Рядовая командировка или Туда и обратно - Владимир Мищенко Страница 2

– Старшина, срок – до утра. Не наведешь порядок – ротный перейдет на казарменное положение. Понял?!

И ответы по-армейски тоже были казенно – уставные, но с подобострастными нотками проштрафившегося котенка. Хм, котенка. Там такие котяры, что трех литровую банку сметаны махом слижут, и будут смотреть на тебя честными глазами младенца. Через недельку – другую надо будет обязательно проверить. Они, как пить дать, успеют расслабиться. Вот тут я их и прижучу, и раскручу на полную катушку. А сейчас нельзя: бросят в след какое гадкое слово и удаче хана. С удачей шутить нельзя – себе дороже будет. Вот такой я практик. А что поделаешь, если армейская жизнь штука суровая, и твои эмоции, чувства, чувствительность выбиваются муштрой и уставами. Нет, сегодня у меня явно паршивое настроение. Интересно, с чего бы это. Наконец-то на часах двадцать три двадцать и можно идти переодеваться. Мы, все шестеро будто стояли за одним углом. Вот, что значит военная пунктуальность. Это обнадеживает. Переоделись в комбинезоны разведчиков и прошли в автопарк. В темноте у автомобиля стояли три человека. По голосу узнали начальника штаба бригады. Четверо из нас служили в другой части, но нас двоих здесь знали все, вплоть до последнего солдата в кочегарке, поэтому “светиться“ непривычной для нас одеждой было нежелательно. Солдатские сплетни, что женские. Подошли к машине. Оказалось, что нас проводить приперся еще и начальник политотдела бригады. Е-мое. Очень неприятный человек. Но это очень мягко сказано. Подчеркну – очень.

– Товарищ подполковник, – я взял за локоть начштаба и слегка потянул в сторону.

– Чего тебе?

– Товарищ подполковник, вы же знаете, что говорят офицеры про начПО. Это же плохая примета, а нам в рейд. Уведите его, пожалуйста.

– А что я могу сделать, если он сам у комбрига напросился вас в дорогу напутствовать. Ничего. Потерпи пять минут. Ты же десантник.

Вздохнув, я вернулся к друзьям.

– Товарищи офицеры, – начал наш партийный товарищ,– вам выпала огромная честь поддержать честь десантных войск. Вы должны помнить об этом и не ударить в грязь лицом. Так же вы должны помнить, что вы все дали подписку на двадцать пять лет о том, что не будете разглашать информацию о своей учебе, об этом рейде. Мы с вами…

– Простите, товарищ подполковник, – перебил его я,– вы с нами идете за кордон?

– Нет, конечно.

– А-а. Просто вы сказали: “мы с вами…“, поэтому я подумал, что мы вместе будем на той стороне границы поддерживать честь десанта, окунаясь мордой в грязь для маскировки, а то и в дерьмо, чтобы сбить со следа собак.

– Товарищ старший лейтенант,– зашипел на меня начПО.

– Товарищ подполковник, – повернулся я к начальнику штаба, – я хотел сверить с вами кроки маршрута, а то в машине на ходу не получится, а попасть в руки китайцев в самом начале из-за этого не хочется.

– Да, да. Давай залезем в машину, и там, на столе еще раз все обсудим. Петрович, ты домой? Я, как их отправлю, позвоню командиру и доложу, что ты был. Я думаю, не надо нам обоим ему ночью звонить. Утром еще раз доложишь.

Было видно, как начальник политотдела нервно сжимал и разжимал кулаки. Он бы меня сейчас разорвал на куски. Фигурально, конечно. На практике я бы его убил за десять секунд. Но он – замкомбрига, а я только старший лейтенант на капитанской должности.

– Ну, ты, старлей, и оборзел.– С улыбкой сказал мне начальник штаба, усаживаясь за столик в штабной машине.

– Ну, почему – в свою очередь спросил я его, – до замполита батальона, полка человек нормальный, а становится начальником политотдела бригады, дивизии – всё – барин.

– Ты не хами, старлей.

– Товарищ подполковник, но это же не только мое мнение. Взводный, пройдя путь до начальника штаба или командира полка, жалеет солдат и дрюкает молодых командиров за плохое отношение к солдатам, а эти сразу губу раскатывают. Все – барин, хозяин. Старый ушел, этот пришел. А как один человек – все лживо. Мы же не идиоты. Мы не только видим, но и чувствуем, как к нам кто относится.

– Ладно, ладно. Посмотрю на тебя, когда сам подполковником станешь.

– А солдаты говорят: плохая примета, если на прыжки начПО приехал. Вот как.

– Отставить, старший лейтенант. Не каркай. Тьфу, тьфу, тьфу. Все будет хорошо. Это я тебе говорю.

– А за доброе слово – спасибо.

– А что за ерунду ты начал нести про кроки?

– Да он же меня чуть не загрыз.

– Это точно. Ладно, ни пуха, ни пера.

– К черту, товарищ подполковник. И вам не болеть.

– А вот за меня не переживайте. Капитан, как довезешь – доклад.

– Все помню, товарищ подполковник. Колесо поменял. Можно ехать.

– Все верно. Время двадцать три пятьдесят пять. Поехали. Мне через пять минут докладывать о вашем убытии.

Он пожал всем нам руку и вылез из авто. Машина тронулась. Мы поехали. Я люблю ездить в командировки, особенно на поезде. Но здесь были немного другие мысли и чувства. Ехать далеко и долго, а каждый солдат знает, что поесть и поспать надо всякий раз, как появляется такая возможность. Потому, что такая возможность иногда очень долго не возникает. Это тоже романтика военной службы. Иногда, на кочках я просыпался и удивлялся, как это можно так мирно спать, когда так сильно трясет. Потом я снова засыпал. Солдатская мудрость – она и для офицеров подходит. Когда затрясло так, что даже я не смог спать, я понял, что мы скоро подъедем к точке встречи.

– Мужики, Слип проснулся. Алешка, ты себе позывной выбрал в самую точку.

– Это не позывной, а мой псевдоним. К тому же, не я выбирал его, а этот оболтус из отдела спецпропаганды. Он – идиот. К тому же учивший немецкий, а не английский. Он не знает, что слово слип в английском, как глагол, обозначает одно, а как существительное – совсем другое.

– А что?

– Будешь много знать – скоро состаришься. А на задании нам старички не нужны.

– Нет, я серьезно.

– Специально не скажу, чтобы был стимул вернуться домой. Стимул – великое дело. Сем, скажи, вот ты – морпех. И какого шута тебя потянуло пешком по китайцам лазить. Я понимаю, если на подводной лодке в Хуан-хе войти или еще как повыпендриваться.

– Значит, есть. Мне специально сухопутная тренировка нужна. Пройду экзамен и напишу рапорт в Анголу.

– В Анголу? Ну, ты и раскатал губу. А почему