Иван Дурак и месть Кащея - Михаил Голубев Страница 2

– Слез? – зачем-то спросил у него Семен Шурупин и без обиняков перешел к делу. – Я слыхал, ты завтрева на Рынок собралси?

– Ясное дело, – согласился Иван. – Воскресенье же.

– Ну дык вот… – Семен сделал паузу, должно быть вспоминая, что именно дык вот. Сливоподобный нос его шевелился, будто отдельное живое существо, отгоняя назойливого комара.

– Дык вот, – повторил он. – Продай нашу контрабанду.

– Какую такую контрабанду? – уточнил Иванушка.

Дело в том, что в те времена все крестьяне любили торговать на Рынке контрабандой, однако у въездов в город стояли патрули, ввоз оной контрабанды всячески пресекая.

– У меня тут баксы, – объяснил хитрый крестьянин. – Пять пронцетов твои.

– Не «пронцетов», а «процентов», – поправил его Иван. – И не пять, а пятьдесят.

Семен долго стоял молча, не рискуя произвести какой-либо звук. Брат его, Кузя, даже перестал жевать кусок сушеного навоза, переводя взгляд с одного оппонента на другого. В конце концов Семен отошел от оцепенения, повернулся к брательнику и сказал таковы слова:

– Ой ты, гой еси, мать твою етить… Где ж енто видано, шоб такой набитый дурак, как наш Ванька…

– Кгхм, – прервал его Кузя.

Оба брата вновь замолчали, стоя посреди леса и вертя головами в разные стороны. Дурака и след простыл. Будто бы его здесь и не было, а будто сидел он теперь в своей хате за столом и хлебал щи, мастерски приготовленные супругой его, Василисой.

Поскрипывая и постанывая, ехала телега по пыльной дороге, с каждым метром неумолимо приближаясь к городской заставе. Уже отчетливо виден был белый в красную полосочку деревянный шлагбаум и аналогичной раскраски сторожевая будка, рядом с которой тусовались два охранника, проверяя ехавшую впереди телегу с иванушкиным соседом, Тихоном Хреновым, на борту. Опять, наверное, старик Хренов вез в город какую-нибудь контрабанду.

– Контрабанду, наверное, везет, – поделился Иванушка догадкой со своей женой.

– Я так не думаю, – сказала Василиса. – У него сегодня нет контрабанды.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, – сказала Василиса, хитро прищурившись, точь-в-точь как ее отец.

Между тем, они подъехали к шлагбауму и, дождавшись, когда Тихон Хренов отчалит, заняли его место. Иванушка выключил двигатель и поставил телегу на ручной тормоз.

– Старший егерь таможенной службы Микола Затыкин! – громко представился один из охранников, показавшийся Иванушке похожим на Юрия Соломина. С такой же рыжей бородой и в шапке с козырьком. На шапке была кокарда с изображением городского герба. Город назывался Красноград, в честь мэра, фамилия которого была Краснов.

– Предъявите ваши документики, – продолжал между тем Микола Затыкин, сверля взглядом иванушкину жену, которой от этого взгляда становилось щекотно и хотелось пить.

Жена у Иванушки была писаной красавицей, недаром ее девичья фамилия была Василиса Прекрасная. Всякий был бы не прочь посверлить ее взглядом, если предоставлялась такая возможность.

– Вот они, – сказал Дурак, протягивая таможеннику документики.

В это время второй таможенник, похожий на Николая Николаевича Миклухо-Маклая (которого Иванушка не знал, но читал про него книжку), тыкал в содержимое телеги острым стержнем из железа на предмет изыскания в ней, телеге, незаконно ввозимой в город контрабанды. Василиса показывала ему, куда тыкать нельзя.

Старший егерь внимательно изучил иванушкин и василисин паспорта, подолгу идентифицируя каждого из индивидуумов с наклеенными фотографиями своим сверлящим взглядом, так же внимательно проверяя визы, как въездные, так и выездные, прокомпостировал, где надо, и спросил:

– Контрабанда е?

– Не! – с готовностью ответил Иванушка. И зачем-то добавил: – Мы ж не Хренов какой-нибудь.

– А что Хренов? – насторожился таможенник.

– У него контрабанда ведь.

– Нет у него никакой контрабанды! – резко и, как показалось Ване, несколько обиженно заявил Затыкин. – Езжайте, пока уже…

Иванушка не стал дожидаться пока уже и быстро надавил на нужную педальку, отчего паровой двигатель сцепился посредством шестереночной передачи с колесами, и телега тронулась с места.

Через каких-то полчаса телега, испуская густые клубы пара и стуча шестернями и рессорами, ворвалась на территорию города, гармонично влившись в гудящий, свистящий, скрипящий и дымящий поток других таких же и вовсе других, и не таких же, а совсем иных самоходных устройств, приспособлений и конструкций.

Иванушка с Василисою нередко, если не сказать частенько, бывали в Краснограде и поэтому легко и непринужденно ориентировались в лабиринте зданий, построек и сооружений. Дорога к Рынку была им хорошо известна, и поэтому молодые супруги могли отвлечься от управления, доверив его автопилоту, и поглазеть по сторонам.

Город изменялся с каждым сезоном, поражая глаз своей пестротой и разнообразием архитектуры. В тени пальм и кипарисов, берез и эвкалиптов, кактусов и женьшеня стройно ютились рядки деревянных изб с расписными фасадами, громоздились лепные глиняные домики кришнаитов, высились пагоды и мечети вперемешку с водонапорными башнями, пожарными каланчами и офисными небоскребами, величаво стояли церкви и железобетонные ящики новых кварталов, напоминающие детский набор кубиков. С высоты птичьего полета Красноград был похож на модуль цветности телевизора четвертого поколения, с той лишь разницей, что был больше размером и вместо электричества по нему вяло текли повозки с телегами, жители города, туристы, командировочные, гости и такие же, как Иванушка с Василисой, приезжие из окрестных деревень, привезшие на рынок свой скромный урожай.

А везли Дураки на рынок не что-нибудь, а свеклу. Большую и толстую, насыщенно-пурпурную (фиолетовую), сладкую, вкусную свеклу в количестве трех центнеров весом, без нитратов и радиации, что в те времена была не такая уж редкость.

И вот, приехали они, значит, на красноградский Рынок. Василиса заняла заранее забронированное место и принялась торговать свеклой, а Иванушка пошел вдоль рядов поглядеть, что полезного купить можно.

Протискиваясь сквозь людскую массу, цепляемый за рукава, обзываемый матерными словами и толкаемый плечами и животами, добрался он, наконец, до нужных ему прилавков. Здесь торговали разными заморскими диковинками.

– Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи… – услышал вдруг Иванушка женский голос и посмотрел в его сторону.

Какая-то моложавая особа приценивалась к волшебному зеркальцу, напоминающему компьютер «ноутбук», заглядывала ему в экран, заслоняясь платочком от ярких солнечных лучей, тыкала пальчиком в кнопки и что-то бормотала в микрофон.

– Ты прекрасна, спору нет, – хрипло сказал динамик из корпуса волшебного зеркальца. – Но Василиса Дурак всех милее, всех румяней и белее!

Иванушку так и распирало от гордости, так и хотелось стукнуть себя в грудь и добавить, что, мол, и свекла у нас не хуже, а и получше, чем у вас. Да скромность не дала.

Рядом с зеркальцем, которое уже заворачивали в полиэтилен и обкладывали пенопластом в обмен на пригоршню золотых монет, полученных от моложавой особы, продавался