Максим Гарин - Атаман. Кровь за кровь Страница 20

Несмотря на свой заморенный вид, молодой волк оказался самым прытким. Юрий долго гонял его по крапиве, несколько раз стрелял, но безуспешно. Наконец молодой волк выскочил на берег речки и бросился в воду, надеясь спастись там.

Терпухин убил его без сожаления прямо в воде. Волчонок еще долго дергался с бессильно опущенной мод воду головой, пускал пузыри, а потом застрял на мели, выставив ребристый бок с клочьями совершенно сухой серой шерсти.

На хуторе спасать от огня было уже нечего. Терпухин постоял возле обрушившихся балок, заглянул в сарай и убедился, что у чеченцев хватило разума увести кобылу. Атаман перекрестился, поклявшись отстроить хутор, и пошел на блок-пост к капитану Черемисову. Польше идти было не к кому.

Черемисов рассердился не на шутку. Он стал звонить майору Васнецову, чтобы вместе с его летучим отрядом выследить убийц и мародеров, скрывшихся на территории Чечни.

— Вот суки, гады!.. — бушевал Черемисов. — Они вон что вытворяют, а с ними правительство договоры подписывает, за ручки здоровается. Вытравить всех под корень!.. Посиди здесь, Юра, я сейчас водки принесу. Тебе без водки нельзя, ты чокнешься…

Пили стаканами, но водка не брала.

— Мне брат рассказывал недавно. В Астрахани виделись. Он на Дальнем Востоке служит, тоже в МВД. Там япошки, военнопленные, после войны в тайге сидели. Однажды двое сбежали. Девку русскую в ягодах нашли, потешились. Как охранники наши узнали, целую ночь стреляли из ППШ. Весь барак положили. Не спорю, тоже дикость. Но как быть? Теперь те двое, что бежали, официально приехали, платят местным по двадцать баксов в день, останки своих выкапывают, чтобы к себе на острова отвезти…

— Катя, Катя, — шептал Терпухин, уставившись на опорожненную бутылку.

— Достанем! Тебя и Демидова оттуда выцарапали, и ее достанем. Правда, деньги нужны.

— Демидов даст, он мне должен, — пробормотал Терпухин.

— Мы все средства задействуем, все попробуем. Ты думаешь, я простой капитанишка? — разошелся Черемисов. — Нет! Я кое-что знаю, кое с кем знаком. С Катей, конечно, проблемы будут. Знаешь, журналисточку эту, Елену Масюк, четыре раза пытались освободить. Даже дошли до Мавсаева. Да что Мавсаев, самого Басаева потревожили! Басаев и рад, кажется, стараться, за собственный терроризм охота отмыться. Ну, узнал он, кто Масюк захватил, выдвинул ультиматум похитителям. Так ему знаешь что заявили?

— Что? — Терпухин с усилием оторвал взгляд от бутылки.

— Ты, мол, вайнахский парень, из-за какой-то там бабенки, да еще русской, позоришься?.. Он шваркнул кулаком по столу и ушел.

Черемисов некоторое время молчал, потом поставил на стол вторую бутылку.

— А брата Руслана Аушева знаешь после чего убили? Не отследил?

— Нет.

— А после того, как этих четырех — Архипова, Загнойко, Зельцера и Мамилашвили освободили. А он знаешь кто был?

Терпухин сдернул с бутылки алюминиевый колпачок, налил Черемисову и себе. Черемисов выпил водку, занюхал коркой хлеба, продолжил:

— Так вот, Рашид Аушев был замминистра МВД Ингушетии. Вот тебе и вайнахи… Дикость, Юра, дикость! А тут еще журналисты их героями выставляли, мол, борцы за национальную идею, за свободу!.. Да за трубу они воюют, за ту, по которой нефть качают! Опять же, после того как группу НТВ освободили, бригадный генерал Бажиев был убит. Тоже, кажется, замминистра МВД, но уже самой Чечни, Ичкерии…

— Так объявили, что это вроде из-за неосторожного обращения с оружием, — вставил слово Терпухин.

— Да, они тебе объявят… Они черта переспорят! — рука Черемисова потянулась к бутылке.

— Не спеши, Борис, — сказал Терпухин. — Не берет, чего зря добро переводить.

— И то правда, — согласился капитан милиции. — А они много кого зря побили. Взять хотя бы врачей Красного Креста. За что? По нашим сведениям, эти мрачи пули из ран ни у одного полевого командира достали. Что, фельдшерка тебе пулю достанет?.. Волки — они и есть волки.

— Борис, — произнес Терпухин, — я, наверное, уеду. Кое-кого надо увидеть. Вернусь не скоро…

— Возвращайся. Буду ждать. А с этими, — Черемисов быстро взял бутылку, налил стаканы и кивнул в сторону юга, — с этими мы разберемся.

Выпил, крякнул, снова занюхал корочкой хлеба и, весело поглядывая на Терпухина, сказал:

— Выдюжит Россия! Их почти нигде не принимают.

Посылают своих юношей по всему исламскому миру в мусульманские школы. Многие отсеиваются, а из Пакистана так почти всех повыгоняли к кузькиной матери. Это так называемый зеленый пояс — мусульманский фундаментализм. Смотрел по телевизору, что в Алжире творится? Сотнями вырезают, всех подряд!

— Может, пойдет нефть по трубе, успокоятся? — предположил Терпухин.

— Как же, успокоятся! Еще хуже будет. Чуть что — они задвижку хлоп!

— Ладно, я пойду, — Терпухин поднялся. Перед глазами стояла тяжелая, отвратительная картина — тощий волчонок рвет труп пожилой женщины…

Валентина Бузуева отстранили от дел за провал операции, которая завершилась бесследным исчезновением внедренного в ряды наркомафии человека. Не зная, куда пристроиться, он временно нанялся к одному знакомому автомеханику, открывшему в собственном гараже маленькую ремонтную мастерскую.

Слушая по плейеру английские тексты Илоны Давыдовой, Валентин копался в карбюраторе двигателя, который ему следовало починить еще вчера. Однако вчерашний вечер ушел на одну полузнакомую даму. Бузуев закатил пир и ухлопал все деньги. На робкую просьбу оставить ему немного денег дама ответила:

— До свидания. Самое главное — это эмоциональная развязка, давай не омрачать ее грубой материальностью.

«Грубая материальность» началась с утра, когда он позавтракал остатками вчерашнего ужина, а на обед пришлось довольствоваться холодной водой из-под крана.

В гараж заглянул хозяин.

— Валек!

— Да?

— С минуты на минуту за машиной придет ее владелец. Она, надеюсь, уже готова?

— Пару минут, и будет о′кей! — солгал Бузуев, думал, что он найдет с клиентом общий язык.

— Ты мне точно скажи, сколько еще времени тебе нужно? Я же вижу, что ты не можешь работать. Перебрал вчера? Давай я сам ее закончу.

— Да ну, — отмахнулся Бузуев.

— Валек, пожалуйста, я прошу тебя! Перестань слушать эту дребедень, — автомеханик постучал по плейеру. — Эта Давыдова закодирует твою психику гак, что ничего хорошего тебе это не даст. Я понимаю, ты развелся с женой, едва не свихнулся от этого, по пойми, английским это не прошибешь.

— Мне это нужно, — сказал Бузуев, — увидишь, меня еще забросят в Штаты. Я не должен забывать английский, я должен его совершенствовать.

— Я прошу тебя, ради Христа, почитай ты лучше какую-нибудь книжку на английском. Хочешь, я тебе подарю «Остров сокровищ»? У меня есть…

— Это какой-нибудь умник тебе посоветовал или ты сам придумал?

— Этот «умник», сейчас переводчиком большие бабки заколачивает.

— Тысяча в месяц — еще не бабки. Слушай, если не возражаешь, иди отсюда, а?

Хозяин гаража не обиделся, наоборот, улыбнулся и сказал:

—Валек, послушай, ты такой псих, но все равно я тебя люблю. Хоть убей, не знаю за что…

— Я рад, — ухмыльнулся Бузуев, извлек из нагрудного кармана сигарету и сел покурить. Выкурив одну сигарету, он зажег от нее вторую и просидел в задумчивости, пуская дым над головой, около получаса. Плейер на поясе продолжал гонять кассету, но наушники болтались у Бузуева на шее.

Валентину было обидно, что он не прошел отбор в одну очень заманчивую группу как раз из-за неважного знания языка. Он надеялся, что, когда опять станут набирать подобную группу, он предстанет перед экзаменаторами во всеоружии. Только бы Илона Давыдова не подвела…

— Думаете, что я не смогу? Не смогу? — неожиданно для самого себя потряс он кулаками.