Рубеж 4: В игре - Винтеркей Серж Страница 2

Людей, ушедших с самолета, мы так и не обнаружили в ходе дальнейшего путешествия к аэропорту. Вообще ни разу живых людей не увидели за все путешествие, пока к нему не подъехали. А когда добрались до аэропорта, стало попадаться много трупов. Похоже, много кто пытался сбежать с места, внезапно ставшего ловушкой, переполненной монстрами, но мало кому это удалось.

На одном из трупов возле самой дороги я заметил те самые бледные вздутия, что уже не раз видел на телах людей, убитых скатами. Если, как мы предполагали, это кладка яиц, из которых должно потом вылупиться много скатов, то это безобразие так оставлять нельзя. Затормозил, и попросил Бориса уничтожить кладку из плазменного излучателя. Так от нее точно ничего не останется.

Борис и дядя мои взгляды на нежелательность размножения скатов полностью поддерживали, поэтому никаких возражений не было. Более того, Борис нашел еще три трупа рядом с такими же вздутиями, и уничтожил и их тоже. Вышедший из машины посмотреть, что происходит, Сатору одобрительно кивнул.

В сам аэропорт мы, конечно, заезжать не стали, потому что пришлось бы тратить время на то, чтобы сдвигать с дороги заполонившие ее столкнувшиеся легковые машины. То, что моя пожарная машина с этим бы справилась, не означало, что я готов ее использовать для этих целей без важной необходимости. Если понадобится пробиться по единственной дороге куда-нибудь – буду ее для этих целей использовать без колебаний. А вот так, когда можно и ножками до нужного места несколько сот метров пройти – ничего толкать, с риском что-нибудь повредить на моем красном грузовичке, не буду.

Когда все вышли из машин, я довольно кивнул. Все вместе мы представляли собой мощную группу. Куча инопланетных стволов, четыре спеца с катанами. Себя я, конечно, хоть и имел теперь тоже катану, к ним не причислял. Посмотрев, как орудует мечом сэнсэй, никаких иллюзий я по поводу собственной крутости не имел. Стреляю теперь прекрасно, в рукопашке смогу кого-нибудь удивить – но катана… для меня это только начало длинного пути.

Тетя, едва вышла из машины, тут же запустила квадрокоптер, так и что с разведкой у нас все было на уровне.

– Давайте определимся, – сказал негромко сэнсэй, – кто будет возглавлять нас в этой вылазке.

Ну, тут у меня сомнений не было. Глупо злить своего учителя, если хочешь овладеть катаной. Да и не рвался я никогда к командным должностям. От них сплошной геморрой.

– Конечно Вы, сэнсэй! – поклонился я.

Сэнсэй коротко кивнул, и пошел впереди, и по нему не было видно, доволен он или нет. Впрочем, скорее всего, доволен. Думаю, он только что мне устроил очередной экзамен, чтобы проверить на вшивость. И впереди у меня их еще много. Такая уж у них специфическая культура, в которой обучать будут только того, кого хочется обучать. С наглецом, не уважающим своего учителя, ни один уважающий себя сэнсэй не станет связываться, даже если у потенциального ученика и есть способности к обучению. Так что надо не отсвечивать, кланяться почаще и вести себя так, чтобы сэнсэй хотел тебя учить. И это вовсе не унижение со стороны ученика, это норма в японской культуре, которая требует понимания, если хочешь иметь нормальные отношения с японцами.

Несмотря на то, то никогда я еще не был в такой мощной группе, бдительности я не терял. Квадрокоптер вовсе не панацея от внезапного нападения, когда вокруг полно машин, под любой из которых под днищем может затаиться скат или еще какой монстр. И фиг его увидишь из-за всего этого железа, пока не атакует.

В некогда стеклянной стене аэропорта теперь было полно брешей. Ничего удивительного, учитывая, сколько всего тут было годного для метания к вящему удовольствию гориллоидов.

В одну из этих брешей мы вошли. Тетя быстро заставила квадрокоптер снизиться и полететь над нами. Впрочем, для этого были все условия – вот где удобно использовать квадрокоптер, так это в аэропорту с его высокими потолками.

До места, в котором мои новые японские друзья сражались ножками от стола с гориллоидами, потеряв в бою Виктора, мы добрались достаточно быстро. Ни одного живого монстра по дороге так и не засекли, что могло объясняться тем, что тут уже давно не было живых людей, на которых они могли бы охотиться. Вот трупов было много, и Борис старательно выжигал плазмой каждую кладку, оставленную скатами. Внезапно, после очередной, он остановился на несколько секунд, а потом подошел ко мне, и сказал громко:

– Выжиг очередную белесую выпуклость, и тут у меня уведомление всплыло: «Вами уничтожено десять кладок. Получен бонус – двадцать процентов к силе на 24 часа».

– А неплохой бонус! – ответил я, и, повысив голос, добавил, – все слышали? За уничтожение этих белесых штук дают временные бонусы! И это действительно кладки, наши подозрения подтвердились!

Информация вызвала оживление в группе. Люди тут же разбрелись пошире, начав искать и уничтожать кладки на трупах. Сэнсэй тут же сказал:

– Бонусы-бонусами, а далеко от группы не отходить! Убьют вас – и бонусы не понадобятся!

В точности то, что и я бы сказал, будь я на его месте. Быть главным – не так и весело, ты как бдительный пастух, который постоянно следит за своими добродушными овечками, пытающимися убежать прямо в пасть к волку. Так что лучше он, чем я.

Тело Виктора, к нашему облегчению, так и лежало на том же самом месте, где мы его оставили. И никакой белесой гадости на нем не было. Ю-тян тут же достала большой пластиковый пакет, который мы припасли, чтобы упаковать тело, а Сатору попросил меня:

– Помоги! Я за голову, ты за ноги, упакуем!

Я успел нагнуться раньше Сатору, и тут же надобность в пакете полностью отпала. Едва я прикоснулся к телу Виктора, как оно истаяло в воздухе, а на полу аэропорта появились три заряда.

– Какого черта? – удивленно и несколько смущенно сказал я. И действительно, чувствовал я себя неудобно – как будто тело Виктора исчезло, потому что я хотел поживиться трофеями. А у меня и мысли такой не было.

Все вокруг замерли, пытаясь осознать ситуацию.

– Надо же, – сказал, наконец, Сатору, – и как это понимать?

– Со мной так уже было, – сказал я, – когда тут утром полицейского убили монстры, с него тоже трофеи выпали, когда я случайно его коснулся.

Я пожал плечами и продолжил размышлять:

– С другой стороны, когда несколько дней назад мы нашли трех убитых охотников на монстров, и обыскали их, они ни во что не превращались от прикосновения. Так и остались трупы-трупами.

– Может, это случилось потому, что у тебя катана Виктора? И он таким образом оставил тебе дополнительное наследство в виде этих трофеев? – предположил Сатору.

– Да не нужны они мне! – сказал я, – он же из вашей команды был, вот вы и берите эти заряды! И тогда непонятно с полицейским – у меня же не было его пистолета, его Борис тогда подобрал. У меня вообще никаких вещей его не было.

– Тут, скорее всего, есть какой-то алгоритм, – задумчиво сказал дядя, – вот только у нас нет никакой возможности понять его пока что. Слишком мало информации.

– А заряды ты все же возьми себе, – сказал веско сэнсэй, – может, есть и смысл в том, что именно тебе они выпали. Тогда это наследство, и ты должен его принять. Хочешь, или нет – это не важно.

Пришлось мне сгребать смущенно заряды в карман.

– Ты не переживай так, – коснулась моей руки подошедшая Ю-тян, – никто тебя не осуждает. Мы ничего во всем этом не понимаем, но, раз так случилось – значит, так и должно быть. Папа верно сказал – у тебя теперь катана Виктора – может, его душа хочет, чтобы ты за счет этих зарядов стал более сильным бойцом, достойным владельцем его оружия. Поэтому используй их сам, никому не отдавай.

И как-то все японцы после ее слов на меня так выжидательно уставились, что я тут же достал трофеи из кармана и сжал их в кулаке, усваивая. Повезло, что не попалось ничего из тех характеристик, что у меня уже было под завязку освоены. А то вышло бы неудобно.

Когда я разжал опустевшую ладонь, японцы были так довольны, что я испытал облегчение. Создалось впечатление, что для них это был аналог поминальной службы по Виктору. Придумали они себе эту историю про наследство Виктора, оставленное специально для меня, и она им понравилась. Так что никаких трогательных речей над могилой, я просто поднял три характеристики, но какой-то важный для них религиозный оттенок они во всем этом все же углядели.