Лев Пучков - Подземная тюрьма Страница 20

— Именно так.

— Понял, спасибо. «Химия для всех»!

— Детский журнал «Мертвая деревня»: Андрей Иванович, скажите, вот вы разрабатываете проект переселения всех коренных москвичей в пустоши для подъема сельского хозяйства…

— О господи… Опять, выдернули из контекста! Я сказал следующее — дословно: Москва — город непростой, выжить в нем сложно, и те, кто не чувствует себя в силах здесь оставаться, могут продать свои квартиры и уехать в глубинку, где им будет значительно легче обеспечить себя: со своими курочками, яичками, козочками, картошкой и прочими сельскохозяйственными прелестями. Никаких проектов по переселению я не разрабатывал, это клевета! Господа журналисты, я вас очень прошу: вы читайте внимательно, почему вы постоянно передергиваете и выдираете из контекста? И на этом все: спасибо за ваше внимание, мне нужно на лекцию…

Отчитав лекцию, Андрей Иванович Желябов поспешил в Полк Правительственной Связи. Там в полдень было назначено совещание межведомственной комиссии по расследованию обстоятельств инцидента, произошедшего вчера в РПБТ полка.

Дело в том, что Андрей Иванович — депутат Законодательного Собрания, доктор социологии и видный общественный деятель, по совместительству является генералом и возглавляет структурное подразделение одной из могущественных Федеральных Служб.

Надо сказать, что вот эта временная обязанность отнюдь не была синекурой: другие генералы, как из ведомства Желябова, так и «соседи» — все дружно шарахнулись от нее как от чумы. Потому что гешефтов здесь не могло быть по определению, а огрести по результатам расследования можно было по самое не балуйся, причем как сверху, так и со всех сторон в одном уровне. Расшифруем: если Президента по каким-то причинам не удовлетворят эти самые результаты, последствия могут быть самыми катастрофическими. Промежуточные варианты его не устраивают, он всегда требует фантастической объективности и бескорыстного усердия. А если в процессе расследования проявить фантастическую объективность и бескорыстное усердие, можно ненароком вскрыть такие факты, которые очень не обрадуют коллег из соседних ведомств, коль скоро оные коллеги к данному происшествию хоть как-то причастны. Разумеется, коллеги будут этому всеми силами препятствовать, в широчайшем диапазоне, от минимального сопротивления до объявления войны. Ну и кому это надо?

Андрей Иванович принял это назначение с ходу, не раздумывая, за что многие ему были благодарны. К мотивам, подвигнувшим его на такой поступок, мы придем чуть позже, а пока что посмотрим, как у нас идет расследование.

Выслушав доклады, Андрей Иванович провел «организационные мероприятия»: кого-то похвалил, кого-то поругал, быстро и толково раздал задачи и уединился с молодым следователем Несмеяновым. Да, специально для баловников поясним: Андрей Иванович — товарищ очень порядочный и традиционный, а со следователем уединился сугубо по служебной необходимости, поскольку Несмеянов обнаружил весьма интересную линию, вполне возможно, способную существенно повлиять на ход расследования.

Несмеянов выявил, что в полку регулярно и долго крали медный кабель. Следователь он был хороший, поэтому второго участника преступной группы — начальника ремонтных мастерских старшину Завьялова — вычислил очень быстро, что называется, влет.

С первым участником, увы, не сложилось: это был рядовой Вацетис, который систематически заступал на пост номер семь — вопреки требованиям о постоянной ротации личного состава по постам и сменам. Вот это попустительство, или упущение, вполне возможно, было умышленным или даже преступным, но в данный момент определяющим не являлось, поскольку в понедельник Вацетис совместно с лейтенантом Акоповым был убит в РПБТ.

До смерти напуганный старшина Завьялов активно и чистосердечно сотрудничал со следствием, однако особой пользы от него не было. Он рассказал, что собственно идея принадлежала не ему, а Вацетису. Проверить это утверждение не представлялось возможным, но учитывая искреннее желание старшины сотрудничать со следствием, вполне вероятно, что так оно и было. Предшественник Завьялова был пойман при попытке проноса кабеля через КПП и уволен по дискредитации, после чего на КПП поставили дополнительные приборы и пронести что-либо было сложно, а в большом количестве просто нереально. Перебросы через периметр также были делом рискованным и нерентабельным ввиду обилия технических средств охраны (ТСО) и приличной ширины запретной зоны. Тогда-то и подкатился к Завьялову медный змей Вацетис и предложил организовать практически на сто процентов безопасный совместный проект. Завьялов немного подумай и согласился. Он резал кабель в мастерских, небольшими порциями копил в мусорной тележке и раз в три дня совместно с рядовым Пупорезовым закатывал эту тележку в РПБТ — естественно, во время дежурства Вацетиса. Тщательная проверка рядового Пупорезова показала, что к преступному сговору он был непричастен ввиду хронической тупости на грани идиотизма. В дальнейшем прохождении меди Завьялов не участвовал: он исправно получал свою долю, а про тех, кто выносит «посылки» из РПБТ, знал только одно — это земляки Вацетиса. А поскольку знал он это со слов самого Вацетиса, информацию можно было считать достоверной лишь с большой натяжкой.

— То есть прогрызли норку… — вдохновенно излагал Несмеянов. — Как самые что ни на есть натуральные крысы… И полгода через нее таскали хозяйское добро. Я даже версию так назвал: «Дренажные крысы»!

— Да, интересное сравнение, — согласился генерал, — «Дренажные крысы»? Хмм… А по связям есть что-нибудь?

Увы, в этом плане никаких подвижек нет. Сегодня утром предприимчивый Несмеянов побывал в семье безвременно усопшего Вацетиса, но информации по «связям» ему раздобыть не удалось. В семье интеллигентных латышей, пять лет назад переехавших в Москву, царит глубокое горе…

— Минуточку… — удивился Андрей Иванович. — А почему оно там царит? Происшествие — вчера в полдень, все строго засекречено… Кто сообщил родителям?!

— Ну так ведь ребята из ФСО «пробивали» всех подряд на лояльность — кто хоть как-то причастен, — пояснил следователь. — Так что родители были в курсе еще вчера, до исхода дня.

— Да-да, конечно… — Андрей Иванович неодобрительно покачал головой. — Все правильно, но… Как-то топорно. Раньше как-то по-другому работали. Как-то… элегантнее, что ли…

Итак, родные с нетерпением ждут выдачи тела и на контакт идут крайне неохотно. Из разрозненных данных, которые все же удалось получить у членов семьи, удалось установить, что Вацетис никогда не приводил домой посторонних и о его друзьях и приятелях родные не знают совершенно ничего: товарищ был себе на уме, скрытный и самостоятельный.

Есть вариант опросить бывших сокурсников из Политеха, но он очень трудоемкий и долгий (вариант, а не Политех). Вацетис отучился более года назад, так что большинство его однокурсников давным-давно разъехались по бескрайним просторам родной страны, а некоторые и дальше.

— Да, интересный, вариант… Интересный… — задумавшись, кивнул генерал. — Вот им и занимайся.

— Понял, будем стараться.

— Ты, вообще, молодец. Далеко пойдешь. И кстати… С этой минуты докладываешь только мне лично. И ни слова на сторону.

— По поводу…

— Да, по поводу вот этой «крысиной» линии. Лично мне, и не с кем больше не делишься. Ни с коллегами, ни с непосредственным начальством. Ты понял?

— Понял, но… А что случилось, товарищ генерал?

— Это не просто кража меди, — тихо сказал генерал, многозначительно ткнув пальцем вверх. — За этим стоит нечто большее. То есть эти «крысы» — они отнюдь не дренажные. Понимаешь, о чем я?

— Нет, но… В общем — как скажете.

— Когда вся мозаика сложится, я тебе все доведу, — пообещал генерал. — А пока, повторяю: ни слова на сторону. Все — только мне, лично, с глазу на глаз. За любую утечку информации ответишь головой. Ты меня понял?

— Понял, товарищ генерал! — служебно подтянулся следователь. — Ни слова на сторону. Буду докладывать только вам.

— Ну вот и молодец, — похвалил генерал. — Ты меня знаешь: я многих поднял и многим дал трамплин. Так что старайся, и за мной не пропадет. Ты понял?

— Понял, товарищ генерал! Можете на меня положиться.

— Хорошо. А теперь — хватить болтать, пора за работу…

Покончив с делами в полку, Андрей Иванович вышел через КПП, сел в свой служебный «Porsche Cayenne S» и через пятнадцать минут прибыл на объект «Стодола-24».

Объект располагался недалеко от полка, и пешком по прямой до него можно было добраться за десять минут. Но Андрей Иванович отвык ходить по городу пешком, и ему нужно было как следует обдумать информацию, полученную от следственной группы (и в первую очередь от Несмеянова), а в комфортном салоне думать гораздо удобнее, нежели в уличной толпе.