Сергей Зверев - Подводное кладбище Страница 20

Зиганиди поднял якорь. Вновь развернули парус. Яхта пошла в сторону берега. Нагибин всматривался в окуляры прибора ночного видения.

— На пляже никого. Но за скалами — не ручаюсь. Поэтому вплотную подходить не будем. До берега доберетесь сами на лодке.

Саблин спустился в каюту, разобрал трофейный айфон, промыл его пресной водой, поливая прямо из пластиковой бутылки. Разложил части для просушки. Была надежда, что, подсохнув, трубка «оживет».

Нагибин подвел яхту к одной из прибрежных скал, укрыл плавсредство за ней и бросил якорь. Саблин с Зиганиди уже накачали компрессором надувную моторку и спустили ее на воду. Двигатель не включали, пошли на веслах. Вода тихо переливалась, волны шлепали в гулкие, туго надутые борта. Пейзаж, размытый в темноте, казался спокойным и мирным. Вода и ночь надежно спрятали следы разыгравшейся недавно трагедии.

— Выходит, про снаряды с отравляющим веществом узнали боевики? — негромко спросил Саблин.

— Похоже на то, — согласился Николай. — Они же и похитили Катю.

— Аквалангисты-арабы были немолоды. Так что можно допустить, что они ветераны военно-морских сил Сирии.

— Будем надеяться, что в запасе у них нет опытных дайверов. И к грузу в ближайшее время никто не подберется.

— Хотелось бы, чтобы это было так.

Виталий смотрел на берег в прибор ночного видения. Пляж был чист. Он уже хотел опустить прибор, как увидел в отдалении размытую какой-то растительностью слабо различимую фигуру. Скорее всего, это был какой-то зверь, но, возможно, и человек.

— Там кто-то есть, — негромко произнес Боцман, указывая направление. — Метрах в ста от берега. Похоже на человека, но могу ошибиться.

— Когда высадимся, будем делать вид, что мы этого не знаем. Зайдем сзади.

— Так и сделаем, — принял предложение Николая Виталий.

Еще несколько гребков веслами. Нос лодки уткнулся в полосу намытого волнами песка. Моторку втянули на берег. Зиганиди предусмотрительно выкрутил свечу зажигания и сунул ее в карман. Прихватив автоматы с подствольными гранатометами, боевые пловцы вышли на тропинку.

— Похоже, именно сюда вытащили Катю, — прищурился Саблин.

— Другого подходящего места здесь нет.

— А где стоит артиллерийская установка?

— Видимо, подальше, за грядой, слева. Дороги сюда нет, только тропа. А ее, конечно же, подвезли машиной. Там проходит шоссе. Думаю, ночью боевики тут не дежурят, возвращаются на базу. Иначе бы сразу среагировали на стрельбу.

Виталий с Николаем замолчали. Не стоило сейчас выдавать себя русским языком. Ведь ветер переменился и мог сносить слова к тому месту, где, возможно, укрывался кто-то неизвестный. Напряжение нарастало. Саблин держал палец на спусковом крючке автомата. Теперь уже стало понятно, какая растительность размывала контуры силуэта. Справа от тропинки тянулась небольшая впадина, в которой собиралась дождевая вода. В ней образовалось болотце, густо поросшее тростником. Листья шумели на ветру. Боевые пловцы, делая вид, что ничего не подозревают, обошли впадину, отрезая неизвестному путь к отступлению.

— Все, пришли, — шепотом проговорил Саблин, поворачиваясь к Николаю.

— Эй! — крикнул Зиганиди.

Мужчины прислушались. В тростниках появилось движение. Кто-то пытался тихо прокрасться подальше от появившихся здесь людей. Так мог действовать только человек. Любое животное при опасности не отходит, прячась, а убегает.

Саблин глянул в прибор ночного видения. Теперь уже не оставалось сомнений. В тростниках человек. Скорее всего, мужчина. Во всяком случае на человеке были брюки, а не платье или юбка.

— Стоп! — крикнул Виталий.

Позиция боевых пловцов была такой, что оставляла прячущемуся лишь одну дорогу — тропинку, ведущую к пляжу. Теперь уже послышался отчаянный хруст тростника. Неизвестный побежал.

— За ним, — скомандовал Виталий.

Неизвестный бежал изо всех сил. Его хриплое дыхание звучало в темноте. Подошвы выбивали дробь на высохшей до состояния камня земле. Послышалось, как беглец упал, перекатился, вновь поднялся на ноги и побежал дальше. Саблин и Зиганиди не отставали.

Вот уже раздалось потрескивание гальки, зашуршал песок пляжа, а затем раздался всплеск. Виталий выскочил на пляж, посветил фонариком, вгляделся в воду. Место, где беглец погрузился, было видно сразу, там еще расходились волны, цепочка следов обрывалась у самой воды. Было похоже, что нырнувший умеет прекрасно плавать или же не умеет вообще. Его голова не показывалась около минуты.

Тем временем Саблин сбросил одежду и готов был броситься в волны сам. Луч фонаря метался по воде.

— Вон он, — указал Зиганиди.

Виталий увидел показавшуюся над водой и тут же исчезнувшую голову и бросился в море. С разбегу он по инерции проплыл с десяток метров под водой, а затем вынырнул, осмотрелся, ожидая следующего всплытия. Голова показалась метрах в десяти. Саблин поднырнул, не дав беглецу уйти поглубже, крепко схватил его согнутой рукой за шею. Сперва ему показалось, что в руки ему попалась женщина. Тонкие пальцы отчаянно вцепились ему в предплечье. Шея была длинной и тонкой. Худая спина нервно дрожала. Да и само тело было мелким. Но, когда Виталий вынырнул, он увидел, что схватил мальчишку. Пара до смерти испуганных глаз смотрела на него. Выяснять отношения в воде он не стал. Подплыл к берегу. Мальчик не стоял на ногах, опустился на песок и обреченно глянул на сильного мужчину, поймавшего его в море. Страх усилился, когда подошел и Зиганиди с автоматом в руках.

Виталий почувствовал что-то вроде неловкости, стыда. Столько сил, опасений, а в результате пойман мальчишка, скорее всего, просто из любопытства подглядывавший за ними. Но «Восток — дело тонкое», тут обычный мальчишка может быть участником отряда повстанцев, шпионом. По-арабски Боцман знал лишь с десяток разговорных фраз. Достаточно, чтобы приобрести что-то на местном рынке, но этого знания явно не хватило бы для расспроса.

— Кто ты? — спросил он по-английски, опасаясь, что знание этого языка у мальчишки не лучше, чем его владение арабским.

Паренек затравленно смотрел на Виталия и пока ничего не отвечал. Но Саблин уже сообразил: вопрос тот понял, это читалось в глазах юного пленника.

— Ты понимаешь меня?

— Да, — коротко прозвучало в ответ.

— Кто ты? — повторил вопрос Саблин, постаравшись, чтобы не прозвучало слишком грозно.

Зиганиди повесил автомат на шею и дружелюбно улыбнулся.

— Меня зовут Фераз, хотя иногда меня называют просто Фер.

Ответ был развернутым, паренек английский знал, и это обнадеживало.

— Почему ты сейчас не дома, а здесь? — спросил Николай, стараясь вложить в интонацию максимум расположения.

Мальчишка вновь стал смотреть крайне настороженно, наверняка решая для себя, стоит ли говорить этим людям правду.

— Мы не хотим и не сделаем тебе ничего плохого, — пообещал Саблин. — Просто ты следил за нами, и мы подумали, что ты наш враг. Поэтому и погнались за тобой. Но ты же мирный житель.

Виталий еще хотел добавить, что они борются с бандитами. Но слово «бандит» прозвучало бы неоднозначно. Именно так называли военные повстанцев, а повстанцы — военных, верных режиму Башара Асада. Могла возникнуть путаница в терминах. Поэтому Боцман и употребил нейтральное:

— Мы боремся с плохими людьми. Так почему ты не дома с родителями?

В глазах мальчишки блеснули слезы, он прикрыл лицо ладонями, плечи вздрагивали.

— У тебя что-то случилось? — спросил Саблин, опускаясь на песок рядом с мальчиком. — Я спросил то, о чем ты хочешь забыть?

— Моих отца и дядю убили, — сквозь плач вырвалось у Фераза.

— Но у тебя же есть еще родственники? Почему ты не вернешься к ним? Они живут в соседней деревне? Ты хорошо плаваешь. Наверное, твой отец был рыбаком? — Саблин говорил и говорил, понимая, что его плавная речь, вопросы, обращенные к судьбе мальчишки, устанавливают между ними доверие.

Наконец Фераз перестал вздрагивать, поднял голову, посмотрел Виталию в глаза. Словно невидимая ниточка протянулась между каплеем и пареньком.

— Мой отец не был рыбаком, — с затаенной гордостью произнес Фераз. — Он был дайвером. Хорошим дайвером. Это он учил меня плавать.

— Отец хорошо научил тебя. — Виталия зацепило слово «дайвер».

Не слишком популярное занятие среди сирийцев, тем более деревенских. Оно-то и дало разговору правильное направление. Понадобилось еще с четверть часа, чтобы мальчишка рассказал о поднятом с затонувшего судна снаряде, о приезде главаря повстанцев к ним в дом. О гибели отца с дядей.

— Я не могу вернуться в деревню, боюсь, что и меня убьют.

— И все это время ты прятался?

— Конечно. Потому и остался жив.

— Как имя главаря отряда?

— Надим Аль-Хитаб.

— Ты знаешь, где его база?