Сергей Зверев - Последний день Америки Страница 20

Затаив дыхание, слежу за цифрами на мониторе…

Жуткий скрип еще с полчаса оглашал внутренности «Барракуды», а также всю округу в радиусе миль двести. Титановая конструкция скрипела не постоянно, а время от времени – с интервалом от нескольких секунд до шести-семи минут. Да-да, вы не ослышались – я превысил время нахождения на предельной глубине и проторчал на семистах метрах целых полчаса.

А что было делать? Во-первых, «Вирджиния» находилась в опасной близости, и моя «Барракуда», словно лежащая в банке шпротина, не имела возможности пошевелить ни одним плавником. Ну а во-вторых, я просто не верил в вероятность разрушения такой прочной конструкции. Не зря же перед походом я облазил весь корпус и ощупал каждый квадратный сантиметр сварных швов, силового набора и обшивки.

Всякий раз при отвратительном скрипе я корчил страшную физиономию, но продолжал следить за координатами обеих субмарин. Трижды за те же полчаса подавал признаки автономный аппарат, выпущенный экипажем американской субмарины. Я слышал то жужжание его электродвигателей, то скрежет «ключа в замке» – работу лебедки, сматывающей или разматывающей кабель-трос…

И вот наконец-то спустя полчаса изматывающего ожидания, я заметил некую тенденцию: «Барракуду» тащило в сторону Флориды чуть быстрее, чем «Вирджинию». Я не знал, в чем было дело: то ли в несравнимой массе кораблей, то ли в том, что на большей глубине течение имело другую скорость.

Мне было на это наплевать. Главное заключалось в другом. Американцы не смогли увидеть мою подлодку. Это раз. «Барракуда» начала постепенно удаляться от «Вирджинии», и с каждой минутой наметившийся отрыв увеличивался. Это два.

Я был почти счастлив.

Глава 4

Российская Федерация, Москва. Четырьмя месяцами ранее

Посидев в командирском кресле тренажера и вдоволь насладившись довольно натуральной имитацией управления настоящей подлодкой, я поздравил конструктора Пирогова с замечательным успехом.

– Без поддержки Сергея Сергеевича у нас бы ничего не получилось, – улыбнулся тот.

– Будет вам скромничать, – похлопал его по плечу генерал и вдруг заторопился: – Ну, до встречи, Петр Степанович, нам нужно попасть еще в одно место…

Мы покинули тренажер и спустились по лестнице к выходу из здания. «Интересно, куда теперь?» – гадал я, усаживаясь в служебное авто Горчакова.

– Хочу показать еще один интересный «объект», – довольно сказал шеф, словно услышав мой вопрос.

За окнами машины снова замелькали московские кварталы и бесконечные проспекты…

Горчаков копался в мобильнике, пытаясь кому-то дозвониться, но вскоре в его телефоне сел аккумулятор.

– Возьмите мой, – протянул я свой мобильник.

– Благодарю. Нужный номер забит в телефонной книге, а по памяти я его не помню, – отмахнулся он и проворчал: – Вот же времена пошли! Села батарейка в мобильнике, и все: был человек, и нет человека!..

Темнело в это время года, как и положено, поздно. Фонари еще не зажглись, но улицы города щедро освещали рекламные вывески и огни торговых центров, которые по приказу богатых хозяев не выключали никогда. После сорока минут блуждания по московским трассам, наше авто подъехало к уродливому зданию эпохи соцреализма – слишком монументальному, чтобы на его месте построить новое и слишком старому, чтобы гармонично смотреться в современном городе.

Местечко, куда мы прибыли, я узнал – раз пять или шесть в годы службы во «Фрегате» мне доводилось здесь бывать.

«Федеральное унитарное предприятие. Клиника научной хирургии № 161», – прочитал я табличку справа от главного входа.

Да, именно в этой клинике мне штопали рваные раны, вынимали пули, сращивали кости и восстанавливали растраченное на спецоперациях здоровье.

– Не соскучился по местным светилам медицины? – улыбнулся мой провожатый и показал удостоверение двум охранникам.

– Светилы нужны тяжело раненным и очень пожилым пенсионерам. Ранения я все, слава богу, залечил, а до пожилого возраста пока не дожил.

– Молодец. Ты никогда не терял чувство юмора. Ну, пошли к лифту…

Признаюсь, на последнем этаже, где располагалось Отделение интенсивной психотерапии, я никогда не был. И тот факт, что Горчаков приволок меня именно сюда, здорово насторожил. С чего бы? Я слишком плохо выгляжу или у меня вид почти спившегося человека?..

У разъехавшихся дверей лифта нас поджидала деваха в офисном прикиде – то ли ассистент главврача, то ли его секретарша. Каблуки, когти под хохлому, волосы ниже багажника, в руках луивиттонная папочка из линолеума, все дела… Сейчас много таких клонов.

– Здравствуйте. Профессор ждет вас, – произнесла она тоном, наполненным фальшивым гостеприимством. И театрально повела ладошкой: – Прошу…

Пока мы топали по коридору, секретарша не умолкала: то отпускала неуместные шуточки, то заигрывала со мной, то заискивала перед генералом. «Лет тридцать, – покривился я, наблюдая за ее ужимками, – а мозги уже переформатировала из ГОСТа под европейские ISO…»

Войдя вслед за Горчаковым в кабинет заведующего отделением, я опешил: за столом восседал еще один странный субъект: тощий мужик лет сорока пяти с длинным лицом и лошадиными передними зубами. Это был очень странный тип – как по форме, так и по содержанию. Не задерживаясь на одном месте, он постоянно метался по кабинету: то садился в кресло, то вскакивал и зачем-то бежал к одному из многочисленных шкафчиков, то распахивал окно или, подойдя к входной двери, настороженно прислушивался к тому, что происходит в приемной. Причем все действия сопровождал чудным профессиональным сленгом, ржал через слово, как джокер, и скалился в ужасной улыбке, демонстрируя уродливые желтые зубы. В общем, популизм, дежурные фразы, экономические коррективы по существу и нелепости в обычной пропорции. Все на месте.

Если в двух словах, то основная идея «медицинского светоча» сводилась к тому, что в широком смысле человек – есть полное дерьмо. Я сначала даже заинтересовался, потому что частично разделял данное убеждение.

Ну, а потом Горчаков прервал бенефис старшего по дурдому:

– Александр Вадимович, к сожалению, у нас маловато времени. Позвольте нам полюбоваться на «объект», и мы помчимся дальше.

– Да-да, конечно! – всплеснул тот руками. – «Объект» на прежнем месте и практически готов к применению. Прошу за мной…

«Какой «объект»? К какому применению?..» – гадал я, следуя по коридору за генералом и придурковатым профессором.

Я знал отвратительную привычку Сергея Сергеевича «радовать» своих сотрудников сюрпризами и ставить, мягко говоря, в дурацкое положение. Но то, что ожидало меня в одной из палат, расположенных в охраняемой зоне длинного коридора, потрясло даже мое воображение.

Помещение, куда привел нас профессор, по сути, не являлось палатой. Это была смежная с ней темная комната, с огромным окном из бронированного стекла. Сквозь окно, как я понял, врачи и прочие специалисты высоких психологических материй имели возможность наблюдать за поведением пациентов.

«Словно телевизионная панель, – отметил я про себя. – Интересно, какое у нас сегодня «кино»?..»

Главным действующим героем сегодняшнего киносеанса оказался я. Точнее, человек, похожий на меня, как две капли воды. Увидев его – неподвижно сидящего на кровати и глазеющего в небо сквозь решетку окна, – я остолбенел.

– Узнаешь? – послышался насмешливый голос Горчакова.

Я проглотил вставший в горле ком. Шеф продолжал наслаждаться моей растерянностью:

– Как тебе «объект»? Кстати, нам пришлось немало над ним поработать.

– Охренеть… Где вы его… нашли?

– Места знать надо.

Я подошел вплотную к стеклу, чтобы лучше рассмотреть мужчину…

Он был приблизительно моего возраста. Рост… Трудно сказать, когда человек сидит, но осанка определенно была не моя – долгие годы занятия спортом и тяжелые физические нагрузки погружений на большую глубину сделали мою фигуру атлетической, с широкими плечами и прямой спиной. Мужик же сидел ссутулившись, безвольно опустив руки вдоль туловища.

Будто угадывая мои мысли, Сергей Сергеевич уточнил:

– На фигуру и отсутствие накачанных мышц не обращай внимания – над этими компонентами еще предстоит потрудиться.

Чокнутый профессор поддакнул:

– Полтора месяца специального рациона, ежедневный комплекс тренировок и, встав рядом с ним у зеркала, вы не найдете разницы.

– Полагаете, это так просто – сделать мою точную копию?

– Элементарно!

– Ну да, – с прискорбием кивнул я. – Что для одного элементарно, то для другого сложно.

Снова оскалив клыки, психотерапевт дико заржал.

– Ну, как тебе твоя копия? – наслаждался Горчаков.

– Круто. Даже не предполагал, что существует столь похожий на меня человек.

От кабинета, где находится «объект», нас отделяло бронебойное стекло, вмурованное в толстую несущую стену. Тем не менее я отвечал шепотом. Наверное, от волнения.