По кличке Рейнджер - Сергей Иванович Зверев Страница 2

Героин здесь, на таджикско-афганской границе, стоит меньше доллара. В Москве оптовая цена – полтинник «зелени» за грамм. Итого – пятнадцать «лимонов». А если разбадяжить и пустить в розницу – в два-три раза больше.

Такое количество денег сознанием охватить офицеру, у которого зарплата бывает через раз, тяжело. Не охватывается это сознанием. Да и не нужны поганые кровавые деньги настоящему русскому офицеру. А в офицерской десантной разведывательно-диверсионной группе вояки были настоящие. Без подделки и фальши. Иные не приживались.

Подполковник Хорунжий посмотрел на огонь и произнес с какой-то вовсе не присущей моменту задумчивостью:

– Наркота. Героин. Это кровь, которая струится по жилам прогнившего мира. За их счет финансируются незаконные секретные операции. Совершаются государственные перевороты. Тлеют горячие точки.

– Сатанинское зелье, – кивнул Влад. – Черти его варят.

– Однажды появится такое, от чего мир вздрогнет. И мы будем вспоминать эти тюки с героином с ностальгией. Нам будет казаться, что это детское питание, – добавил Хорунжий.

– Да ладно страху нагонять, – встрял Медведь.

Его волновали конкретные заботы – как доставить языка и уйти без проблем. А потом – Подмосковье. Расположение полка спецназа ВДВ. Боевая работа… И дальше – где вспыхнет очередной пожар.

Влад с неожиданной настороженностью посмотрел на Хорунжего. Тот завороженно уставился на горящие миллионы долларов, огонь плясал искорками в его глазах. А еще в его взоре было нечто странное, неприятное… Алчное.

Уже позже Влад не раз вспоминал тот день. «Мы будем вспоминать тюки с героином с ностальгией…» Кто бы мог тогда подумать, что слова эти окажутся пророческими. И что Влад с Медведем через несколько лет окажутся на острие удара.

Часть первая

КАК ПОПАСТЬ К ЧЕРТУ В ПАСТЬ

Человек наступил на какую-то вязкую грязь. Надо же, новенькие австрийские туфли – и по дерьму в них ходить! Лучше бы резиновые сапоги-мокроступы надел.

Ничего. Зато место хорошее. Отличное место для подобных рандеву. До окраины Болотникова рукой подать, но в радиусе видимости ни одной души, кроме крыс, котов и ворон.

Он огляделся. Перед ним стояло длинное полуразрушенное одноэтажное строение. Когда-то это была фабричка – то ли валенки валяли, то ли дурака. Закрыли ее в начале застоя, да так с тех пор и не собрались сровнять развалины с землей. Стены крепкие, толстые, до революции возведенные, с ними ничего не делалось. Все, что можно отсюда растащить, давно растащено. И здесь поселились дух тлена и потусторонний холодок, свойственные заброшенным строениям.

Он поправил на груди легкую серую кожаную куртку, подровнял черную кожаную кепку, насвистывая, перепрыгнул через кучу земли перед входом. Прошел внутрь. Вдохнул пыльный воздух, закашлялся. Перелез через рухнувшую перегородку. Споткнулся об истлевшую деревянную балку. Чертыхнулся.

Клиент удивился, когда ему назначили встречу в этом месте. Но потом понял: лучше, если их не увидят вместе. Это вопрос жизни и смерти. А может, еще какая-то мысль, скорее всего дурная, пришла ему в голову?

«Кожаный» сжал крепче в руке серебристый «дипломат».

– Кыш, зараза, – прикрикнул он на мелькнувшую серой молнией толстую крысу. – Чем они только тут питаются?

Он прошел в относительно чистую комнатенку. В окно, от которого остались рама и чудом сохранившиеся стеклянные осколки, светило ласковое майское солнце. А продырявленная крыша синела пятнами неба.

В помещении сохранились расшатанная табуретка, трехногий стол. В углу валялся мусор.

– Ох, мать вашу, – послышался знакомый голос.

Пожаловал клиент – широкоплечий парень лет двадцати пяти со стрижкой ежиком. Опоздал он на семь минут. Все чего-то вынюхивал, высматривал. Все хочет быть умнее других. Не доверяет. Ну что ж, его право.

– Как прошло, Дюк? – спросил «кожаный».

– Пока не хватились, мать их. – Дюк витиевато выругался.

Ругался он грязно и неинтересно. «Скучное существо, – подумал «кожаный». – Быдло. Предел мечтаний – срубить легкие деньги. Нажраться водки. Натрахаться. И сдохнуть рано или поздно в разборке от пули или пера. Чтобы все сказали – туда ему и дорога».

– Надеюсь.

– Всего-то полчаса прошло. – Дюк переложил из правой руки в левую объемистый портфель и вытер вспотевший лоб рукавом бежевого плаща. – Бабки при тебе? – Одну руку он как бы невзначай сунул в карман.

– Вот. Подъемные. – «Кожаный» поставил на трехногий стол, который угрожающе качнулся, свой «дипломат», со щелчком отпер замки, приоткрыл крышку и вынул толстую пачку долларов.

– Это чего?! – возмутился Дюк. – Это все?

– Часть.

– А остальные? Шутки шутишь?!

«Кожаный» улыбнулся. Он оказался прав – все-таки в кармане у клиента был пистолет, который теперь поблескивал в руке. Пижонский шестнадцатизарядный «глок» – машинка ни то ни се, недалекими фраерами ценится. Но дырявит она вполне справно, особенно с такого расстояния.

– На. – «Кожаный» протянул еще две толстые, перевязанные черными резинками пачки со стодолларовыми купюрами.

– Не тянет на уговоренное.

– Здесь половина. Остальное на месте получишь.

– Ты чего крутишь-вертишь, жонглер?

– Обеспечиваю себе право на жизнь, – засмеялся «кожаный». – Предусмотрено такое в Конституции.

– За лоха держишь? – недобро прищурился Дюк. Он все не выпускал «глок».

– Не обостряй, – отмахнулся «кожаный». – Где твой товар?

– Вот.

Дюк, не выпуская пистолет, повозился с замками, которые зачем-то закрыл на ключ, будто в случае чего это могло бы уберечь товар от любопытствующих. Открыл портфель. Вынул небольшой серебристый контейнер – тоже запертый. Через секунду распахнул его. Там лежал небольшой целлофановый пакет с темно-серым порошком.

– Здесь все? – спросил «кожаный». Глаза его загорелись. Он старался выглядеть беззаботным, но был не в силах обуздать волнение.

– Все. Только получишь половину. Остальное – когда деньги будут.

– Есть деньги, не бойся. Сейчас выпишу. – «Кожаный» вытащил из «дипломата» еще одну пачку.

Дюк со злым ликованием прищурился. И «кожаный» на миг рассмотрел в этих глазах обещание смерти. Палец слегка дрогнул на спусковом крючке «глока».

– Вот, – будто не замечая угрозы, произнес «кожаный», бросая на стол пачку с долларами.

Дюк кинул на нее жадный взгляд.

– И еще… – Человек в кожанке нажал на спусковой крючок взведенного, снятого с предохранителя и готового к бою «ТТ», лежавшего на дне «дипломата».

Пуля пробила тонкую пластмассу и вошла в живот Дюка, который в ответ всхрапнул, удивленно глядя на убийцу. Качнулся. И рухнул на пол.

«Кожаный» подержал в руке «ТТ». Это машинка профессионалов. Отличный бой. Удобно лежит в ладони. Даже жалко расставаться.

Контрольный выстрел. Все, клиент готов…

– Растяпа ты, Дюк. Твоя судьба быть лохом, – произнес «кожаный» с удовлетворением.

Ему сразу стало легко. Он выиграл партию, впрочем, она и не представлялась слишком трудной. Противник попался не особо искушенный. И какая-то струна пела внутри. «Кожаному» нравилось убивать. Будто отлетающие души передавали ему часть своей энергии. А все переживания, муки совести, все эти выдумки про Родиона Раскольникова, которыми всю плешь проели в школе, – это для лохов. Лох на Руси – это как корова. Молоко дает и на мясо в случае необходимости идет. Судьба у него такая – быть доеным