Сергей Зверев - Морские зомби Страница 20

– Ты хочешь сказать… – физиономия Макарова выражала не то изумление, не то растерянность, – что-о-о-о…

– Льдина, которая так неудачно и не вовремя решила перевернуться, в основании, – пришел штурман на выручку озадаченному командиру, – судя по моим сведениям, больше километра. Осадка ее была не очень глубокой, и, когда началось кувырканье, нас, хоть мы и шли на погружение, стало поднимать в воздух…

– Ты хочешь сказать, – перебил его Морской Волк, – что, когда мы погружались, айсберг уже был под нами?

– Вот именно, – кивнул головой штурман, который, в отсутствие старшего помощника, исполнял, помимо своих, еще и его обязанности. – И когда нас потащило наверх, мы, естественно, покатились по айсбергу вниз, как по ледяной горочке. Мы бы и плюхнулись в море, – продолжил объяснения офицер, – но поверхность льдины оказалась, скажем так, неровной. Ну, как, к примеру, на столешнице вырезали бы дырку под мыльницу, – он начертил для вящей наглядности на свободном от приборов и гладком пространстве небольшой прямоугольник, потом поднял голову, глянул на командира и закончил: – Вот в нее, в эту гигантскую проталину, мы, судя по всему, и угодили.

– Судя по всему? – переспросил Макаров, которому совсем не нравилось такое положение дел. – А что, могут быть и другие варианты?

– Нет, Илья Георгиевич, – штурман отрицательно качнул головой, – «судя по всему» – это мое слово-паразит. То, что мы в своеобразной ледяной ловушке – нет никаких сомнений.

– Та-а-а-к… – Морской Волк в задумчивости присел рядом со своим помощником и еще раз протянул: – та-а-а-а-ак… Теперь понятно, что за скрежет, откуда удар и почему лопасти винтов вдруг начали так вибрировать…

– Так точно, товарищ командир, – подтвердил штурман догадки Макарова. – Металлический хруст – это повреждение горизонтальных рулей, когда мы скатывались по айсбергу. Если бы не они, мы бы тут кувыркались, как в бочонке.

– Стабилизировали падение, значит. – Морской Волк невесело усмехнулся. Чего уж веселого в перспективе остаться без горизонтальных рулей? А если повреждены не только они? Как всплывать? Как маневрировать? Ведь они сейчас не на чистой воде, а посреди многокилометрового ледового поля!

– Удар, – продолжал штурман подтверждать мрачные догадки командира, – это когда мы в пещеру угодили. А поскольку субмарина шла на погружение, ее придавило ко льду, и винты начали со всей дури по нему молотить. Возможно, что и они серьезно повреждены, хотя вряд ли, – попытался хоть как-то обнадежить Макарова офицер, – структура льда очень рыхлая…

– Это значит, – командир задумчиво барабанил пальцами по столешнице, на которой минутой ранее штурман начертил злополучную впадину, – что айсберг в любую минуту может начать трескаться и разваливаться.

– Не исключено, Илья Георгиевич, – утвердительно мотнул головой помощник.

– Вот что, – решительно встал Морской Волк, – я сейчас потолкую с механиком…

– Командиру БЧ-5 срочно прибыть на ЦКП, – тут же по громкой связи откликнулся на пожелание командира вахтенный офицер.

– …надо подробнее узнать о повреждениях, – продолжал Макаров, поблагодарив сметливого вахтенного кивком головы, – а пока будем обследовать корпус с помощью внешнего зонда, вы мне обрисуйте положение льдов: что сверху, сбоку, снизу, какой толщины и так далее. Надо как-то выбираться отсюда.

То, что надо выбираться, отлично понимал каждый член пусть небольшого, но сплоченного экипажа. Поэтому после доклада командира о создавшемся положении, когда моряки уяснили себе картину происшедшего и невеселые перспективы, команда дружно взялась за обследование приборов, узлов, агрегатов и каждого миллиметра обшивки своей субмарины.

По прошествии часа, в течение которого командир то и дело принимал доклады и рисовал ситуацию на блокнотных листках, положение «Макарова» более или менее прояснилось.

Сверху, снизу, спереди, сзади и справа субмарину окружали ледяные стенки айсберга. Чистым оставалось только пространство слева, через которое они и угодили в эту нишу, но двинуться с места в сторону подводная лодка не могла. К тому же Морской Волк, хоть и не преднамеренно, втиснул «Макарова» в рыхлый лед, и судно плотно увязло в нем всеми своими выпуклостями. Один из горизонтальных рулей был поврежден, но не сильно, и команда водолазов уже трудилась над устранением поломки, пообещав закончить работу минут через сорок – сорок пять.

– На что похожа наша тюрьма? – спросил Морской Волк штурмана, подсовывая тому испещренный рисунками блокнот, когда прошли все доклады и вся картина стала более или менее понятна.

Штурман внимательно просмотрел все эскизы и выбрал один:

– Вот на этот похоже, только… – он взял карандаш и немного подкорректировал, – примерно вот так.

Командир глянул на поправку и недоверчиво бросил:

– Эдак нас должно было вообще в воздух подбросить, и сейчас бы мы висели метрах в десяти над уровнем моря.

– Так айсберг не с ног на голову перевернулся, а на бок, как если бы утюг с подошвы встал на боковину, – пояснил штурман.

На лодке медленно потянулись минуты неопределенной напряженности. Положение было такое, словно бы они потопили вражеский транспорт и легли на дно, спасаясь от глубинных бомб конвоя и не подавая никаких признаков жизни. Но в таких случаях время – константа определенная. Дождался, пока миноносцы уйдут, решив, что субмарина улизнула, и можно запускать двигатели, держа курс домой, на базу.

А что предпринять в их положении? Ждать, пока айсберг доберется до экватора, подтает и выпустит «Макарова» из ледяного плена? Столько экипажу не протянуть. Еще максимум двое-трое суток – и все, надо всплывать. Это не космический корабль, где предусмотрена замкнутая система регенерации кислорода и питание от солнечных батарей. Тут море, 25 метров под водой, какое тут, к чертям собачьим, солнце?

Морской Волк в сердцах чертыхался и про себя, и вслух, время от времени бесцельно разглядывая рисунок штурмана и не имея ни малейшего понятия, как выпутаться из сложившейся ситуации. Даже радиомаяк не выпустишь! Кругом лед…

Можно, конечно, в самом крайнем случае отправить на поверхность одного из членов команды с аварийным сигналом о помощи, но командиру очень не хотелось посылать человека в ледяное поле, почти на верную гибель. И очень не хотелось, чтобы сигнал с секретной российской субмарины услышал кто-то посторонний. Не любил Морской Волк расписываться в профессиональной несостоятельности.

– Товарищ командир, – спустя несколько часов штурман прервал печальные размышления командира, – к нам слева по борту приближается еще один айсберг. Минут через десять произойдет столкновение, и нас либо завалит глыбами льда, либо, если удар будет не слишком сильный, последнее окошко чистой воды захлопнется и нас начисто замурует в этой гробнице…

– Через сколько? – тусклым голосом переспросил Морской Волк.

– Максимум – минут через десять…

«Тили-бом! Тили-бом! Загорелся Кошкин дом! Тили-бом! Тили-бом…» – вдруг запрыгала в голове Макарова неизвестно откуда взявшаяся дурацкая детская песенка.

Глава 18

– Вы только посмотрите, какая вокруг красота! – Старший помощник Даргель сделал рукой широкий театральный жест, указывая на ледяное поле, залитое, словно золотом, невидимым из-за высокого марева солнцем. – Где еще такое увидишь, кроме как на море, а? – Он сидел на корме надувной резиновой лодки, выполняя роль рулевого. Одна его рука лежала на рычаге управления, поэтому жест получился не слишком красивым, к тому же не очень устойчивое из-за осадки суденышко сильно накренилось.

– Пожалуйста, товарищ Даргель, поосторожнее, – взмолился академик, с опаской поглядывая на близкую, бегущую за бортами воду, – я не умею плавать.

– Я тоже, – улыбнулся старший помощник, – да тут и не надо. Спасательный жилет не даст утонуть как минимум часа четыре, а за это время, даже гораздо раньше, мы умрем от переохлаждения, – успокоил Даргель, – вода, поди, градусов пять-шесть.

– Девять, – не оборачиваясь, через плечо бросила Крутолобова. Она плавать умела и с восхищением наблюдала за раскинувшейся панорамой белого безмолвия.

Правда, безмолвием это назвать было никак нельзя. Тихо шуршали и позвякивали разгоняемые волной от лодочного винта мелкие льдинки, а чуть подальше, в стороне от гигантских глыб, которые умело обходил старший помощник, даже сквозь стрекот мотора слышны были громкие хлопки трескавшихся льдин и грохот сталкивающихся гигантов.

– Товарищ Даргель, – прервал любования Ларисы обеспокоенный голос Расторгуева, – что ж вы так близко ото льда рулите? Вон, какие острые у него края! Вы будьте повнимательней, пожалуйста!

– Не беспокойтесь, Николай Иванович, – бодро откликнулся бывалый моряк, в задачу которого входило не просто доставить пассажиров к туше убитого кита, а всячески поддерживать их морально, – наша лодка не из резины для сапог сделана. Тут состав другой, и металлические вкрапления имеются. Так что запросто нам брюхо не вспорешь.