Аксиома Эскобара: вес не имеет значения (СИ) - Артюхин Сергей Анатольевич Страница 2

Пабло не мог не возблагодарить Создателя, что воспоминания приходили все же разрозненно, не единым куском. Иначе он, пожалуй, потерял бы себя. А так, стальная воля помогала ему справляться. День за днем. Он оставался собой, Пабло Эскобаром из Медельина. Просто меняясь. Становясь немножечко другим. Больше всего вспоминалось из жизни серба, прожившего долгую жизнь и прошедшего две войны. Чуть меньше — из жизни русского, прошедшего через одну войну, но какую. Это не могло его не изменить. Слишком много всего…

Пытаясь пройти сквозь это, Пабло начал планировать. Ярость порой приходила по понятным причинам — воспоминания о предательствах из той жизни, воспоминания других людей о несправедливости и боли в их жизнях — но теперь это превращалось в холодную ненависть. И в мечту все изменить.

И в какой-то момент, молясь в небольшой церкви на окраине города, Пабло понял, что пришел в себя окончательно. Он — всё ещё он. Пусть и другой. И, начиная со следующего утра, развил просто бешеную активность. Пока, правда, сводившуюся в основном к организации встреч, куче звонков и заполнению блокнота мелким почерком.

За окном вечерело, когда к вилле в богатом районе Медельина, подъехал неприметный автомобиль. Из него вышел человек, которого знающий наблюдатель мог бы опознать как Густаво Гавириа Риверо, кузена и близкого друга Эскобара, фактически сооснователя их организации. Худощавый мужчина, одетый в бежевые брюки и полосатую рубашку-поло, стремительным шагом двинулся на задний двор, где любил проводить время Пабло.

Охрана настороженно проводила Густаво взглядами, но как-либо останавливать не рискнула — босс прямо сообщил, чтобы его кузена немедленно проводили к нему. Обойдя дом, Гавириа углубился в сад, в сторону любимой беседки Эскобара, спрятанной среди высоких розовых кустов.

Он не ошибся — кузен и правда находился именно там, смотря в темнеющее небо и явно о чем-то размышляя. Подходящего Гавириа Пабло услышал сильно заранее, поэтому поздоровался, едва тот появился на дорожке.

— Привет, — и, выждав пару секунд, встал, протягивая руку. — Есть разговор.

— Привет, — поддавшись внутреннему ощущению, Густаво вдруг обнял своего практически родного брата. — Что случилось? Выкладывай.

Вместо ответа, Пабло откинулся на спинку скамейки, и снова посмотрел в небо. Молчание затягивалось. Пожав плечами, Густаво пристроился напротив кузена и вытянул ноги. Стянул с головы кепку и потормошил себе волосы. На улице было прохладно, но он любил эту погоду…вечная весна, как ее часто называли местные жители.

— Это сложно объяснить… — наконец, заговорил Эскобар. Серьезность в его голосе заставила Гавириа собраться и сконцентрироваться. — Но мы несколько изменим стратегию…точнее, мы впервые по-настоящему вообще ей займемся. Приходит время долгосрочных планов.

— Президентство? — уточнил Густаво. О мечтах Эскобара в его окружении не знали разве только ленивые или глухие. Тот хотел стать президентом Колумбии и не собирался ждать слишком долго. Даже учиться на юриста пошел, держа в голове именно эту цель.

— Не в ближайшее время, — мотнув головой, отстраненно ответил Эскобар. — Это будет не через пять и, наверное, не через десять лет.

А вот это было неожиданно и вызывало настороженность… и интерес.

— Но сначала я хочу кое-что прояснить. Ты должен мне верить, Густаво. Без сомнений и колебаний.

—? — Гавириа аж дернулся от неожиданности. Если Пабло решит, что Густаво ему неверен…Не хотелось бы даже думать о таком. Но вряд ли — в конце концов, они фактически вместе основали организацию.

— Я тебе верю, не переживай. Но есть вещи, которые я не могу доверить никому. Даже тебе.

— Пабло, я… — Эскобар махнул рукой, не дав кузену договорить.

Еще помолчали.

— Давай к делу, — наконец продолжил разговор Эскобар. — Денежный поток растёт. Текущими темпами развития, уже через пару лет — если не раньше — организация будет получать десятки миллионов долларов каждую неделю. Наличкой.

Густаво кивнул — он, в общем, ожидал примерно тех же порядков доходов. Уже сегодня доходы составляли больше двух миллионов в неделю чистыми, и росли всё быстрее и быстрее, заметно опережая всякое увеличение расходов. И это несмотря на то, что они серьезно вкладывались в развитие — взятки, маршруты доставки, лаборатории, фермы… Да что там говорить — несколько купленных самолетов окупились буквально за пару месяцев. Да, это не 747-ые Боинги, но тем не менее.

— Десятки миллионов превратятся в сотни, а затем в миллиарды. Их надо будет отмывать, потому что поток налички будет просто чудовищный. И для этого нам понадобится инфраструктура. Большая, огромная инфраструктура — совсем не та, что сейчас, и не та, о которой мы думали раньше. Всего, что мы планировали не хватит. Даже близко. Нам нужно больше, сильно больше. Как бы не на порядок…а то и порядки, — дернув щекой, Эскобар поднялся со скамейки, начав расхаживать туда-сюда. Его легкие кеды размеренно шлепали по камню дорожки, буквально гипнотизируя. Шлеп-шлеп-шлеп-шлеп…

— Недвижимостью тут не обойдешься. Мне — нам — нужен банк. Мне нужна транспортная компания. Мне нужна огромная строительная компания. Мне нужны газеты, телеканал и парочка радиостанций. Мне нужна авиакомпания, мне нужны порты и аэропорты. Корабли и самолеты. Охранная компания. Верфи. Заводы. Отели. Ночные клубы. Аптеки. Магазины. Мне нужна земля — и не только в Колумбии. И самое важное: все это мне нужно вчера.

Густаво заворожено смотрел на кузена — озвученное выглядело…масштабно, как минимум. Впрочем, в отсутствии амбиций заподозрить Пабло Эскобара было сложно. Парень еще в детстве говорил, что заработает миллион долларов до того, как ему исполнится двадцать пять лет. Справился к двадцати двум, если не раньше.

— Начнем с создания инвестиционного холдинга, который возглавлю я. Одновременно создадим банк и строительную компанию. Будем заниматься девелопментом уже по-настоящему. Банк возглавишь ты, насчет строительной компании я пока еще думаю. И еще: начни скупать землю в Картахене и окрестностях, и на Провиденсии. Поближе к побережью, максимально близко. Будем строить там курорты. Отели, казино и клубы помогут нам первое время. Через них протаскивать наличку проще всего.

— Не уверен, что мы сходу найдем столько людей, чтобы всем этим заниматься, Пабло, — Гавириа сходу прикинул, как много всего надо будет организовывать. Работой просто завалит.

— Мы начинаем с мелочей, hermano, с самого необходимого. Часть возьмет на себя Роберто, — оставить старшего брата в стороне Пабло попросту не мог, тем более что значительную часть финансовых операций он уже на себе тащил.

— Ничего себе мелочи, — пробормотал Гавириа.

— Они самые, дружище, — Эскобар усмехнулся. — За следующий десяток лет нам надо сделать в разы больше, чем я озвучил. Радуйся, что далеко не всем этим будешь заниматься ты.

— Мда уж…

Простые парни из нижних слоев Медельина — кто бы мог подумать, что они всерьез будут обсуждать такое. Нет, они, конечно, далеко ушли от пацанов, игравших в футбол старыми вещами, свернутыми в мяч и замотанными в пакет, но такое… Это был настоящий шаг в элиту по меньшей мере страны.

Гавириа потер виски и решительно вскинул голову. Эскобар смотрел прямо на него своим фирменным жестким взглядом.

— Я согласен, Пабло. Я с тобой, как и всегда. До конца.

Густаво первым протянул кузену руку. Тот, однако, не стал ее пожимать, а дернул друга на себя, крепко его обняв.

— До конца, hermano. Каким бы он ни был.

Два часа спустя они ужинали на свежем воздухе, все еще обсуждая детали. Мария удалилась к сыну, так что можно было поговорить о делах.

— Есть еще кое-что, Густаво, — промокнув рот салфеткой, Эскобар, налил себе кофе и откинулся на спинку стула. — Давай наращивать объемы операций и начинать делать закладки в Штатах.

— Что ты имеешь ввиду?

— Нам пора внедрять своих людей в американскую полицию, в УБН и ФБР, — Эскобар усмехнулся. — Готов поспорить, что о таком они даже не думают. Никто не думает.