Виктор Степанычев - Невозвращенцы Страница 20

Анна, не вмешиваясь, с интересом следила, как спорится дело в руках Станислава. Когда он закончил сервировку столика, девушка в целом одобрительно, правда, с присутствующей в интонации легкой долей иронии, произнесла:

— Чувствуется богатый опыт по части закуски!

— Обучены-с, — по-гусарски резко кинул вниз подбородок Станислав и вопросительно посмотрел на Анну.

— Приглашайте даму за стол, — с лету поняла его девушка.

— Прошу, — картинно повел рукой в сторону дивана Гордеев.

Дождавшись, когда Анна усядется на диванные подушки, он попытался примоститься сбоку журнального столика на стуле. Однако, рассмотрев усмешку на губах гостьи, наблюдающей за его действиями, решительно отодвинул стул в сторону и опустился на диван рядом с девушкой. Ну, правда, не совсем рядом, а на некотором расстоянии.

Несмотря на всю свою внешнюю невозмутимость, Станислав чувствовал себя не в своей тарелке. Неожиданный приход Анны вызвал у него, с одной стороны, некоторое недоумение, а с другой, в определенной степени, смятение чувств. Девушка никогда раньше не появлялась в его жилище, они всегда встречались и расставались в холле особняка. А еще эта водка, точнее — виски, с которым она приперлась…

«Что это: фамильярность хозяйки по отношению к своему телохранителю или проявление нормальных человеческих чувств? — Предположения и версии вихрем носились в голове Гордеева. — На фамильярность вроде не тянет, ведет себя Анна естественно и просто, пожалуй, даже доброжелательно, что не свойственно ей в отношениях со мной. К чему бы это? Прямо сказка какая-то! Спасла генеральская дочка Гора и по мановению ока из бабы-яги превратилась в девочку-пай. А еще в русском фольклоре есть формула: спас девицу, обязан жениться. Правда, ситуация зеркального отражения: девица молодца из полона выручила. И что же? Неужели у нее и впрямь мысли о браке заворочались?»

Станислава едва не кинуло в холодный пот от подобного предположения, но он справился с собой, по теме припомнив слова папы Анчара, что избави бог видеть Стаса своим зятем. Это его несколько успокоило, хотя, по большому счету, молодежь нынче живет не по домострою: отец отцом, каким бы крутым он ни был, а у дочери — свои тараканы в голове. В последнем, кстати, Гор убеждался не единожды.

«А может, у нее мысли вовсе не о браке? — наливая виски в бокалы, выдвинул очередную версию Станислав. — Вдруг Анна ко мне неравнодушна? В смысле, как к мужчине. Без всяких там нежностей и мыслей о штампе в паспорте. Звериной страстью пылает…»

Стас с трудом сдержал смешок, мысленно представив всегда сдержанную Анну, объятую звериной страстью. Скорее всего, ей просто захотелось расслабиться после стресса, а с кем это лучше сделать, как не с участником событий, повергших ее в расстройство. И вообще, будь что будет!

Он взял бокалы, один протянул девушке и выжидательно посмотрел на нее.

— Давай, Стас, выпьем за то, что хорошо кончается, — взяла на себя инициативу Анна.

— Согласен, Аня, — принял тон и обращение девушки Гордеев.

— Выпьем!

Они чокнулись и выпили виски, причем оба залпом. И вместе, словно по команде, потянулись к бутербродам.

— Вкусно как! — оценила старания Станислава девушка. — Я с обеда маковой росинки во рту не держала.

— Потому и вкусно, — усмехнулся Стас. — Помню, были в рейде. Собирались на трое суток, а проболтались почти пять. Сухой паек закончился, подножным кормом в ноябре не разживешься и стрелять нельзя, чтобы себя не обнаружить. Так мы по оврагу зайца загнали, руками отловили — и на шомпол. Вкуснятина!

— Живодер ты, капитан, — поморщилась Анна. — Живого зайца — на шомпол… Ладно, наливай еще.

Станислав послушно плеснул на дно бокалов виски, и они выпили. Без тоста, без мыслей, каждый думая о своем. Опять закусили тушенкой. Потом помолчали.

— Поцелуй меня, Гордеев, — неожиданно сказала Анна.

Произнесла это она негромко и спокойно. Девушка не смотрела на Станислава, задумчиво сфокусировав взгляд на своем бокале, стоявшем на столике.

«Кажется, мои опасения оправдываются, — обеспокоился Стас. — Поцелуй, нежные объятия, слезы умиления, разборки с папой…»

— Не бойся, это мой выбор, — словно прочитав мысли Гора, сказала Анна. — Я прошу, поцелуй меня.

— А я и не боюсь, — безразлично пожал плечами Станислав.

Он был несколько ошарашен предложением гостьи, однако не настолько, чтобы испугаться поцелуя. Мальчик он целованный, опыт кое-какой имеется. Но что последует за поцелуем? А не все ли равно!

Осторожно переместившись по дивану поближе к Анне, Стас наклонился над ней. Девушка, встретившись с ним глазами, чуть помедлив, прикрыла веки. Станислав коснулся ее губ своими губами. Сначала они были горячи, но безжизненны, однако лишь короткое мгновение. Губы ожили, и это было приятно и даже более чем…

— Еще! — едва не простонала Анна, когда он попытался оторваться от нее. — Еще целуй!

Она охватила Стаса руками, прижимая к себе. Гордееву ничего не оставалось, как повторить пройденное и даже развить его.

И, что самое интересное, Стас искренне желал продолжения, принуждением здесь не пахло. А грозный папа, помаячив тенью, ушел на второй план, и все неприятности канули в Лету…

Поцелуй затянулся. А когда они оторвались друг от друга, чтобы перевести дух, руки будто сами собой сплелись. Но уже через секунду пальцы разжались, яростно рванувшись к застежкам, пуговицам… И не зря ли Станислав хихикал по поводу звериной страсти?

Гордеев лежал, бездумно глядя в потолок. Несмотря на то что уже была середина ночи, спать не хотелось. На его груди покоилась рука Анны. Девушка прижималась к Стасу всем телом, словно боялась его отпустить. Отпустишь — потеряешь!

— Мне хорошо с тобой, — тихо сказала Анна.

— Мне тоже, — вторил ей Станислав, и это было чистой правдой.

— Ты уйдешь? — после недолгого молчания грустно спросила Анна.

Куда, откуда и почему он уйдет, пояснять не требовалось, это было понятно и ему и ей.

— Уйду, — безмятежно пообещал Гор.

— Из-за меня? — сонно поинтересовалась Анна. — Хочешь отделить общественное от личного?

Несмотря на то что вопрос ставился по существу, на Станислава неожиданно накатила злость. Хотя он и не являлся сторонником лозунга «Все бабы — дуры!», однако это было первое, что пришло ему в голову.

— Я еще не все исполнил, хозяйка? — с вызовом процедил сквозь зубы Стас.

— Нет, не все! — тихонько в его плечо выдохнула Анна. — Хочу еще…

— Потому ты меня сегодня за руль не пустила, чтобы силы сохранить для «еще». Как скажете, мэм! Чего пожелаете, сударыня?

Станислав не мог себя сдержать, хотя понимал, что его слова ранят Анну. Ему действительно было хорошо с ней и совсем не это хотелось сказать, но обида, копившаяся в нем последние недели, грязной пеной выливалась из бочки терпения. Против собственной воли Гордеева несло против течения.

Он ожидал, что Анна вспылит после его обидного демарша, но вдруг услышал то, чего никак не думал услышать:

— Все-таки сволочь ты, Гордеев, — негромко произнесла девушка и, не дожидаясь, пока Станислав обидится, ласково погладила ладошкой его грудь, будто успокаивая, и после этого огорошила: — Я же люблю тебя! С того первого вечера в Одинцове. Потеряла голову, потеряла рассудок. С утра до ночи — только ты.

— Ну ты скажешь! — недоверчиво промычал Станислав, от неожиданности едва не потерявший дар речи.

— Люблю! — грустно подтвердила Анна. — А ты ничего не замечал… не хотел замечать.

— Я в основном твои ежедневные скандалы замечал, — попытался защититься Стас. — Ты же меня и в хвост и в гриву!.. Какая тут любовь?!

— Бесилась, — горько подтвердила девушка. — Ты же ничего не видел, словно перед тобой стена глухая. Вот я и назло тебе и себе… Сколько раз давала повод проявить ко мне внимание. Не как телохранителя к «хозяйке», как ты любишь меня называть, а как мужчины к женщине. Но ты — зашоришься, тупым солдафоном прикинешься, из пушки не пробьешь…

— Не помню никаких поводов, — уныло попытался откреститься Станислав. — Мне сказали тебя охранять, вот я и охранял.

— Не оправдывайся, тебе это не идет. Ты мне больше нравишься независимым и смелым. Как тогда в Одинцове и как сегодня…

— А что сегодня? Я как всегда на посту!

— Так уж и поверила! Эй, гражданин, вы на глазах наглеете! Мы так не договаривались!

— А кто сказал «еще»? Причем два раза. И вообще, вину надо заглаживать.

— Не два, а три раза!

— Я подумаю!

— И думать нечего, до утра еще далеко.

— Опять «еще»?!!

Глава 12. Допрос без пристрастий

Гордеев слышал мелодичный настойчивый перелив мобильника, но не желал просыпаться. Уж слишком сон хороший был, чтобы прерывать. А снилась Стасу его группа. Все до одного: командир майор Синицын, Женька Ерин, Володя Котляров, Семеныч, Ангел, Дима Костюковский. И Венька Аскольдов с Серегой Грушевским снились — живые, веселые. Стоят у палатки, улыбаются, смотрят на Стаса. А за их спинами, за палаточным городком, — поросшие зеленым редколесьем горы громадой, небо чистое, прозрачное, без единого облачка, и речка, бегущая по камням, вся в солнечных брызгах…