Владимир Колычев - Страсть по понятиям Страница 20

Глава девятая

Простой, неосложненный перелом челюсти лечится три-четыре недели, меня же выписали по истечении десяти дней. Не такой уж это и маленький срок, ведь долечиться можно и дома, в Москве. Осложнений у меня не было, кости срастались хорошо, шину, правда, еще не сняли, но мне она, в общем-то, не мешала, поскольку я мог приоткрывать рот, чтобы принимать мягкую, а еще лучше — жидкую пищу. И все-таки от меня избавлялись как от неугодного элемента Что ж, Ремезов имел на это право. Он-хозяин завода и города, за ним сила, и тягаться с ним опасно для жизни. К тому же мое расследование, честно говоря, зашло в тупик… Обидно, конечно, осознавать поражение, но и на рожон лезть смысла нет. Ясно же, что не смогу я найти Альберта…

— Ухты! Откуда столько? — Иван восторженно подбросил и поймал пакет из оранжевых купюр.

Триста тысяч рублей, компенсация за нанесенный мне ущерб. Деньгами его выплатили, натура в образе Насти так больше и не появилась. То ли решила не доводить себя до греха, то ли не пустили ее ко мне больше. Деньги занес мне человек от Ремезова. Не здороваясь, вошел в палату, молча положил деньги на тумбочку и, так ничего не сказав, исчез… А может, и не от Ремезова деньги. Может, Настя откупилась от меня. Вдруг она что-то мутит, а не ее брат.

В Кирове у них с братом была одна схема, по которой Ремезов поставлял сестре товар со скидкой, а она его уже реализовывала без всяких уценок. Здесь же они могли работать по-другому. Настя — дамочка ушлая, она могла незаконно добывать лес и продавать его Ремезову. Сестра добывает сырье, брат его перерабатывает. Может, Настя и была ключевой фигурой в местной мафии. Может, она больше всех и боялась моей самодеятельности, потому и подослала ко мне громил…

Но ведь разговор шел о ее брате, когда ко мне подкатился Струков со своими амбалами. Ремезов дружил в школе с девочками, но избегал впоследствии отношений с женщинами. Он водил дружбу с Шептулиным, который затем полез на него с кулаками. Что, если Юра приревновал Ремезова к его жене?.. Скорее всего, парень он тихий, застенчивый и даже женственный, а у Ремезова не складывались отношения с дамами… Что, если в этом тихом омуте завелись черти? Может, роман между мужчинами возник? Только потом Ремезов нашел женщину своей мечты, а Шептулину это очень не понравилось…

Разговор с Борисовой, а затем и с бездельником Витей мог навести меня на такие выводы, а Ремезов, скорее всего, не хотел афишировать свои интимные тайны, потому и выслал на мой адрес костоломов. А затем появился дознаватель Кольчугин, который пытался выяснить, что удалось мне выпытать у Вити… Кстати, он так больше и не появился. Видно, начальство дало ему отбой, с подачи Ремезова А зачем колотиться, если я выказал намерение покинуть этот негостеприимный город. Выписка из истории болезни на руках, деньги получены, все, можно уезжать… А от суточных за десять последних дней я, пожалуй, откажусь. Как отказался от дальнейших поисков Альберта…

— Ну что, едем? — спросил Иван, вернув мне деньги.

Наш кемпер стоял у ворот больницы, двигатель работает, ходовая в порядке, кондиционер охлаждает воздух исправно. Если сейчас отправиться в путь, к обеду мы бросим якорь в Кирове А там у меня подружка, с которой можно будет провести ночь… Не приключилось у нас ничего с Настей, но ведь жизнь на этом не закончилась.

— Куда едем? — Я удивленно глянул на Ваню.

— Ну, в Киров, наверное. Или в Москву. Здесь же мы закончили…

— А разве я говорил тебе, что мы закончили?

— Э-э… Ну куда ты с такой челюстью? Тебе покой нужен. И компенсацию ты получил…

— Аты думаешь, это полная компенсация? Думаешь, мне сполна компенсировали?.. Почему ты думаешь, что из-за этих денег я сдамся?..

— Э-э… Ну, может, и не сполна. Только зачем нарываться? Тебе же ясно дали понять, что здесь оставаться опасно.

— Да? Ты сам об этом догадался? — с уничижительной иронией спросил я.

— Нуда, сам, — как-то не очень убедительно заверил меня Ваня.

— Что-то сомневаюсь я… А ну колись, кто к тебе подходил?

— В смысле, кто подходил? — Чтобы скрыть смятение, Иван сильно нахмурил брови.

— Я же знаю, кто-то от Ремезова к тебе подходил, выспрашивал о наших планах…

— Ты знаешь? — Ваня растерянно поскреб пальцами затылок.

На самом деле этого я не знал, только догадывался. Но ведь на дурака не нужен нож, ему с три короба наврешь и делай с ним что хошь. Хоть и не моя это песня, но актуальности из нее не выкинешь…

— Знаю.

— Ну, подходил какой-то мужик. Меня, говорит, твои доброжелатели послали.

— Мои доброжелатели? Это интересно. Надеюсь, ты ему не поверил…

— Ну, не то чтобы совсем не поверил… Он же правду говорил, опасно здесь. Леса здесь вокруг, леших много…

— Водяные, упыри, русалки, — хмыкнул я.

— Ну, насчет русалок не знаю… Он сказал, что Альберта здесь нет, сказал, что в Киров надо ехать. Сказал, что здесь мы только проблемы можем найти. Сейчас, говорит, эти проблемы в больнице лечатся, а потом два метра под землей… Похоронят нас, сказал, и фамилии не спросят… И еще он сказал, что ты все понял.

— Зачем же он с тобой разговаривал, если я все понял?

— А вдруг я не понял! Вдруг я стал бы Альберта искать!

— А он что, этот доброжелатель, не знал, что ты на дубе родился, вниз головой?

— Слышь, ты это, поосторожней, да! — надулся Ваня.

— А что, ударишь?..

— Нет. У тебя челюсть сломана. Но ты все равно не гони!

— А что я не так сказал?.. Ты Альберта искал?

— А я что, должен был его искать?

— Ну, мы же одна команда. Если я выбыл из строя, кто-то же должен меня подменять?

— Но ты же ничего не сказал…

— Правильно, не сказал. Но я же знаю, как ты родился. А доброжелатель не знал. Потому и подошел к тебе… Можешь позвонить ему, скажи, что мы уезжаем, — ехидно усмехнулся я.

— Не надо мне никому звонить… Не стукач я, — косо, исподлобья глянул на меня Иван.

— Да, тогда не звони… В магазин поедем.

— Так это, у меня жаркое в духовке!

— Жаркое? С сухарями?

— Да ну тебя!

Все. Ваня окончательно на меня обиделся Понял, что я стебаюсь над ним беспощадно, сел на диван, с угрюмым видом, скрестив на груди руки, отвернул голову. А я занял место за рулем и направил машину к магазину, что находился недалеко от шептулинского дома.

Мне нужен был Витя. Да заодно и творожка можно было купить, сгущенки, чтобы одним заправить другое… Мне жаркое пока противопоказано, даже если оно подается без сухарей.

К дому Шептулина я подъезжать не стал Возможно, за мной следили, а под кулаки Феди Струкова мне попадать никак нельзя. Но ведь Витя не работает, он сейчас дома и в любой момент может отправиться в магазин — за сигаретами, за квасом или еще за чем-то покрепче. Может, ремезовские костоломы его так отделали, что он снова пить с горя начал.

Мы подъехали к деревянному вагончику, в котором размещался магазин, я зашел внутрь. Творога здесь не было, зато продавалась сгущенка, правда, незнакомого производителя. Я взял одну баночку, чтобы оценить качество товара. Сейчас попробую, оценю, а потом, если понравится, вернусь, куплю еще. Вряд ли Витя появится скоро. Если, вообще, сегодня будет…

А если Вити не будет, то почему не воспринять это как знак свыше. Если не появится он, значит, не стоит ворошить греховное прошлое Ремезова и Шептулина: не приведет это к Альберту… Хотя, конечно, в этом случае в Киров, а потом в Москву я поеду с тяжелым осадком на душе. Получается, выперли меня из Некрасова, пинком под зад…

Я пытался уговорить себя, что не стоит лезть на рожон, но не хотел уезжать из Некрасова. Надо было довести дело до конца Но как это сделать, если весь город ополчился против меня?.. Оксана Борисова сдала меня, а костоломы Ремезова отправили на больничную койку. Повторения не хотелось…

Может, мне вернуться сюда обратно после того, как челюсть окончательно заживет? Но к этому времени я получу расчет, и моя ущемленная гордость успокоится… Нет, не вернусь я сюда. Железо сейчас надо ковать, хотя оно совсем не горячо…

— А пива не взял? — надуто спросил Ваня, глядя на единственную баночку со сгущенкой, которую я занес в кемпер.

— Как видишь.

— А почему?

— Мы же в дорогу собрались. Или мне водить? — насмешливо спросил я.

— Да нет, я мог бы повести. А ты бы пивка попил, ну, чтобы расслабиться…

— Да нет, не надо нам пивка.

Не противопоказано мне пиво, и я с удовольствием дернул бы баночку-другую. Но я не мог положиться на Ваню: он такой несуразный, что с нами обязательно приключится какая-нибудь беда, если он сядет за руль. Как минимум заснет в пути да в канаву съедет… Но ведь мы никуда пока не собираемся ехать, якорь брошен как минимум до вечера. Значит, можно выпить пивка. И только я это сделаю, как появится Витя. Его придется хватать за жабры, вывозить за город, а как сяду я за руль, если у меня кровь будет с градусом. Есть же такое понятие, как закон подлости… А вот если я не выпью пива, то Витя совсем не появится…