Шурави - Найтов Комбат Страница 2

– Наверное, ты прав… – сказала супруга. – Уезжать отсюда надо. Машину, что-ли, продать?

– Нет, это в последнюю очередь. – Новенькая беленькая «семерка» была куплена на «чеки» в 89-м, перед самой свадьбой. Афган Андрей отбегал холостым, точнее, в разводе. С женой познакомился в феврале 89-го в театре оперы и балета на торжествах по поводу вывода дивизии. Через полгода сыграли свадьбу. Затем родилась дочь и началась война.

– Ты сейчас куда?

– В гараж, возьму машину и в Куляб. Рапорт мне подписали, но его в Москве утверждают, так что месяц или больше у меня есть. Надо подготовиться, иначе без штанов останемся.

– И куда? – спросила Татьяна, родившаяся в Душанбе.

– В «около Масква», пока к матери, а там видно будет. Я пошел, будут звонить, скажи, что я уже уехал.

Поцеловав жену и дочь, которая что-то рисовала на столе на кухне, Андрей вышел из квартиры. Новости в городке разлетаются быстрее поросячьего визга. По дороге к гаражам пришлось пару раз останавливаться и рассказывать о ситуации. Пристроился за колонной, идущей через Курган-Тюбе в Пяндж. Одиночные поездки военнослужащих начальством не поощрялись. Небезопасно сейчас в республике. Скорость чуть больше сорока километров. Четыре бронетранспортера и двенадцать КамАЗов, УАЗ и его «жигуленок». Утром капитан вышел из колонны и направился к аэродрому Курган-Тюбе, чтобы найти новых попутчиков. Давать такой крюк не хотелось.

Дежурный по части сказал, что никаких колонн в сторону Куляба не предвидится.

– Спрашивайте у погранцов, может быть у них кто-нибудь поедет. Я слышал, что в Кулябе аварийно сел борт. Вон, смотрите, что-то грузят на шаланду.

Подъехав к складу, Андрей сразу узнал в наклонившемся над грузом в кузове летчике старлея Нифонтова, бортмеханика из экипажа Михайловского.

– Олег! Привет! Вы когда и куда?

– Через час придет броня, идем в Куляб, мы до него дотянули, Андрюша.

– Я с вами.

– Не вопрос! Как слетал?

– По-пустому, только гавкнулся с новым комдивом.

– А куда Ашуров свинтил?

– Говорят в Академию поступил, врут, поди. Он никуда не ездил и экзамены не сдавал. Похоже отливается за прошлую проверку.

– Так вроде говорили, что все хорошо.

– Говорили. Вовремя он ушел, сейчас головы полетят за Сари-Гор.

Со склада выехал погрузчик с довольно длинным ящиком, и техник занялся его погрузкой. Про увольнение Андрей технику не сказал, дабы не травмировать человека, который уже много лет подряд мечтает завершить службу в авиации погранвойск.

Чуть позже подъехал БТР, увешанный поручнями и с отделением молоденьких пограничников на борту, и БРДМ. Можно было трогаться дальше.

К 15.00 прибыли «домой». Андрей вышел из колонны и посигналил остальным, желая счастливого пути. На Сафарова длинная колонна черных «Волг», наряд на КПП в «парадках».

Сразу прошел к «своим» палаткам, в роту. Выслушал доклад дежурного, и раздолбал его тут же за не поднятые пологи для проветривания. Июль, жара стоит страшная. Роты в расположении нет, ее выгнали блокировать дорогу в Ёл, под Шураабад. Из дивизии вечером пришла «указуха» о вероятности прохода каравана. Сам же докладывал Тимофееву. Витя хоть и въедливый, и с придурью, но оперативник неплохой.

– Вам, товарищ капитан, приказано прибыть в штаб 149-го. Там какие-то шишки из Москвы и Душанбе.

Комроты поморщился. Ох уж эти «разборки», с наказанием невиновных и награждением непричастных! Все 14-ть лет офицерской службы этот «дамоклов меч» со свистом носится вокруг да около его бедной головы. В результате он «засиделся» во взводных, затем долгое время был зампотехом и шестой год подряд командует ротой. Многие из его выпуска уже полками командуют, правда, после развала Союза. В самый первый год службы пришлось отвечать на вопросы прокуратуры из-за операции в Яварзанском ущелье. Сдуру, по молодости лет, высказал собственное мнение, и на пять лет завис взводным. Это «собственное мнение» ему до сих пор в дивизии помнят. Но, если что, то его взвод или роту суют в арьергард. Из «стариков» в батальоне осталось два офицера и трое прапорщиков, из тех, кто в феврале 80-го форсировал Пяндж. Но, если с прапорщиками у Андрея отношения были нормальными, то с майором Ананьевым отношения не складывались, совсем. После ранения в 80-м, тогда старший лейтенант, Ананьев уехал в ГСВГ, а оттуда вернулся через девять лет совсем другим человеком. Андрей не знал, что произошло, и после короткой стычки, перед самым выходом в феврале 89-го, их отношения были сведены к минимуму: «Есть, товарищ майор!».

– Квочур вернулся? – спросил он сержанта Юрьева.

– Он в парке, товарищ капитан, возится с 712-й, обед возил Масленников с отделением, они вернулись, их Квочур от себя не отпустил. Меняет фрикционы.

– Добро, я в штабе, если Квочур вернется, сообщи ему, что он мне нужен.

– Есть!

Капитан расстегнул «лифчик», поставил его возле тумбочки, передал АК сержанту, повернулся и вышел. На выходе услышал, как сержант приказывает подсменному дневальному заняться магазинами и автоматом ротного. Службу знает!

В штабе сразу предупредили, что здесь куча начальства, включая Сафарова и Рахмонова, руководства республики со стороны «юрчиков», и генерал-полковника Шляхтина, главного пограничника всея Руси. Кроме того, здесь НачПО дивизии Амангулов. Все правильно! Проиграв в ноябре 92-го бои в столице и на местах, «Объединенная оппозиция» или «вовчики», ваххабиты, зализали раны, еще больше объединились с такими же бородатыми на той стороне Пянджа, и пошли в атаку. По каким-то причинам 149-й полк не успел быстро среагировать. Все эти вялотекущие «БэДэ» этим и отличаются, что никогда не знаешь с какой стороны ударят. А общего командования нет! Причем, нигде нет! Ни в России, ни в одной из республик. А тут уже ЦРУ и Госдеп суетятся. Понаоткрывали «консульств» и «посольств» во всех республиках. Они ж с ваххабитами десять лет в Афганистане работали. В общем, до ноября 92-го власть в Душанбе принадлежала послу США Стенли Эскудейро и ваххабитам из «ОО», а в ноябре 3-я разведдесантная рота ОРБ во главе со старлеем Серегой Миненковым, недавно прилетевшим из Москвы новым ротным, вывезла контингент американского посольства на улицу Титова, в аэропорт. Власть в республике опять поменялась, и перешла в руки «юрчиков», хотя тот же Сафаров – «вор в законе», но горой за Советскую власть. А Рахмонов – председатель крупного колхоза. Вместе с Сафарали Кенжаевым, «афганцем» из Гиссара, он создал «Народный фронт» и выделил транспорт для его «боевиков». Крови на улицах стало поменьше, опирались «юрчики» на командование 201-й дивизии, командиром которой был таджик полковник Мухритдин Ашуров. До вчерашнего дня. Амангулов – киргиз, но родился в Таджикистане.

Андрея потрясли насчет того, чем он занимался в ночь с 12-го на 13-е июля и почему три «вертушки» сорок первой эскадрильи и два транспортно-боевых борта погранцов были задействованы под его операцию. Но, все было согласовано с командованием Московского отряда и группа Макарова находилась в засаде у нижнего брода Кхирманжо, напротив крепости Пари-хам, которую наркоторговцы используют как перевалочную базу. Второй взвод прикрывал переправу в Ишкашиме. Это то место, через которое дивизия входила в Афганистан. Переправиться через Пяндж афганскому каравану не удалось. Попытки перехода предпринимались на обоих направлениях.

– Мы находились севернее Ёла, и прикрыть 12-ю заставу не могли. «Духи» переправились ниже по течению, где-то между Алюром и Ялуром.

– Как им удалось протащить тяжелое вооружение?

– Вообще-то там тропа есть, и почему она оказалась неприкрытой, это не у меня надо спрашивать. Я получил сообщение о том, что застава ведет бой в 11.35. Вот отметка о приеме сообщения. В 12.02 вступил в огневой контакт с противником на участке между Ёлом и Саригором. Выполнили шесть заходов и обеспечили прорыв бойцов 12-й заставы в сторону Ёла. Затем в 12.14 засекли работу станции младшего сержанта Панова, который вел бой в стороне от заставы, южнее, в районе старой выработки. НУРов уже не было, поддержали пушечно-пулеметным огнем и высадили группу Макарова, которая и обеспечила эвакуацию наряда. Все что смогли к шапочному разбору.