Максим Шахов - Бомба под президентский кортеж Страница 20

Кораблев ругнулся про себя и снова приложил бинокль к глазам… И почти сразу увидел человека. Кто-то стоял за деревом и смотрел в сторону больницы. Откуда он там появился? До ближайшего угла здания было метров тридцать. Быстрым шагом это расстояние можно преодолеть почти за секунды, но тогда бы Кораблев его увидел боковым зрением. Оно у него развито отлично. Рост, телосложение? Прикидка в уме и соотнесение с информацией из базы данных ФСБ показали, что это мог быть Калоев. И стоял он не шевелясь долго. Простой прохожий так стоять не будет, если только он не следит… например, за своей женой. А справа дико и нелепо зияло открытой створкой окно.

Принимать решение нужно, и срочно. Француза трогать нельзя, потому что он там как мышь передвигается, вызывать никого из своих смысла нет. Пока доберутся, Калоева и след простынет. И как с ним сблизиться, если он тоже сейчас стоит и улавливает малейшее движение вокруг. И тут случилось такое, что Кораблев чуть ли не застонал от досады. Из-за угла медленно выкатилась патрульная полицейская машина.

Калоев, если это был он, тут же повернул голову в сторону машины, осветившей его фарами, но не шевельнулся. Теперь Кораблев хорошо увидел сухощавую фигуру, одетую в темные брюки и темную куртку. И на голове у него была темная вязаная шапочка. Белый «Форд» с надписью «Полиция» на боку подкатился и замер возле неизвестного. Дверь машины распахнулась, но оттуда никто не вышел. Кораблев понял, что полицейский прямо из машины разговаривал с человеком, стоящим у дерева.

– Ну, парни, – шепотом произнес Кораблев, – проверьте у него документы! Он же в розыске, ну же!

А потом там что-то произошло. Дерево, за которым стоял неизвестный, частично скрывало полицейскую машину, поэтому Кораблев не все видел. Человек, похожий на Калоева, вдруг резко выбросил ногу в сторону, ударив в дверь машины. Видимо, он сделал это в тот момент, когда полицейский собирался вылезти из машины. И своим ударом он, кажется, нанес сильный ушиб полицейскому. Неизвестный бросился бежать, перемахнув через ограждение сквера и через одну из лавок. Полицейская машина дернулась было догонять, но водитель вовремя понял, что это бесполезно. Объезжать сквер по дороге ему придется около ста метров, а потом выезжать на дорогу со встречным односторонним движением. За это время преступник успеет скрыться через дворы в жилом массиве.

Из машины выскочил крупный полицейский и, прихрамывая, побежал догонять незнакомца. Кораблев сразу понял бесполезность этой затеи и стал лихорадочно прикидывать свои возможности. Если он прямо сейчас бросится догонять этого человека, тот выдаст свое присутствие. Их разделяет метров тридцать, и неизвестный вполне сумеет изменить направление движения. Но и стоять без дела было обидно и вредно для дела.

И тут судьба преподнесла один из редких своих подарков. Какая-то мысль пришла преследуемому в голову, и он резко свернул налево и помчался прямо по аллее в сторону того места, где за толстым вязом стоял Кораблев. Антон понял суть маневра, бросив один лишь взгляд вправо. Незнакомец, видимо, хорошо изучил окрестности больницы и давно имел в виду невысокий кирпичный забор в узком проходе между старыми двухэтажными домами. За забором явно был общий двор дома, а потом выход на соседнюю улицу. И хромающему полицейскому этот забор не преодолеть. А машина, пока объедет квартал, обязательно потеряет преследуемого.

Кораблев не сдержался и широко улыбнулся сам себе. Вот такие приятные сюрпризы иногда судьба подкидывает. Наверное, для того, чтобы жизнь твоя не была однообразно серой и унылой. Так сказать, для самоутверждения, для короткого пребывания в когорте героев. По крайней мере, в глазах окружающих.

В нужный момент из-за толстого ствола старого дерева метнулась мощная рука. Она в горизонтальном положении, как шлагбаум, врезалась в грудь бегущего человека. Болезненный выдох вперемешку с удивленным возгласом – и человек опрокинулся на спину. Даже не на спину, а почти на голову, взбрыкнув в воздухе обеими ногами – настолько силен был удар.

Кораблев навалился всем телом, нащупал правую руку незнакомца и рывком вывернул ее за спину, переворачивая стонущее тело на живот. Вторая рука задержанного скребла асфальт и нелепо трепыхалась, пока Кораблев не поймал и ее. Обе кисти незнакомца уместились в его широкой ручище, стиснутые как клещами.

– Ну-ка… – задыхаясь от бега, сказал подбежавший полицейский, – придержи его.

В темноте тускло блеснул металл наручников, легкий скрежет запорного устройства, и Кораблев вместе с полицейским одним движением поставили беглеца на ноги. На них смотрело лицо с явными признаками кавказской крови, а глаза блестели болью и ненавистью. Кораблев, пока полицейский обыскивал беглеца, достал свой мобильник и включил фонарик. Вот и вторая сторона подарка судьбы – это же точно Калоев. Характерная горбинка носа, которая первым делом запоминается при взгляде на фотографию, немного оттопыренные уши, узкое лицо и крупные зубы.

– Поздравляю тебя, командир, – с улыбкой сказал Кораблев полицейскому, – премия за этот месяц обеспечена. А может, чего и побольше. Это Ахмад Калоев, находящийся во всесоюзном розыске.

– Да? – полицейский постоял немного, разглядывая лицо задержанного, потом повернулся к Кораблеву. – Ладно, а ты кто? Документы есть?

Минут через тридцать Кораблев докладывал Рокотову о задержании Калоева, о том, что предварительная проверка показала отсутствие у Калоева намерений совершить террористический акт. Он всего лишь высматривал возможность проникновения в больницу с целью поиска наркотиков. И что Француз при негласном осмотре внутренних помещений на вероятном маршруте президента признаков закладки взрывного устройства не обнаружил.

Глава 5

Лоскутов подъехал к зданию краевого правительства в половине восьмого утра. Дорогу перед зданием все еще асфальтировали. Кто-то даже в этой ситуации проявил нерасторопность, хотя приказ был успеть с дорожными работами до приезда президента. Лоскутов слышал тихие разговоры служащих отеля:

– Господи, сделай так, чтобы президент приезжал к нам хотя бы раз в три месяца!

И смех! Да, народ не обманешь, какими бы красивыми словами ни прикрывались власти. Все видно, все понятно, все очевидно. Лоскутову стало неприятно от этих мыслей. Одно утешение, что он почти не общается с простыми людьми, а обслуживающий персонал в правительственных зданиях и правительственной инфраструктуре молчалив… И счастлив. Счастлив, потому что там высокие зарплаты, потому что там связи, там возможность решить кое-какие насущные проблемы, которые так и останутся недосягаемыми для большей части населения страны. Например, той части, которая живет за пределами МКАДа.

Да, многие в правительстве просто не понимают, что там есть жизнь, не понимают того, какая там жизнь, чем живет население глубинки и живет ли. Лоскутов помнил разговор, свидетелем которого он был. Кто-то из общественников разговаривал с заместителем министра сельского хозяйства. Речь шла о повышении отчислений в пенсионный фонд для индивидуальных предпринимателей. Общественник пытался объяснить, что новая планка в тридцать пять тысяч в год непосильная, например, для большей части фермеров российской глубинки.

Это было что-то! Замминистра улыбнулся снисходительно и заявил, что это вообще не сумма. Что такое тридцать пять тысяч рублей? Тьфу, мелочь! А когда ему сказали, что большая часть фермеров имеет личный доход, который он может потратить на семью, в среднем десять тысяч рублей в месяц, он не поверил.

И это человек, который просто обязан знать такую статистику. А что говорить о простых москвичах, что говорить о ведущих теле– и радиоканалов, о различных «специалистах» в разных областях, которые ходят с канала на канал и вещают, дают умные советы, просвещают и учат. Лоскутов помнил, как один из таких умников в условиях кризиса посоветовал некие шаги по снижению расходов семьи. Он говорил в эфире на всю страну. И одним из главных шагов он назвал… реже посещать бары! Вы это скажите в глаза жителям Курильских островов, Камчатки, вот этих же вот забайкальских поселков, якутских поселков, в которых замерзают сотни тысяч жителей.

От таких мыслей настроение портилось, появилось чувство раздвоения. С одной стороны, Лоскутову нравилась его работа, нравился свой статус, свое положение в обществе и отношение к себе людей своего круга, людей кругов ниже его по статусу. Но с другой стороны, его часто посещало чувство неудобства. И тогда он хмурился и искал причины. Проще всего их было найти в своей жене. Здесь тоже было раздвоение. С одной стороны, почти животная страсть, желание обладать, чувство собственности, а с другой – глухое раздражение, понимание, что интеллект ее гораздо ниже, чем хотелось бы, что ее поступки зачастую дискредитируют его. И прежде всего в собственных глазах.