Егор Овчаренков - Последний бросок на запад Страница 20

— Егор, позови каптера, — тут же сказал кто-то из казаков.

Сколько ни спрашивали у каптера про утепление, он на все вопросы и требования отвечал односложно:

— Нет.

Ближе к вечеру случилась тревога. В гостиную вбежал встревоженный Стойкович и сообщил, что на сербский пост напали босняки. Подразделение Стойковича, в которое после утренней разведки включили Емельянова, Чернышева, Горожанко и Бирюка, было готово уже через десять минут.

Когда все уже загрузились, в последний момент в машину заскочили Саша и Егор.

— Мы с вами.

Машина рванула с места и унеслась в сторону постов. За пару километров стали слышны выстрелы.

— Калашников, — произнес Дима уверенно. — Я его ни с чем не спутаю.

Тут же машина остановилась и Ивица приказал всем выйти.

Неожиданно послышался треск — переднее стекло машины треснуло и в нем появилось несколько аккуратных круглых дырочек, словно подернутых паутиной. Водитель соскользнул с сиденья и мешком упал на снег, который сразу стал красным.

Ивица лишь на несколько секунд задержался возле него, коротко и скорбно констатировав:

— Мертв.

И отряд направился в сторону лихорадочно отбивающегося поста. Спасительные деревья прикрывали от пуль, но сильно затрудняли видимость, и Дима то радовался, что они есть, то поносил их последними словами.

— Сколько человек на посту?! — прокричал он Ивице.

— Четверо! — ответил командир и тут же добавил: — Было! Что там сейчас — неизвестно!

Несколько очередей срезали ветки над головой, и Дима вжался в снег. От горячего дыхания снег таял и капельками оседал на губах. Емельянов автоматически слизывал их, по звуку пытаясь определить, сколько еще человек отстреливается на посту и сколько нападающих, но у него ничего не получалось.

Наконец пули стали свистеть пореже и он смог поднять голову, чтобы осмотреться.

Нападающих было около десяти человек, а с укрепленного поста отстреливались только два автомата, что означало, что остальные либо убиты, либо ранены.

Противник медленно захватывал пост в клещи, стараясь одновременно не подпустить слишком близко поступившее подкрепление.

Емельянов посмотрел направо и увидел, что Стойкович и Чернышев медленно, но верно оттесняют босняков, не давая им обойти пост с той стороны.

Слева никого не было. Еще двое сербов из подкрепления были убиты.

Куда пропал Саня, было непонятно, а вот Бирюк, Егор и четники залегли очень далеко и лишь изредка поднимали головы. Их автоматы больше молчали, чем стреляли.

— Сюда! — заорал на них Емельянов. — Обходите пост слева! Иначе нас всех сомнут!..

Но там его или не слышали, или испытывали такой страх, что не могли двинуться с места.

«Струсили, сволочи, — подумал Дима. — Ну, хрен с ними!»

Он с тоской посмотрел на левый фланг.

Посту не удавалось сдерживать натиск с двух сторон, тем более, что у них явно заканчивались патроны — одиночные выстрелы раздавались все реже и реже.

«Или пан, или пропал», — с неожиданной решимостью подумал Емельянов и, встав на колени, обернулся в сторону отставших товарищей.

— Эй, козлы!!! — заорал он что было сил. — Они вас пока не видят, потому еще не перестреляли всех к чертовой матери! Но я сейчас это сделаю за них! Даю вам три секунды на то, чтобы начать отжимать их слева!

Емельянов представлял собой отличную мишень — пули свистели рядом, и только чудом пока ни одна из них не задела его.

— Раз! — Емельянов мгновенно поменял рожок. — Два!! — Ствол автомата уже смотрел в сторону отставших. — Три!!! — Раздалась короткая автоматная очередь, срезавшая несколько тонких сухих веток над головами у струсивших.

Прикинув, что умереть от пули противника у него шансов меньше, чем от прицельного огня Емельянова, Бирюк первым короткими перебежками стал продвигаться к левому флангу, на ходу поливая из автомата.

Следом за ним последовали казак и остальные.

— Больше считать не буду!!! — Свирепо крикнул в их сторону Емельянов и сам пополз к посту.

Босняки, видя, что окружить сербский пост им не удастся, свернули наступление и, изредка отстреливаясь, стали отступать на нейтральную территорию.

С правой стороны был сплошной шквал огня. Емельянов, присмотревшись, так и замер — Чернышев стоял среди деревьев в полный рост и вел непрерывный огонь по противнику. Удивленный таким безумством, капитан Стойкович лишь лежал рядом и быстро менял рожки, попеременно подавая автоматы своему русскому напарнику.

Потом, видимо, один из автоматов, как и предполагал Вадим, заклинило, потому что наступила неожиданная тишина, и Дима услышал вопли своего друга:

— За нашу Советскую Родину!..

Босняки ускорили свое бегство, и Емельянов просто не мог удержаться и зашелся в хохоте.

Когда все утихло, Ивица еще минут пятнадцать не мог опомниться от виденного им зрелища. Воевал он не первый год и к безумствам русских немного привык, но чтобы вот так, внаглую, стоять под пулями…

Серб, еще раз посмотрев на рижанина, покрутил у виска пальцем. Затем, поднявшись, подошел к воинам.

— Как только мы вернемся на базу, я пришлю вам смену, — сказал он сербам, оборонявшим пост.

Они согласно кивнули.

— Егор и Бирюк останутся в качестве подкрепления на этом посту сейчас, — добавил Стойкович. — А все остальные подберите убитых и раненых.

И пошел в ту сторону, где остался автомобиль.

Рядом с мертвым водителем сидел Саня. Услышав приближающиеся шаги командира, он вздрогнул и тяжело открыл глаза.

— Что случилось?

Саня молча показал на ногу. Та была прострелена в двух местах, из которых обильно сочилась кровь. Стойкович быстро осмотрел поврежденную конечность.

— По-моему, тебе просто чертовски повезло. Обе пули прошили мягкие ткани и кость не задели. Сейчас мы тебя перевяжем, а в госпитале тебя за неделю на ноги поставят.

Саша, ослабевший от потери крови, не отвечал, а только согласно кивал головой.

Когда живые, раненые и мертвые были наконец-то погружены, Емельянов сел за руль и осторожно, чтобы не тревожить раненых, повел машину.

Все воины базы стояли у крыльца в полном вооружении, готовые вступить в бой.

Ивица Стойкович тут же нашел нового водителя и отправил смену караула. После того, как это дело было улажено, пришлось приступить к самому неприятному — похоронам погибших товарищей.

Чернышев и Емельянов только постояли возле тел убитых сербов, отдавая им последнее уважение, но на импровизированное кладбище не пошли, а отправились к себе в комнату.

Вадим до сих пор еще не отошел от боя и говорил, брызгая в горячности слюной:

— Жалко, смылись эти сволочи. Я бы их, как зайцев на охоте, перестрелял. Чурки поганые!

— Все уже закончилось, Вадим, — спокойно напомнил ему Емельянов. — Остынь. Пятеро убитых. Саня ранен… Устал я. Может, поспим немного?

Возбужденный Чернышев нервно закурил и присел на кровать:

— Не могу я спать. У меня до сих пор эти рожи поганые в глазах стоят, которых я перестрелять не успел. Так бы и вернулся.

— Ага. Только тебя там и ждут. Не психуй, ляг и успокойся.

Емельянов отвернулся к стене, закрыл глаза, и сон тотчас же накрыл его с головой. Но перед сном он успел подумать: нет, никогда он не станет убивать с удовольствием, как это делает Чернышев, никогда стрельба не станет для него главным делом жизни.

Прошло две недели. Снегу выпало еще больше.

— Дима, вставай, — Вадим тряс друга за плечо. — Сегодня рейд намечается. Ивица набирает себе группу. И Саню привезли.

— Как он там? — Емельянов приподнялся на локте и взглянул на приятеля.

— Нормально. Уже плясать может.

— Ясно, — протянул сонный Емельянов. — А что у нас пожрать сегодня?

— Каша горячая с тушенкой. Только что сготовили.

— Хорошо. Иди возьми мне две порции. И чаю побольше.

Чернышев пошел за кашей, а Емельянов встал и с гримасой боли схватился за голову. Та была словно чугунный шар и просто раскалывалась после вчерашнего.

А вчера Стойкович назначил Емельянова своим заместителем и присвоил ему звание лейтенанта сербско-боснийской армии. Ну вот по этому поводу устроили пьянку. Ничего приличного найти не смогли, только местную сливовую водку плохой очистки. С непривычки Емельянов перебрал.

— Ебтыть, — выругался он и, растирая виски, вышел на улицу.

Умывшись снегом, Дима зашел в гостиную и просмотрел список идущих в рейд — десять сербов и пятеро русских. Состав русских был все тот же — Емельянов, Чернышев, Бирюк и Егор. Пятым, к величайшему удивлению Димы, шел Саня. Ивица сказал, что тот просто рвется в бой.

— Когда выходим? — спросил Дима у Стойковича.

— Через час. Собери всех своих к половине восьмого.

Емельянов кивнул и отправился в свою комнату, заметив, как туда прошел Вадим, держа в обеих руках алюминиевые миски с кашей.