Лев Пучков - Собачья работа Страница 20

– Забирайте, – не дослушала Ли, пряча фотографию в сумку. – Больше мне от него ничего не надо.

– Что значит «забирайте»?! – завопил Жека, пятясь от бритых. – Вы че это в самом деле…

Шлеп! Номер два залепил Жеке смачную плюху, от чего тот споткнулся и сел на землю. Номер первый тут же подскочил и два раза умело пнул жертву в живот – Жека скрючился и застонал. Номер первый неуловимым движением извлек откуда-то опасную бритву, щелчком разложил и одним взмахом располосовал Жекины трико. Номер второй прыгнул на жертву, оседлал, пригибая голову к земле и мертвыми тисками зажал между ног. Жека отчаянно захрипел и начал дергаться сильным телом, пытаясь вырваться.

– Не дергайся, петух, – кастрирую! – зловеще прошипел номер первый, пристраиваясь сзади и прижимая тупую сторону бритвы к свисавшим детородным органам Жеки. Почувствовав прикосновение холодного металла, здоровяк замер, было слышно только его отчаянное мычание.

– А ты, падла, когда девчушке заправлял, наверно, сука, так делал? – Номер первый раздвинул Жекины ягодицы, смачно плюнул и поелозил пальцем. – Так, падла, а?! – приспустив штаны, он наставил свой чудовищно вспухший агрегат, готовый к употреблению, поерзал тазом и натужным толчком вошел в Жеку до упора.

Ли, внимательно наблюдавшая за процессом, болезненно поморщилась и потащила из кармана пиджака «Салем». Закурив, она достала миниатюрную видеокамеру, включила и направила на сопрягающиеся тела. Задушенно хрипел Жека, белым пятном ритмично мелькала задница первого номера. Ли курила и представляла себе, как плохо было Алисе, когда над ней издевалась банда здоровых мужиков. Чувство сострадания к Жеке отсутствовало, несмотря на его жалкий вид, беспомощное состояние и крайнюю жестокость деяния, выбранного в качестве акта мести. Этот человек с такими же подонками, как он сам, безжалостно надругался над ее сестрой, ее половинкой – Ли живо вообразила, как Лиса плакала и просила ее не трогать, умоляла распаленных похотью самцов отпустить ее, говорила, что это ошибка, что она не имеет никакого отношения к тамошним проституткам…

– Ах как нам не нравится! – сквозь зубы процедила Ли, наблюдая за отвратительным действом. – Ах как нам жалко свою попку… Угу…

За последние годы Ли привыкла функционировать наподобие хорошо подготовленного к экстремальным ситуациям боевого робота: есть цель, продумай план, подготовь инвентарь, исполнителей и работай. Ни к объекту, ни к клиенту исполнитель не должен испытывать каких-либо чувств – в противном случае развивается психоэмоциональная зависимость. Сначала он тебе становится небезразличен, затем ты ему симпатизируешь, затем тебе его жалко, а в конечном итоге, в самый последний момент, – ты просто не сможешь нажать на спусковой крючок. Или наоборот: сначала он вызывает у тебя вроде бы ничем не обоснованную антипатию, затем стойкую неприязнь, в конечном итоге – ненависть. Как правило, такое происходит, когда при подготовке акции ты «разрабатываешь» какого-нибудь ублюдка, у которого в архиве растление малолетних, убийства с особой жестокостью, половые извращения и так далее. И вот ты, вместо того чтобы хладнокровно проводить по всем правилам обставленную акцию, начинаешь вкладывать в дело ликвидации вышеупомянутого субъекта всю душу, эмоции, переживания: одним словом, мстишь ему черт знает за что. А где эмоции и личная ненависть, там нет места хладнокровному расчету и точному прогнозированию ситуации. Обязательно напортачишь, ляпнешь где-нибудь от души, с размаху, поставив под угрозу срыва тщательно подготовленное мероприятие. Статистика прецедентов – просто удручающая…

В настоящий момент Ли не задумываясь отступила от жесткого свода правил, диктуемых спецификой ее профессии. И не потому, что была недисциплинированна или взбалмошна по натуре. Пострадала ее сестра, ее половинка, единственный в мире человек, ради которого она не задумываясь могла бы рискнуть жизнью. Какие, к черту, правила?! Стереть негодяев с лица земли, воздать им сторицей – вот единственный мотив, который будет царить над цепью сегодняшних безрассудств во благо справедливой мести…

Номера поменялись местами – первый сел Жеке на голову, второй пристроился сзади. Спустя несколько минут все было кончено: Жека лежал на земле, тонко рыдая и суча ногами, бритые мыли водкой вымазанные в крови и дерьме приборы. Ли курила четвертую сигарету и бесстрастно фиксировала все это на видеопленку.

– Поистине, пути Господни неисповедимы, – тихо пробормотала она. – Человек творит зло и не задумывается, что то же самое может произойти с ним самим… Но справедливость все же существует – вот наглядный пример…

– Какая, на хер, справедливость! – жизнерадостно воскликнул бритый первый, заканчивая гигиенические процедуры и приближаясь к Ли. – Право сильнейшего, сеструха, – вот тебе справедливость. Вишь – ты крутая, потому такой красный расклад вышел. Если этот петух с корешами отхарил бы какую-нибудь девчушку без «крыши» – ни хера бы не было. Гулял бы дальше себе и в ус не дул… Рассчитываться собираешься? И это – с пленкой потом что будешь делать? Может, не стоило бы…

– Держи, – Ли достала из сумки катушку скотча и протянула бритому. – Пленку никто не увидит – это для личного пользования. Затащите его в хибару и примотайте хорошенько к чему-нибудь, чтобы не уполз.

Бритые затащили Жеку в хибару, но приматывать было не к чему – голые стены. Спеленали скотчем ноги, выгнули дугой и примотали руки к щиколоткам.

– Так не дернет, – сообщил номер первый, отдавая Ли скотч. – Бабки давай.

Ли протянула бритому три сотенных. Приняв деньги, тот подмигнул даме и осуждающе покрутил головой:

– Ну ты крутая, метла, – совсем бесстрашная. Он же, падла, как очухается, побежит стучать…

– Он никуда не побежит, – пообещала Ли, пряча камеру в сумку и доставая «беретту». – Вы вот что – топайте пешком, тут недалеко. А я побуду с ним еще пару минут. Все – спасибо за работу.

Бритые лишних вопросов задавать не стали – быстренько потопали восвояси, почему-то вжимая головы в плечи. Ли ухмыльнулась. Опасения уголовников понятны – ввязываясь в такие сомнительные делишки, вполне можно рассчитывать вместо гонорара схлопотать пулю в голову. Отойдя метров на тридцать, бритые облегченно вздохнули, номер первый обернулся и крикнул:

– Ну ты, метла, если еще проблемы будут, подваливай! Все замастырим в лучшем виде. И это… короче, если ебстись захочешь – приходи, я тебя так, на халяву, сделаю. Уважаю таких.

– Ты меня больше никогда не увидишь, красавчик, – ответила Ли, заходя в хибару.

Жека лежал на полу и пытался разогнуться – получалось из рук вон. Заплаканное красное лицо, голая задница черт знает в чем – он был жалок и вызывал отвращение.

– Видишь, Женечка, как получилось, – тихо сказала Ли, направляя пистолет в пах связанного. – А ты, наверно, думал – побаловался с бабой, выбросил на помойку – и забыл. А в жизни не так все просто. Сейчас я отстрелю тебе яйца и брошу. В течение часа ты истечешь кровью и умрешь – гарантирую…

– Сука!!! – плаксиво крикнул Жека, кривя рот в страдальческой гримасе. – Сдохнешь, сука!!!

– Обязательно, – согласилась Ли, три раза нажимая на спусковой крючок. – Только после тебя… – И стремительно вышла, не обращая внимания на отчаянные вопли кастрированного огнестрельным способом Жеки…

Улица Щепихина располагалась на другом конце города, поэтому Ли подкатила к массивным железным воротам с выбитой на них цифрой 17 довольно поздно: судя по звукам разухабистой мелодии, доносившейся со двора, здесь уже не спали.

Осмотрев усадьбу. Ли пожала плечами: по сравнению с трехэтажными соседями одноэтажный особнячок Кулькина, едва видный из-за двухметрового забора, смотрелся более чем скромно.

– Скромность украшает человека, – буркнула Ли и нажала кнопку звонка.

– Кто? – поинтересовался динамик домофона приятным женским голосом.

– Геннадий Юрьевич дома? – ответно вопросила Ли.

– Дома. А кто это?

– С работы – по срочному делу, – не стала оригинальничать Ли. – Вы ворота откройте, я на машине.

– Сейчас, – домофон отключился, зажужжал мотор – ворота неспешно поползли вправо.

– Какая преступная беспечность, – укоризненно пробурчала Ли, загоняя «Ниву» во двор. – Этак целый взвод диверсантов можно провезти…

Кулькин, как изволил выразиться плохой человек Жека, действительно «ремонтировался». Стены сравнительно небольшого особняка темнели не успевшей еще просохнуть облицовкой с мраморной крошкой. Во дворе, вдоль забора, были нарыты геометрически правильные ямы – по всей видимости, для грядущей посадки деревьев. Кирпич в целлофане лежал ровными блоками, возвышалась солидная пачка листового железа, небольшие штабеля разнокалиберных досок – все аккуратно и бережно, будто и не русский мужчинка строился.