Михаил Нестеров - Особо охраняемый объект Страница 20

– Чего вы хотите от меня? – спросил он, удерживая Ахмеда в болевом приеме. – Если я скажу, что это моя телка, ты рассмеешься? Так ты рассмеешься?

– Нет, – с гримасой боли ответил парень.

– И правильно сделаешь. У меня есть подруга. Но она не умеет того, что умеет эта проститутка. Если хочешь, завтра пересечемся где-нибудь. Возьми пару своих близких, я приеду со своими.

– Не нужно. Просто уходи.

– Я сделаю по-другому: просто отпущу тебя.

Михей шагнул к машине. Бросив взгляд на поверженных противников, он поцеловал Дикарку и шепнул:

– До встречи в Египте.

Красин и Ленарт сидели в машине Ленарта. Они подстраховывали. Вадиму показалось, Михей сам не знает, чего он хочет. Сначала он торопливо, словно был грабителем, снимал с Тамиры одежду, потом завалил ее на заднее сиденье, как отпетый насильник. Потом выскочил из машины и развез двух мужиков ближневосточной наружности, причем одного положил наглухо.

Офицеры обменялись красноречивыми взглядами.

– Ты видел это? – спросил Ленарт, остро жалея, что у него нет под рукой видеокамеры. – Я мог заснять четверть полового акта и полтора убийства, – еле слышно прошептал он.

– Чего ты там бормочешь? – спросил Красин и подумал: «Этот Михей опасный тип. Положил двух человек руками быстрее, чем это сделал бы я. Из автомата».

5

«Отрыжки старого прошлого», – кривился Матвеев, открывая солидную заначку. Последние три года на службе он принимал активное участие в переброске нелегалов в Италию через Хорватию. Одни акции он проводил по приказу начальства, другие совместно со своим хорватским агентом Фалкони. Деньги делили согласно вкладу каждого в это мероприятие. Половину прибыли получали итальянские и хорватские пограничники, остальные деньги Матвеев и Фалкони делили между собой поровну. Полковник в отставке сейчас при всем желании не мог вспомнить, сколько же левых операций он провел на хорватской территории. Кое-какую подсказку ему могла дать заначка – около сорока тысяч долларов.

– Как от сердца отрываю, – вздохнул Матвеев, урезая запас на четверть.

Шестое чувство нашептывало ему: «Это инвестиция».

Инвестиция?

Это слово в вопросительной форме отчего-то насмешило Матвеева, наверное, потому, что дело было ненадежным.

Он инвестировал десять тысяч долларов черт знает куда. Может быть, потратит еще столько же, если не больше, когда прилетит в Египет и примет непосредственное участие в операции. Но, положа руку на сердце, этого он не хотел.

Матвеев берег деньги на черный день, искренне надеясь, что тот долго не наступит, но все-таки наступит: он может заболеть, умереть. А болезнь – почти такое же свинство, как и смерть, только стоит гораздо дороже. О «черных» сбережениях не знали ни жена, ни дочь, которая сейчас расхаживала по дачному участку в купальнике – пара носовых платков и обрывок веревки.

Черные деньги и левые операции. Нехило. Матвеев пошел на них по нескольким причинам: он хотел подзаработать, и он не особо любил организацию, на которую работал. Если бы ФСБ существовала в 30-е годы первого века, легко представить, досье какого содержания собрали бы рыцари плаща и кинжала на смутьяна из Назарета: его моральные устои, люди, с которыми он общался… То не было цитатой. Матвеев помнил, что материал схожего содержания он почерпнул из письма читателя какой-то газеты, критикующего методы работы Эдгара Гувера, первого директора ФБР.

Матвеев пригласил Наймушина к себе домой. Вручив ему деньги, посоветовал:

– Далеко деньги не прячь – пусть лежат в кармане. Не думаю, что Красин станет обыскивать тебя в аэропорту, как не станет уточнять, какую сумму ты задекларировал. «Десятку» можно провозить, не сообщая о ней в таможне, но у тебя обязательно спросят, какую сумму ты вывозишь из России. В Египте покупай только необходимое. По пустякам не траться. Я дам тебе свою цифровую камеру и видеокамеру. А ты подумай, что еще полезного можно прихватить с собой. Что поделать, мы стеснены в средствах. Не могу честно ответить на вопрос, жалею ли я о деньгах. Наверное, да. Но у нас крепкие котелки на плечах. Во всяком случае, у нас уже есть информация, которая стоит денег.

После непродолжительной паузы Матвеев продолжил:

– Будь осторожен там, в Египте. А здесь нам стоит только уповать на удачу. Мы не можем следить за Тамирой – можем спугнуть людей Анвара, а это провал. И тогда Тамиру просто растерзают. Когда и каким способом ее переправят в Египет, мы можем только догадываться. Существует множество вариантов, в том числе через бывшие страны Союза. Нелегально попасть в Грузию, Азербайджан труда не составит. Хотя «нелегально» звучит чуточку комично.

– В Египте вы не появитесь?

– У меня здесь работы полно. Планирую встретиться с действующими и отставными контрразведчиками. Ты не беспокойся, Миша, мы не раз перекинемся сообщениями. И в этой связи давай еще раз уточним, пробежимся по способам и порядку обмена информацией.

Глава 10.

НАЗАД В БУДУЩЕЕ

1

Анвар Эбель в половине одиннадцатого утра заехал к знакомому ювелиру, сдержав обещание, данное ему, наполовину: ювелир по имени Джон Куинси предлагал Эбелю приехать к нему домой в половине одиннадцатого вечера. Он рассчитывал на ужин с богатым клиентом при свете свечей.

Ювелирный дом Куинси находился в районе Саккала, откуда начинался курорт Хургада, а получил свое название от имени центральной площади этого района. Впрочем, с точки зрения самого ювелира, в каком бы районе города ни находился его салон, все равно оказался бы по соседству с другим, потому что подобных заведений в Хургаде множество, и они так же популярны среди туристов, как трущобы старого города.

Анвар много раз бывал в этом двухэтажном доме, выдержанном в европейском стиле. Хотя здесь не было кондиционера, в доме всегда царила прохлада.

Гость ослабил узел галстука, расстегнул пуговицу на пиджаке и принял предложение присесть за низкий стол.

– Одну секунду, Анвар. Вещицу, которую я тебе обещал, сейчас принесут, – произнес Джон Куинси.

Эбель рассеянно кивнул. Он ничего не хотел покупать ни сегодня, ни в ближайшие дни. Он если и не пресытился ювелирными украшениями, то немного устал от них. Еще лет пять назад он покупал и дарил драгоценные украшения своим постоянным любовницам, женщинам, с которыми у него была мимолетная связь.

Анвар огляделся в холле. Здесь всегда царила деловитость, даже в отсутствие служащих. Сюда не проникал шум с улицы; при желании сюда не мог проникнуть ни один солнечный лучик.

Справа от лестницы, ведущей на второй этаж, висел в рамке снимок Сесила Родса, первого президента компании «Де Бирс». Анвар усмехнулся. При посещении этого заведения он всегда надеялся хоть на малейшее преображение первого президента знаменитой алмазной компании. Но нет, Родс все в том же кургузом пиджачке, галстуке и белой рубашке. Этот портрет, на котором выпускник Оксфорда смотрел чуть в сторону камеры, всегда напоминал Анвару предсмертный. Все дело в усах. Они походили на стрелки часов и показывали восемь часов двадцать минут. Будто они остановились, отмерив последние мгновения жизни основателя компании «Де Бирс».

Анвар изучал историю основания фирмы. Поначалу разрозненные факты, затем объединенные в книги он считал захватывающими, как роман, потом – поучительными, сейчас мог назвать их банальными. Откуда появилась эта фирма? Надсмотрщик из колонии Оранжевой реки нашел алмаз в сухой выработке. Похожие находки были сделаны на фермах Дутойтспан, Булфонтейн и Де Бирс. Названия этих ферм, которые переселенцы-буры основали в дикой местности, вскоре стали известны всему миру, как и названия алмазных шахт. Одним словом, ферма превратилась в фирму, как иной раз дурнушка превращается в красавицу.

Анвар перевел взгляд на другой портрет, на котором неизвестный художник запечатлел еще одного президента «Де Бирс» – сэра Эрнста Оппенгеймера. Куинси причислял себя к потомкам великого реформатора и частенько, вот как сейчас, рассказывал «семейную» историю. Анвар вздохнул: принести обещанную вещицу – дело минутное, но Джон Куинси затягивал процедуру лишь для того, чтобы его дом походил на дом-музей сомнительных отпрысков Оппенгеймера. Анвар мысленно обул его в музейные тапочки и сам переобулся, и сама картина приобрела реалистичные черты.

– Эрнст учредил в 1930 году компанию «Даймонд Корпорэйшн Лимитед», – с менторскими нотками рассказывал хозяин дома. – Идея, которая вызвала к жизни это новое учреждение, состояла в том, что алмазы привлекательны для покупателя не просто как нечто прекрасное, но и в качестве конвертируемых долгосрочных авуаров[7]. – Куинси выдержал обязательную паузу. – Отсюда следовало, что желательно контролировать цены на алмазы, и компания была создана как раз с этой целью.