Алексей Грачев - Ордер на смерть Страница 20

Когда Князев-младший стал набирать свою команду, то первым делом привлек к своим квартирным махинациям бывшего однокурсника — Жорика. Это был педантичный кучерявый еврей, ровесник Артура и большой дока по части всяческих юридических тонкостей. Они обтяпали вместе несколько не особо крупных дел, и Артур понял, что без Жорика ему в дальнейшем не обойтись. Но Жора Кацман, талантливый махинатор и знаток Уголовного кодекса, и не претендовал на большее: он побаивался разрабатывать с Артуром наиболее дерзкие планы, думая лишь о том, сколько лет им могут за это впаять. Артура подобный ход мыслей Жорика не устраивал — а как же риск? Ведь именно благодаря риску он, Артур, вчерашний альфонс, снимавший задрипанную квартирку с тараканами, сегодня стал богатым и независимым человеком! А Жорик всего боялся и уж точно ни в какое сравнение не шел с Петровичем — обстрелянным на многих войнах бойцом. Жорик мыслил слишком узко, не так парадоксально и интересно, как Петрович.

Тот же Жорик, однако, уже слишком многое знал о темных делишках Артура, и с ним приходилось делиться, даже если он палец об палец не ударял в подготовке операции. На данном этапе отношения Артура и Жорика были натянутые: Кацман меньше всего на свете хотел угодить за решетку по обвинению в бандитизме, не желал быть причисленным к сообщникам Артура — в убийствах нескольких десятков одиноких владельцев квартир. Кацман один раз даже намекнул Князеву о своем намерении вообще выйти из команды и вплотную заняться карьерой адвоката. Артур обалдел от такой наглости, но никакого решения по поводу бывшего коллеги так и не принял.

Кацман, похоже, не понимал, что и его руки, фигурально выражаясь, уже обагрены кровью, что именно благодаря его содействию столько алкашей, наркош и стариков уже на том свете. «Ну, так легко тебе от меня не отделаться! — с холодной злобой думал Артур. — Раньше надо было думать, дорогой Жора Кацман…»

В прошлом году Князеву исполнилось тридцать четыре. Он, хотя и прекрасно понимал, что его бизнес стоит на крови и жестокости, вполне был доволен своей жизнью… Вот как все обернулось! Как ни крути, а он всюду, всегда, во всем был прав: и что от родителей ушел, и что жизнь себе по собственным законам обустроил, и что разбогател — уже к так называемому возрасту Христа. И, главное, имел пути к отступлению. Более того, чувствовал сильное желание заняться легальным бизнесом — хватит уже по краю пропасти шарахаться!

Может быть, прав Кацман: лучше свернуть удочки, пока не поздно? Ну что ему, Артуру, еще от этой жизни надо?.. Он молод, богат, умен, красив; перед ним открываются блестящие перспективы, особенно в настоящее время — в конце века. Особенно если учесть, что Россия — далеко не единственная страна на свете. С его-то деньгами и связями можно вообще в Аргентине какой-нибудь обосноваться: прикупить себе отель и жить себе припеваючи. Там же никто не спросит его — откуда, мол, приятель, взялось твое богатство? Откуда, откуда… Оттуда! Помог разным паразитам общества избавиться от мучительного груза их бесполезной жизни! Именно паразитам — разве это люди?..

Своих жертв — и будущих, и тех, что давно сожжены в крематории или просто закопаны в землю и до сих пор никем не найдены — Артур презирал и отчасти даже ненавидел. Дело в том, что они были по большей части пролетарского, или рабоче-крестьянского, происхождения. А жили при этом в крупном мегаполисе — как будто так и надо! — и в хороших квартирах. Князевы же — и об этом не раз говорил маленькому Артуру его папа-профессор — происходили из очень древнего дворянского рода. Папа иной раз, накушавшись наливочки, показывал сыну копию изображения их пространного генеалогического древа. И объяснял при этом Артуру, что, если бы не революция и Советская власть, у них, у Князевых, было бы сейчас несколько собственных поместий, имений и прочее, прочее — под Нижним Новгородом, в Подмосковье и на берегу Волги. Артур, как губка, впитывал эту информацию, а отец, в душе диссидент и ярый антикоммунист, настраивал сына против «хамов» и «красных», втолковывал ему, что «Империя Сатаны» скоро падет и что это, безусловно, хорошо… А вдруг им поместья вернут? У отца даже дагерротипы — старые фотокарточки — этих поместий имелись, как и фотографии предков: красавцев офицеров, воевавших с немцами еще в начале двадцатого века.

Когда к власти пришли так называемые демократы, Артур понял, что папочка его слишком закопался в своих книгах и не особенно разбирается в политике текущего момента… Пусть он и дальше уповает на то, что некто вдруг прибежит к нему и станет совать ему в руки ключи от врат в мифические имения и поместья.

Папа всегда был чересчур уж идеалистом! А в жизни все обстояло грубее и жестче. Надо было хватать, хватать все, пока есть возможность, — воровать и убивать самыми примитивными, варварскими, зато единственно надежными и верными методами, — быстро сколачивать первоначальный капитал, все равно на чем. Одни стали продавать на Запад несуществующий лес, другие — существующий; кто-то здорово нажился на «финансовых пирамидах» и утек за бугор проматывать свое из воздуха сделанное состояние; кто-то торговал по-крупному — целыми заводами, а кто-то ринулся торговать иконами и старинными рукописями… Ясно одно: надо действовать, причем срочно, пока царит эта атмосфера неразберихи и повального воровства.

Артур, в отличие от инертного папочки, успел сделать свои деньги. Жизнь засверкала для него всеми мыслимыми и немыслимыми красками — и он гордился собой.

Где-то глубоко, в подсознании, наверняка все-таки засела переданная ему с отцовскими генами лютая ненависть к так называемому народу — ко всем этим старикам, алкашам и прочим людишкам «низшего сорта», неизвестно за что поселенным в хорошие московские квартиры… Видимо, ловко прогибались перед коммуняками, вот и улучшили свои жилищные условия! Но их время прошло, теперь действует закон джунглей — всем известный закон: «Кто сильнее, тот и прав». Поэтому Артур считал, что он не просто обогащается за счет убитых его командой «старых паразитов», а еще и выполняет некую миссию справедливости, отбирая у «замов» то, что принадлежит не им.

Недаром любимой книгой Артура была и осталась книга М. Булгакова «Собачье сердце». Достойный человек — ну, допустим, бизнесмен с хорошим мозгами — должен жить, как тот профессор из книги, в большой, даже огромной, квартире; иметь просторную гостиную, иметь спальню, кабинет, в общем — все, что он может позволить себе купить у него, у Артура. Но для начала надо вышвырнуть из квартир всех этих недочеловеков, всех этих Шариковых.

За людей свои жертвы Артур не считал — ну какие же это люди? Психически больной? О’кей, должен жить и диспансере! Алкаш? Тоже в диспансере, или вообще не жить! Старик? Полный вперед, шуруй в свой дом престарелых и живи там! Наркоман? Вперед, в диспансер! Ни к чему им занимать целые квартиры — квартира же стоит больших денег, и деньги эти должны лечь в карман Артура!

Сильно добренький богатым не станет. На вооружении у команды Князева было несколько уже проверенных схем действий, и они сильно отличались друг от друга.

Схема номер один: «С приватизацией». Одинокие старики, или наркоманы, или алкоголики, или психически больные люди… Сначала их надо отыскать, потом заставить приватизировать квартиру и переоформить ее на какое-нибудь подставное лицо. Затем подлинный хозяин жилплощади бесследно исчезает, а квартира продается на якобы законных основаниях. Все гениальное — просто!

Схема номер два: «С двойниками», или «Питерская». Опять же — поиск будущих жертв, спаивание их отравленной водкой до наступления смерти, а уже потом — подключение к делу двойников, то есть людей, на самом деле очень похожих на убитых. Оформление купли-продажи квартиры. Тела жертв кремируются. Выход на них осуществлялся просто: могли и на улице подойти — мол, не хочешь ли бананы хранить в своей хате за такую-то сумму? Или под видом телегруппы внаглую завалиться к жертве — тина: «Мы вас поснимаем для передачи?» А потом — застолье с отравой. Подобный же вариант — приватизации через знакомых… Однако здесь не подделывались ни свидетельство о смерти, ни целевая доверенность у нотариуса. Схема верная, хоть и немного громоздкая. Почему «Питерская»? Такой схемой пользовалась арестованная в девяносто пятом году банда Тихонова, угробившая около шестидесяти человек. Артур смотрел передачу об этом деле по телевидению и даже успел записать ее на свой видеомагнитофон.

Схема номер три: «С поддельной доверенностью от имени убитого на право распоряжаться жилплощадью». Именно ее Артур задействовал в последнем деле, когда туляки отравили пенсионера, ветерана Великой Отечественной. В паспортном столе могут потребовать согласия близких родственников покойного на операции с его жилплощадью — тогда будет трудно. Но Артур четко просчитал все свои ходы и действительно собрал целое досье на старика Виноградова: риэлтор хотел убедиться, что у ветерана нет никаких родственников. И потом, паспортный стол давно уже был Артуром подмазан, а начальник получал от Князева кругленькую сумму за каждый такой «финт ушами». И не раз участвовал в разнузданной групповухе на блатхате Артура, прекрасно понимавшего: человек слаб, любого можно купить… Любого!