Пётр Разуваев - Русский калибр (сборник) Страница 20

— Ну? Господин генерал? Я же вам нужен, так решитесь на что-нибудь. Пора уже.

— Хорошо. Ты слышал когда-нибудь такой термин — «агент влияния»? Слышал, ты мальчик умный. Так вот твой отец до сих пор является агентом влияния. Но теперь об этом знаю только я. Все документы о нём, о его деятельности за эти годы существуют в одном экземпляре. И тоже хранятся у меня. Если они попадут к кому-то другому, то в лучшем случае господин Дюпре продолжит свою деятельность в этом качестве. Нравится ему это или нет. А в худшем… Будет грандиозный скандал, который его уничтожит. Я пообещал отдать ему досье. Причём не только его, но и твоё. А он согласился на твоё участие в операции. И сделал так, чтобы ты сам, своими ногами ко мне пришёл. Вот, собственно, и весь личный интерес. Устраивает тебя?

— Вполне… — задумчиво протянул я. Что ж, на правду это, по крайней мере, было похоже. — Хорошо. Я согласен. Когда, что, где?

— Сегодня. Рейс через Париж в Милан. Поздно ночью будешь там.

— Я работаю один? — уточнил на всякий случай. К моему изумлению, Стрекалов вдруг развеселился и, хитро подмигнув, ответил:

— Как это — один? Ты женатый человек, кто же тебя без супруги отпустит? С женой, брат, поедешь. — И, выйдя из кухни в коридор, он громко и призывно закричал, обращаясь к кому-то на втором этаже:

— Сударыня, нельзя так долго марафет наводить. Супруг ждёт, истосковался уже. С лица спал, так волнуется.

Что верно, то верно. С лицом моим творилось что-то ужасное. Ведь всё время ожидал какой-то гадости. Но не такой же… Ну, генерал… Ну, подлец…

Когда она появилась на пороге, я утвердился в своей оценке окончательно. Стрекалов учёл всё, даже мою нелюбовь к блондинкам: вошедшая на кухню девушка была светловолоса до отвращения. Впрочем… Всё остальное с лихвой искупало этот недостаток. Высокая, выше метра семидесяти пяти, загорелая, голубоглазая. Чудо природы, одним словом. Венец творения. Коротенькое, открытое платье действовало на окружающих, то есть на меня, словно одна большая линза. Оно прямо-таки аккумулировало взгляды, собирая их именно там, где и планировалось. Грудь у мадемуазель была выше всяческих похвал, и никакими поддерживающими эту прелесть приспособлениями она явно не пользовалась. Завершающим эту прелесть штрихом очевидно были дивной красоты ноги, которые, как мне показалось, вопреки всем канонам росли откуда-то из плеч. На всякий случай я украдкой потрогал челюсть. Полное было ощущение, что она болтается где-то на уровне пола. Но подбородок оказался на месте. А глаза я и проверять не стал, и так было ясно, что они большие и круглые.

— Доброе утро, Виктор Викторович. Доброе утро, Андрей.

— Ммм… Мы давно женаты? — вопросил я, обращаясь к Стрекалову. — Детей у нас ещё нет?

— Да вроде нет пока, — хитро ухмыляясь, ответил тот.

— Не может быть, — меня, похоже, несло. — Значит, плохо старались! Дети — это… цветы жизни!

Кажется, я начинал сильно симпатизировать блондинкам.

— Ладно, ладно, Андре… Насчёт жены — это я пошутил. Сотрудники вы. Едва знакомые. А то ты мне девушку совсем запугаешь.

Ага! Как же! Напугаешь её… Искусство обольщения в это прелестное дитя было заложено на генетическом уровне. А уж чтобы испугать… Что я — триллер, что ли? Вон как улыбается. Прелесть, нимфа…

— Даша — твой секретарь. И переводчик. Про более интимные отношения в ваших документах ничего не сказано, так что я умываю руки. Кстати — тебе же, насколько я помню, блондинки не нравятся? — довольно ехидно заметил он.

— Молодой был, глупый, — быстро открестился я. — Уже прошло. Я передумал. Присаживайтесь, Даша, будем завтракать. Сегодня Виктор Викторович угощает…

В миланский аэропорт Malpensa мы прилетели поздно ночью. Пока Даша нашла свою куртку, пока мы вылезли из самолёта… В общем, автобус с остальными пассажирами уехал без нас. Два часа ночи, духота, тёплый мелкий дождь, всё время норовящий забраться за шиворот, километр ходу до здания аэровокзала — кажется, я начинал любить Италию.

— Мадемуазель Софи, спросите у этой… синьорины, какого чёрта мы здесь стоим? — кивнул я на девицу, управлявшую отгрузкой пассажиров.

«Мадемуазель Софи» спросила. Судя по тону, отвечено было так: «А ты вообще отойди, не видишь — тут люди работают, понаехало вас, понимаешь…» Сопровождался текст оживлённой жестикуляцией. Я начал было обижаться, но Даша меня успокоила. Итальянская Матрёна всего-навсего сказала, что в автобусе не хватило мест. Как могло не хватить мест в двух здоровых автобусах, если их хватало в одном самолёте, я уразуметь так и не смог. В результате, когда это чудо итальянской техники всё же приехало, мы отправились на нём впятером. Я, Даша, местная синьорина и ещё парочка задержавшихся в салоне французов.

Согласно легенде и по имеющимся у нас документам, я прибыл в Милан в качестве технического директора небольшого театра из города Лилль. А Даша являлась моей секретаршей и переводчицей в одном лице. Месье Анри Будик и мадемуазель Софи Моран, соответственно. При подготовке легенды Стрекалов учёл мой театральный опыт, но главным козырем стал надвигающийся Фестиваль Европейских Театров. Кстати, пролистав программу Фестиваля, я с некоторым смущением выяснил, что брошенный мною на произвол вождей Камерный Драматический театр в шоу также участвует. Причём с новым спектаклем, в репетициях которого я был занят. Лесенки поднимал. Когда-то. Прошло всего два месяца, а мне казалось, что всё это было уже давным-давно, в какой-то иной жизни. Иной, и не моей.

На таможне нас заставили вскрыть чемоданы. Честное слово, такое со мной бывало только в Москве. Явственно пахнуло социализмом. Только несколько модифицированным, с «итальянским лицом». Ничего противозаконного у нас не нашли. Дюжий таможенник говорил по-французски, поэтому принесённые им извинения были мне понятны. Если бы не парочка крепких полицейских парней с автоматами и не средних размеров овчарка, внимательно обнюхавшая наш багаж, я бы мог подумать, что остановили нас исключительно с целью поболтать на языке комиссара Мегрэ.

В зале, расположенном за таможней и паспортным контролем, нас уже ждали. Подпрыгивая и приплясывая от нетерпения. Дирекция Фестиваля прислала за нами микроавтобус. И хотя я несколько напрягся от такого внимания, понимая, чем оно может обернуться в будущем, увильнуть от детально проработанной легенды было невозможно. Собственно говоря — третий час ночи, бог знает сколько тут до города, такси наверняка стоит бешеных денег. Нечего. Экономика должна быть экономной. Будем считать, что казённый «Мерседес» подвернулся нам кстати. Некстати оказалась эмоциональная девица-администратор, сопровождавшая наш экипаж. Кипучая энергия буквально переполняла её. Пообщавшись с ней пять минут, я бы совершенно не удивился, отправься мы прямо с ходу осматривать театральные площадки. Действительно, а чего время зря терять? К счастью, среди итальянцев она была исключением. Все остальные, нормальные люди, уже давно и сладко спали. Пришлось Стефании, так звали синьорину, удовольствоваться скромной экскурсией по ночному Милану. Французского она, к счастью, не знала, а общаться по-английски я отказался наотрез. Так что все исторические подробности достались Даше, причём, судя по косым взглядам, которые она мне адресовала время от времени, подробностями её просто завалили.

За весь этот день толком пообщаться нам так и не удалось. Напряжённым изучением вороха материалов, подсунутых Стрекаловым, я занимался отдельно. Он также предупредил, что о сути задания милая девушка ничего не знает. Да и знать ей это абсолютно незачем. О чём он говорил с ней, я не знал, но, судя по тому, что почти весь день генерал провёл со мной, их беседа состоялась гораздо раньше. В конце концов я не выдержал и спросил напрямую — зачем, с какой целью он так усердно навязывает мне эту милую барышню? И что мне с ней делать, ежели вдруг случится страшное? «Мне так спокойнее. Пусть будет рядом с тобой», — довольно мрачно ответил Стрекалов. Коротко и неясно, как раз в его стиле. Я, естественно, так ничего и не понял. Но спорить не стал.

Затем нас отвезли в Шереметьево-2, и мы какими-то обходными путями пробирались на самолёт. Почти три часа летели до Парижа. Там пришлось получить багаж, пройти паспортный контроль, выйти в город, встретиться со связным, поменять документы. И вновь вернуться обратно, но уже в качестве Анри Будика и Софи Моран. Опять регистрация, паспортный контроль и снова самолёт, на этот раз уже в Милан. Когда он оторвался от земли, во мне теплилось лишь одно-единственное желание — уснуть. И видеть сны. Кажется, я его прямо сразу и реализовал. А проснувшись, обнаружил на своём плече прелестную светловолосую головку. Так что до сих пор мы с Дашей были фактически не знакомы. Вокруг всё время были люди, суета, нервы на пределе — какое там общение. Отношения зависли на стадии паритета — она признавала мою главенствующую роль, но и только. Впереди смутно маячили какие-то проблемы, но пока они были ещё далеко. В будущее я смотрел с оптимизмом. Разберёмся как-нибудь.