Андрей Московцев - Бухгалтер Страница 20

Велетнев и Барабанщиков бегут по ровной, как поднос, саванне, переходя на шаг каждые пятьдесят минут для отдыха. Через десять минут снова бег. То ли лекарства хороши, то ли еще что, но раны и мелкие порезы зажили быстро. Идут молча — каждый переживал гибель командира, особенно Велетнев, но к горечи потери примешивалась и гордость — втроем перебили столько, что и не поверят, если рассказать. «И не надо, — думал Василий, — главное — сумели за командира отомстить. Его душа спокойна и наши на месте. А что дальше — видно будет». Поспали два часа и с начинающимся рассветом вновь пустились в путь. По расчетам осталось еще двое суток пути напрямик. Встретится пара деревень, или три, уже не помнили. Да это и не важно, можно обойти. Потом прилечь в укромном месте и тихо перебить всех любопытных, чтоб не подглядывали, затем еще полдня по голой саванне, побережье, а там уже свои. Остановились на краю огромной пологой впадины. Видимость — километры! Михаил тихо выругался, плюнул.

— Обходить слишком долго, — крикнул на бегу, — поднажми!

Через час непрерывного бега темная черта на горизонте превратилась в изломанную линию леса. Еще через час стали различимы отдельные деревья, еще немного — и начнется лес. Солнце уже всерьез обозлилось на двоих наглецов, осмелившихся путешествовать по саванне, и ослепительно хлестало по глазам. Под рваной тенью корявых африканских деревьев перешли на шаг. Земля постепенно становится мягче, стала скрываться под травой и прошлогодними листьями. Идут осторожно, по привычке осматриваясь, слушая лес … Странный, непривычный запах коснулся обоняния. Оба сразу падают в траву. «Кат! — вспомнил Василий, — местный наркотик». Именно его они почувствовали. Кто-то недавно курил и ветерок донес запах. Это зелье местные крестьяне разводят в неограниченном количестве, как у нас картошку или овес, а потом продают всем желающим. Некоторое время вслушивались в звуки леса. Осторожно идут дальше. Велетнев знаками приказывает Василию наблюдать вверх и по сторонам, а сам опустил глаза под ноги. Через несколько метров останавливается. Перевязывает шнурок, Василий беспечно глядит по сторонам, рот чуть приоткрыт. Прямо перед ними коряги и сучья свалены так, что обойти их можно только по узкой звериной тропе. Поперек натянута едва заметная жила. Один конец привязан за колышек, второй — за толстый сук, утыканный кольями. Ловушка рассчитана на человека: перебить ноги выше колен, пришпилить на колышки. Ноздри крупного носа Михаила часто раздуваются, он внюхивается в запахи леса, как дикий зверь. Выпрямился, самым обычным голосом произносит:

— Готово.

Барабанщиков понял, что охотники обнаружены и они уже дичь, на которую охотятся. Шарит глазами, ничего не видит. «Вот черт, нюхалка у человека, как локатор!» — позавидовал. Тем временем Велетнев, что-то насвистывая, идет к низкому кусту, делает вид, что сейчас справит малую нужду. Взметнулась трава, сучья и черный человек в зеленых лохмотьях выпрыгивает из земли, как черт из преисподней. Велетнев без размаха бьет кулачищем в немытую рожу, раздается хруст, ноги охотника метнулись в небо, будто сальто-мортале собрался выполнить и исчезли. Уловил движение за спиной. Чуть отклонился, перехватил руку с ножом, левой за шею и швыряет напавшего головой в дерево. Несчастный влупился так, что лицо осталось на стволе, остальное сползает к земле. Обернулся на вскрик — еще двое охотников. Но один стоит, шатаясь, с длинным сучком в глазу, постепенно заваливаясь назад, а второй падает прямо в приготовленную ловушку. Раздается сухой стук деревом по дереву, удар, звучит долгий крик человека на кольях.

— Чего он так орет? — поморщился Михаил, — прибей его, что ли…

— Щас, — кивает Василий.

Резкий окрик заставил замереть обоих. В десяти шагах поднимается пятый! Слишком далеко, не успеют допрыгнуть, как срежет автоматной очередью.

— Замри! — едва слышно шепчет Василий. Послушно поднимает руки, встает так, чтобы закрыть Велетнева. Охотник показывает стволом автомата бросить нож. Василий согласно закивал, медленно вытаскивает, демонстрирую готовность выполнить приказы. Так же медленно поворачивает нож лезвием к себе, показывая, что все хорошо, так нож не метнешь … Хлопок и пуля навылет пробивает грудь болвана, уверенного, что он хозяин положения. Велетнев облегченно вздохнул, одобрительно показал большой палец. Собрали оружие, побежали дальше.

— Черт, нас вычислили, — раздраженно бросил Михаил на ходу, — кого-то не добили. Очень плохо.

— Добьем позже, — беспечно ответил Василий.

— Это само собой, — согласился Велетнев, — но лучше сразу. Зрители в нашем деле становятся или свидетелями, или мстителями.

Оба понимали, что надо менять маршрут — их вычислили и где-то ждут. Но как, если карты нет, а в памяти все мелочи не удержишь? Оставалось идти вперед, утроив бдительность и не мечтать на ходу, что ты уже ушел от всех, как колобок. Как раз не ушел! Круто свернули на юг, показался край леса и саванны.

— Ну что, Василий, бежим?

— Бежим, — согласился Барабанщиков.

Сбросили все лишнее, оставили только оружие. Жрать и спать — дело свинячье, поэтому решили бежать, покуда есть силы, отдыхать в прыжках. Деревья летят мимо, холмы проплывают медленно, будто кто-то тянет их за веревку, а они упираются, как быки и неохотно поддаются. Бегут ровно, без остановок и казалось, что бежать будут вечно. Впереди открывается широкая плоская равнина. Точно посредине пролегла дорога. Пустая, если не считать двух грузовиков и открытого джипа. Машины мирно пылят на второй передаче, наверно, крестьяне скот везут на продажу. Догнали машины, некоторое время бежали параллельно, потом перегнали. Василий несколько раз оглянулся — что-то странное было в этих грузовиках. Вдруг как обухом по голове — это же военная колонна! В грузовиках солдаты, впереди командир в джипе.

— Мишка! — крикнул Барабанщиков, — в машинах …

— Не ори, вижу, — сквозь зубы ответил Велетнев. — Они сейчас на поворот уйдут. Поддадим и через дорогу в кусты. Давай!

Василий поддал так, что стук собственных копыт начал отдаваться в голове. Через минуту петляющие машины остаются за спиной. Дорогу перемахнули одним прыжком, как лоси в гон и помчались дальше, не разбирая дороги, перепрыгивая ямы, кусты и камни. Когда сердце стало вышибать ребра и пульс застучал со скоростью швейной машинки, сбавили темп. Оглянулись. Проклятые машины прут за ними по бездорожью! Первым мчится уазик, прыгая на кочках, как козел и вихляясь из стороны в сторону. Молча сворачивают к большой куче камней, срывая на ходу автоматы. Перемахнули россыпь, остановились. Впереди простирается до горизонта равнина. Ни кустика, ни камешка, идеальное место для стрельбища и они — мишени. Поняли, что оторваться не удастся, надо принимать бой. Спокойно, без суеты, выбрали позицию. Велетнев разложил магазины, гранаты, одну спрятал в карман. Барабанщиков расположился рядом. Понимал, что бой последний и нечего особо придумывать уловки. Достал гранаты, пересчитал. В боковом кармане давит ногу что-то еще. Раздраженно цапнул, в ладони оказался пластиковый цилиндр, похожий на толстенькую авторучку. Чуть не заорал, но прикусил язык: «Как можно было забыть, идиот! Что значит по голове много били, а?» Торопливо тянет вверх «колпачок» до фиксации, поворачивает на 180 градусов против часовой стрелки. На конце «колпачка» мигает багровый огонек. С шумом выдохнул и, краснея, поворачивается к Михаилу.

— Память у тебя … гм … пороли мало! — пробурчал тот.

— Да я…

— Ладно, — махнул рукой Велетнев, — смотри лучше, уже идут.

Из грузовиков торопливо выскакивают солдаты, на бегу выравниваются в линию. Некоторые уже начинают стрелять, пули с визгом отлетают от булыжников…

«Авторучка» ничто иное, как радиомаяк. Сигнал принимается спутником, оттуда на десантный корабль с морской пехотой на борту, точно указывая место, где находится его хозяин. Велетнев заметил, что в джипе остались люди, командуют, не отрывая задниц от сидений.

— Ишь, полководцы, — заворчал, — сейчас узнаете, с кем связались.

Вскинул автомат, мгновение помедлил, определяя расстояние. Грохнул подствольный гранатомет. Абсолютно уверенный, что не промахнулся, быстро зарядил следующую гранату. Грохочет выстрел. Он действительно не промазал: первая разорвалась точно в салоне уазика, смолотив всех пассажиров в котлетный фарш. Вторая попала в топливный бак и сто литров горящего бензина превратили «тормозов» в солдатской форме в живые факелы. Василий принялся спокойно и методично отстреливать тех, кто кричал и махал руками, одним словом, руководил. Неторопливая точная стрельба короткими очередями, когда тут и там падают убитые и раненые, всегда производит большее впечатление, чем беспорядочная пальба. Бандиты сразу поняли, что бойцы опытные, охотно залегли и принялись торопливо расстреливать боеприпасы. Подниматься в атаку никто не собирался, да и поднимать уже было некому. Взбешенный неудачным началом боя, Ридван сорвал голос, требуя двигаться дальше. Он благоразумно спрятался за спины наступающих, двигаясь так, чтобы между ним и оборонявшимися была чья-то спина. Когда проклятые неверные начали отстреливать командиров, юркнул за камень и с бессильной яростью наблюдал, как еще живые сержанты пытаются поднять людей. Каждый, кто поднимал голову, немедленно получал пулю. Бандиты глупо палили по камням в надежде, что хоть случайно убьют или ранят. Позицию русских заволокло пылью и они тут же воспользовались этим — ушли правее и спокойно смотрели, как бандиты крошат пулями пустые камни. Ридван без сил опустился на горячий песок. Оставалось ждать и надеяться, что патронов у русских все же меньше, чем у него дураков с автоматами. Десантники стали реже стрелять. Уже приходилось уничтожать только тех, кто пытался перебежками подобраться ближе. Понимали, что осталось недолго. Скоро и бандиты поймут, как надо действовать.