завода, как выпускают на волю птиц, мотоциклы «УРАЛ».

Но испытательный полигон нравился Антону больше всего. Он любил смотреть, как испытатели, круг за кругом мчались на мотоциклах по серому бетону. Они прижимались к топливным бакам, как всадники прижимаются к гривам своих коней, и воздух наполнялся рёвом двигателей и запахом сгоревшего бензина. Они всегда представлялись ему сказочными рыцарями, в латах и шлемах, на железных огненных конях.

Антон с детства знал, что такое скорость и любил сидеть на гладком бензобаке, между сильных рук отца и, закрыв глаза чувствовать, как внутри всё поднимается на встречу бьющему в лицо ветру.

Потом мотоклуб при заводе. Первые успехи в гонках. Но мотобол перебил всё. Попробовав один раз, Антон уже не хотел расставаться с ним никогда. Здесь он раскрылся полностью. Здесь он впервые узнал успех и славу. Здесь он научился бороться до конца. Став капитаном заводской команды юношей, он, в том наделавшем шуму на всю страну финальном матче с командой Коврова, единственный не сдался после трёх пропущенных уже в самом начале игры мячей и, продолжая бороться, привёл команду к победе. Это был, пожалуй, один за всю историю завода случай, когда команда «Урал» добилась звания чемпиона России, обыграв сильнейшую, на том момент, в стране, команду Ковровского мотоциклетного завода.

Запищал будильник. Антон вскочил и раздвинул шторы. Высокий сухой, крепкий и быстрый, такой же, как отец. Широкие скулы. Подбородок чуть выдвинут вперёд. Зелёные смеющиеся глаза. Широкая добрая улыбка. Он распахнул окно, раскинул руки в стороны и вдохнул полной грудью, ворвавшийся в улицы свежий утренний воздух. Синее-синее небо раскинулось в вышине. Посвистывая крыльями взмыла ввысь стая белых голубей.

Солнечные лучи упали на стену, сплошь увешанную цветными, вырезанными из журналов, фотографиями мотоциклов. Были среди них и любительские чёрно-белые снимки. На них весёлый улыбающийся во весь рот скуластый паренёк в форме мотогонщика на кроссовом мотоцикле. Лучи осветили пол, диван с измятой постелью, сверкнули в зеркале, на раскрытой дверце полированного шкафа. На плечиках, блеснул нашивками, погонами погранвойск и значками солдатский китель. На полке форменная фуражка.

Антон оделся и вышел из комнаты.

На кухне уже суетилась мама. Лилась из крана вода. Шумел чайник. На плите, в небольшой сковороде шипела яичница. Маленький цветной телевизор делился новостями, с высоты холодильника:

«… найдено тело мужчины. Примерно сорока-сорока пяти лет». – На экране появилось фото изуродованного тела. – «Знающим, что-то об этом человеке, просьба сообщить по следующим телефонам…»

– Давно не спишь? – Мама Антона, Сечина Евгения Владимировна – учительница Русского языка и Литературы Ирбитской средней школы №8, уже одета и готова к новому рабочему дню. Чёрный костюм, белая блуза, безупречная короткая стрижка. Просто и строго, как и подобает учителю, и даже цветной передник не мог смягчить этой строгости, которая всегда приводила Антона в трепет.

– Давно.

Она внимательно всмотрелась в его глаза.

– Не терпится?

– Да. Даже руки подрагивают.

– Иди, мойся и к столу.

Антон скрылся за дверьми ванной комнаты и через полчаса уселся на скрипучий стул. Мама села напротив.

«… исчезнувшей месяц назад Алины Серебряковой тринадцати лет, до сих пор не найдено. К розыскам подключены все…»

– Ты подумал над тем, что я тебе говорила?

– Если честно, то нет.

– Почему?

– Я не хочу поступать в институт. Это не для меня.

Брови Евгении Владимировны чуть сдвинулись. Она несколько раз ткнула вилкой в блюдце, пытаясь зацепить кусочек ветчины и, наконец, отложила её и нож на салфетку.

– А, что для тебя? – Она заговорила медленно, монотонно, что бы каждое слово, каждая запятая и даже каждая пауза достигли цели. – Всю жизнь ты намерен гонять по заводскому полигону на этих м.. мотоциклах? – Она не повышала голоса. Она никогда его не повышала. Она умела говорить так, что по телу начинали бегать мурашки. – Пока шею себе не свернёшь, как отец?

– Да хочу. – Антон улыбался и весело смотрел на экран, не обращая внимания на строгий тон матери. – Профессия испытателя не хуже профессии инженера.

«… выборов на должность мэра города. Из восьми кандидатов реальные шансы на победу имеют трое. Это нынешний мэр города Ирбит – Хованский Иван Альбертович, председатель Областного Совета Народных Депутатов – Дзюба Денис Анатольевич, и независимый кандидат – Быков Анатолий Сергеевич. Каждый из кандидатов представил…»

– Когда тебе, Антон, будет за сорок, тогда ты увидишь эту разницу, но будет уже поздно.

– Нет.

– Приветики. Опять спорите? – В кухню вошла высокая, тонкая как берёзка девочка. Большие голубые глаза, розовый рот. Чуть оттопыренные ушки и тонкая, как у фарфоровой куклы, шея. Короткий халатик бледно-зелёного цвета. Она подошла сзади, опёрлась на крепкое плечо Антона и с вызовом посмотрела на мать. – А я, когда стану женщиной, влюблюсь в мотогонщика, а не в инженера. Мы поженимся, и он увезёт меня далеко отсюда. А с инженером скучно.