Александр Афанасьев - Сила присутствия Страница 20

Так же поступал и Чамаев. Просто он работал в Афганистане и знал, что как минимум половина тех агентов, о которых шла речь, поглядывает в обе стороны. Если здесь и соблюдались клятвы, то только перед членами своей семьи и рода, но никак не перед очередным правительством и новым знаменем. Каждый думал, как он будет жить, когда придет другой режим. Люди просто пытались уцелеть в стране, где за пятьдесят лет власть сменилась семь раз и вот-вот сменится в восьмой. Только это и имело значение.

Но если сперва просить невозможное, то потом проще получить согласие на что-то другое. Не столь невозможное, скажем так.

– Тогда мне нужна помощь в ином.

– В чем же?

– Мне нужен человек. Один из наших, из тех, кто родом с Кавказа, который сидит в вашей тюрьме. Желательно в Джалалабаде, но можно и в другом месте. Человек, которого вы взяли за террористические действия.

Достум задумался.

– Ты хочешь сделать обмен?

– Можно и так сказать. Вообще-то я хочу пока просто поговорить с ним. Что я решу дальше, будет зависеть от результата этого разговора. Мне просто нужно посмотреть списки арестованных – пока, для начала.

Достум утвердительно кивнул.

– Это можно.

– Вот и отлично. Тогда вы можете написать, что вам нужно. Скажем, боеприпасы. В пределах, ну, допустим, пары железнодорожных вагонов.

В глазах старого командира загорелись огоньки.

– И Россия даст нам это?

– В разумных пределах – почему бы и нет. А потом можно будет подумать и о неразумных. Все равно у нас хранится немало всякого старья. Мы тоже не забываем друзей, почтеннейший генерал-полковник. Никогда не забываем!

Война, которую называли долгой, сильно изменила не только весь мир, но и саму Америку. В девяностые годы страна вообще не думала об угрозах. Тогда даже бюджет сводили с профицитом, во что сейчас сложно поверить.

Через двадцать лет Америка стала совсем другой. Работа в АНБ и прочих шпионских организациях, которые создались во множестве, стала вдруг надежной и престижной. Особенно во время экономического кризиса, когда предприятия разорялись одно за другим.

ЦРУ теперь действовало почти без контроля. Создавались всевозможные объединенные команды, занимающиеся неизвестно чем. Они могли похищать, убивать, наносить удары дронами, ликвидировать даже американских граждан без надлежащей процедуры, хватать людей, держать их неизвестно где и сколько угодно. Система безопасности была целостной, законченной. По своей репрессивной мощи она намного превосходила КГБ и СС в их лучшие годы.

Но у нее была одна специфическая особенность, типично американская. Люди в этой системе зарабатывали деньги. Они использовали ее в своих интересах. Иначе Америка не была бы собой.

Начальник департамента Национальной тайной службы – так теперь называлась эта часть системы – отключил телефон, тут же открыл его и вынул СИМ-карту. Это не укрылось от глаз его собеседника, с которым они сидели за столом в ресторане «Афганская долина», расположенном в одном из торговых центров на окраине Вашингтона.

– Все шифруешься!..

– Приходится. Мне не нравится, когда кто-то сует нос в мои дела.

– Мы на одной стороне, делаем свою работу.

– Вот-вот. А я свою!

Тут вступил в разговор третий собеседник, бывший сотрудник ЦРУ, ныне работающий на крупный фонд, занимающийся распространением демократии по всему миру:

– Лучше скажите, этот русский знает, что нам надо? Не хотелось бы облажаться, как это было в прошлый раз. Каждый такой провал осложняет реализацию следующего сценария.

Речь шла о том, что происходило два года назад в России. Так называемая снежная революция должна была бы стать настоящим штормом, триумфом американской геополитики, а на деле обернулась пшиком и серьезным унижением.

Тогда в руки американских заинтересованных лиц попал целый вагон компромата на тех, кто был у власти в России – счета в банках, доказательства широкомасштабных хищений, имена доверенных лиц, информация о собственности, купленной на разворованные деньги. Все выглядело достаточно достоверно. Под гарантии неразглашения этой информации американцы попытались провести блицкриг, сменить власть в России, пользуясь полученными материалами как средством шантажа. Спецслужбы наскоро подготовили сценарий народного возмущения, обеспечили пиар-поддержку, но поторопились, не проверили полученные материалы как следует.

В итоге произошла настоящая катастрофа. Материалы оказались не просто поддельными. Они указывали на реальные счета, но принадлежавшие совсем другим персонажам. Люди, находящиеся у власти в России, провели просто блестящую геополитическую операцию. Зная о том, что именно готовят американцы, русские подставили им так называемые революционные организации, созданные самими же янки, а также слили заранее подготовленную дезинформацию, оказавшуюся настоящей бомбой.

Русские чиновники, на которых выходили американцы, отказывались идти на сотрудничество. Начался погром счетов и офшоров, и тут выяснилось, что они принадлежат не русским, а совсем другим людям.

Итогом этого стал скрытый, но чрезвычайно острый конфликт с частью европейских элит, срыв договоренностей по Ирану и Сирии, ответные удары в виде дел Мэннинга и Сноудена, раскрытие секретной информации, быстрый вывод контингентов из Афганистана. Пострадавшие европейские бизнесмены и политики стали сближаться с Россией.

Был вынужден подать в отставку директор ЦРУ, компромат на которого был слит в прессу. Раскололась президентская администрация. Персоны, связанные с европейскими элитами – а в Демократической партии таковых было очень много, – начали действовать откровенно враждебно.

Короче говоря, планировалось то же, что и на Украине, но вместо относительно чистой победы янки получили бедствие, в политическом смысле сравнимое с эпидемией чумы. Русские победили, причем блистательно. Американцы проиграли с катастрофическим счетом. Однако нельзя было забывать о том, что Америка – сверхдержава. Виновникам любого ее поражения придется дорого заплатить за это. Вот о расплате речь сейчас и шла.

– Хуже, чем есть, уже не будет, – заявил сотрудник НТС. – А дураки всегда найдутся.

Сотрудник АНБ счел необходимым смягчить свой ответ. В конце концов все они могут вылететь с работы, и тогда их материальное благополучие будет зависеть вот от этих внешне неприметных фондов и лоббистских организаций.

– Этот русский – лучшее, что попало к нам за последние годы. Он связан с самыми верхами.

– Но мы не знаем, есть у него нужная нам информация или нет. Так?

– Не знаем, – сказал сотрудник АНБ. – Но это и не важно. Часть информации у нас уже есть. Мы возьмем русского, сделаем так, чтобы в Москве об этом стало известно, а потом начнем дергать за ниточки. В Москве подумают, что наш новый друг все сдал, и начнут суетиться. Тут-то мы их и накроем.

– Рискованно.

– Другого выхода у нас нет. Русские тоже понимают, что к чему. Медведь не вылезет из берлоги, пока его никто не беспокоит.

– Хорошо, – согласился представитель фонда. – Но мне нужно будет время, чтобы запустить заново механизм, когда мы получим информацию. Многие нам уже не верят, и это плохо.

– Сколько?

– От шести до восьми месяцев.

– Это допустимо, – сказал сотрудник НТС. – В любом случае мы вряд ли будем сразу реализовывать ту информацию, которую получим. На этот раз спешить нельзя, однажды уже попробовали. Надо все тщательно проверить.

– Позволим клубку размотаться дальше, – поддержал его представитель АНБ. – А что касается недоверия, думаю, надо просто побольше заплатить. Вот и все.

Представитель фонда поднял стаканчик со спиртным. Это была граппа, итальянская виноградная водка, но здесь она подавалась как шароп – афганский самогон.

– За успех.

– За успех.

Ставка была намного выше, чем пакистанские плотины. Речь шла о том, удастся ли американским силовым элитам взять под контроль Россию и сделать в ней то, что они уже не раз проворачивали в других странах.

Схема довольно проста. Местным элитам позволяют воровать, но тщательно контролируют их и замеряют градус общественного недовольства. Как только оно начинает зашкаливать, проводится операция по смене политического режима, с кровью или без, как получится.

Предыдущую элиту пускают к себе, но требуют заплатить за входные билеты. Все обычно не забирают, оставляют что-то на жизнь. Тот, у кого все отняли, опасен, ему нечего терять. Например, если у тебя есть двадцать миллиардов, один тебе оставят. В конце концов, этого достаточно на жизнь, еще и внукам хватит. Но девятнадцать отдай, не греши. Все равно деньги-то не твои, легко пришли, так и уйдут.

Если кто-то отказывается принять правила игры, с ним происходит то же самое, что приключилось с Каддафи. Схема настолько отработана, что суетиться не стоит. Россия – единственная страна, где она дала сбой.