Александр Тамоников - Пороховой загар Страница 20

Ахора почувствовала резкую боль в сердце и рухнула без сознания.

Берсе подошла к ней.

— Ахора! Смотри, это Мерхаз, мой сыночек. А Радан куда-то убежал. — Она села рядом с подругой, лишившейся чувств. — Твои дети тоже удрали отсюда. Только Фада лежит у забора. Ей, наверное, надоело смотреть, как играют мальчишки, и она уснула. А у меня Мерхаз. Но почему-то нет тела. Где он его оставил? Всегда был непослушный. Разве может голова жить без тела? Так нельзя, Мерхаз. Теперь надо искать тело. Может, его унес Радан? Ты скажи, я ругаться не буду.

На площадку на коне влетел муж Берсе и соскочил на землю.

— Бирхат, — узнала мужа обезумевшая женщина. — Ты приехал? А у нас тут мальчишки разбежались от грозы. Вот только Мерхаз остался. — Она подняла голову сына и показала мужу.

Бирхат Хамини понял все. Он видел с пастбища грибы разрывов в деревне и на позициях ополченцев и поспешил в Афрани. Муж и отец надеялся, что беда обойдет его семью стороной.

Не обошла.

Он упал на колени, поднял глаза и руки к небу.

— За что, Всевышний?

Берсе подошла к нему.

— Ты почему плачешь, Бирхат?

Хамини прижал жену к себе.

Рядом с ними появились двое мужчин. Они хотели было поднять Ахору, но не стали этого делать.

— Не надо. Она мертва, — услышал Бирхат.

— Но на ней нет следов от ран, — проговорил второй человек.

— Сердце не выдержало. Смотри, в воронке части тел. У забора мертвая девочка. Всевышний!..

Мужчины увидели голову мальчика в руках жены Хамини. Она легла на землю и положила ее рядом с собой.

Бирхат поднялся, подошел к мужчинам.

— Кто здесь был, Бирхат? — спросил его один из них.

— Только дети. Мои дети и Перкина. Больше никого. Моя жена сошла с ума. А что Ахора?

— Она мертва.

Бирхат повернулся и, шатаясь, пошел к своему дому.

— Что будем делать? — спросил один из мужчин другого.

— Бирхата не беспокоить. Он должен сам справиться с навалившейся бедой. Сюда надо вызвать мужчин с носилками. Будем собирать то, что осталось от детей. До захода солнца всех следует похоронить.

— Но почему турки открыли огонь?

— Ты у меня спрашиваешь?

— Я просто не понимаю, зачем они сделали это.

— Мы для них не люди. Ладно, хватит разговоров. Связывайся с командиром ополчения, объясни, что на улице много трупов. Скажи о детях… о том, что от них осталось. Пусть присылает людей. А я пройду и посмотрю, остался ли кто живой в разрушенном доме Али.

Вскоре Земар Сахади, возглавлявший ополченцев в Афрани, вызвал на связь командира городского отряда Авраза Демира.

— Что у вас произошло? — спросил тот. — Из Будри и Варке поступают противоречивые сведения.

— Нас обстреляла как минимум одна турецкая реактивная установка. Думаю, это Т-122 «Сакарья».

— Почему ты считаешь, что это турки стреляли, а не боевики ИГИЛ? Из Т-122, а не из «Града»? «Сакарья» — аналог русской РСЗО.

— Это мне известно, но огонь велся из буферной зоны. А туда, сам знаешь, не заходим ни мы, ни войска Асада. Только турки.

— Ты уверен, что направление обстрела определено верно?

— Авраз, я не первый год воюю.

— Значит, из буферной зоны?

— Да.

— Последствия?

— Страшные, Авраз. По предварительным данным, погибло около половины жителей деревни. На позиции уничтожена дежурная группа. Всего было выпущено шестнадцать снарядов, десять по позициям, пять по деревне.

— Десять и пять — это пятнадцать.

— Один снаряд попал в старую кошару. Это, видимо, был пристрелочный выстрел.

— Значит, остальные кто-то корректировал?

— Да, где-то рядом находился корректировщик. Я не имею возможности выслать людей на его поиски. В деревне…

Демир прервал Сахади:

— Не объясняй, и так все понятно.

— Люди, которые не пострадали, готовят похороны погибших.

— Успеете до захода солнца?

— Успеем. Что делать дальше, Авраз?

— Всем ополченцам, оставшимся у тебя, охранять деревню. Я вышлю к вам группу усиления в двадцать человек. Женщинам, старикам и детям лучше находиться в убежищах, в подвалах. Если турки нанесли один удар, то где гарантия, что они не проделают это еще раз, ночью? Тогда от Афрани точно ничего не останется. Всех мужчин в строй! Кроме чабанов, которым надо увести отары как можно дальше от буферной зоны.

— Это уже сделано. А как насчет тех псов, которые обстреляли деревню?

— Мы сами ничего сделать не сможем. Придется связываться с Дамаском. В конце концов, действия турков — прямое нарушение перемирия.

— Для них это не нарушение. Они считают нас такими же террористами, как и головорезов ИГИЛ.

— В любом случае надо довести до властей Дамаска информацию об обстреле. Еще вот что. — Демир выдержал паузу. — Я попробую выйти на командование русских в Хмеймиме. Мы там подписывали соглашение о принятии условий перемирия.

— Русские могут помочь.

— Я решу, что и как делать. Ты где-то часа через два встречай усиление, определись, где разместить группу. У бойцов с собой будут палатки, но разбивать полевой лагерь опасно. Предпочтительнее устроить людей в домах. А женщин, стариков, детей — в укрытия. Ты понял?

— Понял. Если во время похорон не ударят проклятые турки. А они способны на подобную подлость.

— Все мы в руках Всевышнего. Чему суждено быть, то и будет. Держись там у себя, Земар.

— А у меня есть другой выход?

— Нет! До связи!

— До связи!

Сахади вызвал к себе младшего командира и отдал приказ на общий сбор всех мужчин деревни, уцелевших после подлого обстрела.

— Генерал-майор Грубанов слушает.

— Здравствуйте, генерал. Это командир курдского ополчения Хамена Авраз Демир.

— Я помню вас. Мне только что доложили об обстреле деревни Афрани установкой «Сакарья», которую сопровождал легкий бронетранспортер турецкого производства «Отакар».

— Да, это сделали турки.

— Видеозапись с беспилотника, находившегося в момент обстрела над буферной зоной, подтверждает, что огонь велся именно с нейтральной территории. Однако на технике не нанесены опознавательные знаки ВС Турции.

— Но, кроме них, этого не мог сделать никто. Ни одной из банд, контролируемых ИГИЛ или какой-то там оппозицией, не удалось бы свободно пройти в буферную зону.

— Вы правы, но что мы можем предъявить турецкой стороне? Фотографии установки Т-122, ведущей огонь, и бронетранспортера «Отакар», охранявшего ее? Турки тут же заявят, что это провокация. Мол, подобная техника экспортируется в другие страны, включая республики бывшего Советского Союза. Установка и бронеавтомобиль могли быть куплены ИГИЛ и применены, чтобы еще больше усугубить отношения Турции и России. Тем более что огонь велся с нейтральной территории.

— Проследить, куда ушли установка и броневик, вы не смогли?

— Нет. У своей границы, а буферная зона, как вам известно, вытянута вдоль нее, турки активно применяют средства радиоэлектронной борьбы. Беспилотник передал запись до начала отхода установки и бронемашины. Позже система контроля летательного аппарата была заблокирована. Так что никаких доказательств, что «Сакарья» и «Отакар» отошли на территорию Турции, у нас нет.

— Понятно. Вы смогли нанести точечные удары по секретным объектам ИГИЛ, по сути освободили Пальмиру, подавили практически все огневые точки противника, расположенные там. Ваша техника лучшая в мире. Только на вас надеется многострадальный народ Сирии. Но вы можете помочь нам. Потому, что мы всего лишь курды. Нас можно расстреливать, уничтожать, и никто об этом даже слова не скажет. Я вас понял, господин генерал.

Грубанов повысил голос:

— Что вы поняли, Демир? Я всего лишь…

Но курд отключился.

— Черт! Идиот! — выругался генерал-майор.

В это время к нему зашел начальник разведки базы подполковник Суслов.

— На кого это вы так, Виктор Алексеевич?

— На себя!

— Чем же вы так провинились перед собой? — поинтересовался Суслов.

— Только что на связь выходил Авраз Демир.

— Это командир курдского ополчения в Хамене?

— Он самый. Доложил, вернее, поставил меня в известность, что деревня Афрани…

Подполковник поднял руку.

— Извините, товарищ генерал, дальше продолжу я, разумеется, с вашего разрешения.

— Ты в курсе обстрела Афрани?

— Каким бы я был начальником разведки, если бы не знал о подобных акциях?

— Продолжай.

— Сегодня в десять часов турецкая реактивная установка залпового огня Т-122 «Сакарья», расположенная в буферной зоне, в двенадцати километрах от Афрани, произвела по деревне шестнадцать выстрелов. Один пристрелочный, пять собственно по населенному пункту и десять по позициям ополчения, прикрывающим район со стороны турецкой границы. Потери уточняются, но их много. Погибли женщины, дети, старики. Отстрелявшись, установка с охранением ушла в сторону турецкой границы.