Парни в тротиловом эквиваленте - Сергей Иванович Зверев Страница 20

– Как нога? – раскурив от уголька сигарету, спросил Муса.

– Хреново, – признался Эмин. – Думал, к утру пройдет, а на нее вообще наступить нельзя.

– Доктору тебя надо показать, на худой конец просто знающему человеку. Ладно, посиди тут, а я пойду погляжу, что и как, – сказал Мамедов и подхватил опустевшую фляжку. – Может, заодно водички раздобуду.

– Осторожнее там, – бросил Рахимов ему вслед.

Товарищ ушел.

Эмин остался один и почувствовал себя, мягко говоря, несколько неуютно. Он за ремень подтащил автомат к себе, оперся на него, с трудом поднялся, едва касаясь поврежденной ногой земли, сделал несколько трудных шагов, доковылял до края поляны, уселся под раскидистый куст и принялся ждать.

Муса вернулся минут через сорок. В одной руке он держал потяжелевшую фляжку, в другой – курицу, висевшую вниз головой.

– Вот, раздобыл, – с улыбкой проговорил этот фрукт. – Куры из ближайших дворов обнаглели и отправились гулять по лесу.

– Зачем она нужна? – осведомился Рахимов.

– Слушай, мы ведь еще не знаем, сколько времени нам придется топать из-за твоей больной ноги, – заявил кавказец и уселся рядом с приятелем. – Рюкзак опустеет за неделю, что мы потом будем кушать?

– Ладно, давай ближе к делу. Что за село?

– Село называется Кулики. Это я на дорожном указателе прочитал. Довольно крупное, дворов шестьдесят-семьдесят. Про одну дорогу я тебе рассказывал. Она идет с запада на восток и огибает село с севера. Есть и другая. Эта режет населенный пункт пополам и уходит куда-то на юг. Куда точно – не знаю.

Пока Муса рассказывал о других подробностях, замеченных им, Эмин достал из кармана карту, отыскал на ней названное селение, затем посчитал расстояние от Куликов до железной дороги. Получалось, что за предыдущий день они прошли всего десять с половиной километров. Это было крайне мало. При разработке плана они с Саидом Махмутовым говорили о дневных переходах в тридцать-сорок километров.

Рахимов тяжело вздохнул. Он понимал, что Муса прав. Таким темпом, который был показан накануне, они доберутся до родных республик никак не раньше будущей весны.

– Послушай меня, – сказал Муса и придвинулся поближе к подельнику. – Я вот что предлагаю. Давай дождемся вечера. По темноте я прошвырнусь до ближайших домишек, найду какую-нибудь сердобольную бабушку и выпрошу у нее лекарства.

– Какие именно? Йод и зеленку? Во-первых, мы сами не знаем, что случилось с ногой: перелом, вывих, ушиб. Во-вторых, в таких селах живут в основном очень бедные люди. Я сильно сомневаюсь в том, что у них вообще есть лекарства.

– И что же делать?

– Ты больничку там не видел или хотя бы фельдшерский пункт?

– Нет.

– Надо бы разведать…

Договорить он не успел. Ветви куста сбоку от них дрогнули. Между ними просунулись стволы охотничьего ружья.

– Руки за голову! – скомандовал мужской голос. – Живо, а не то положу обоих! Кто такие? Чего вам тут надо?

Рахимов принялся озвучивать версию, заранее приготовленную для подобного случая. Мол, мы в армии служили, дедовщины не выдержали, вот и убежали, из вагона выпрыгнули. При этом он вложил в голос столько боли и мольбы, что деревенский старик невольно опустил ружье.

Он подошел к Мусе и Эмину и на всякий случай все-таки отодвинул ногой подальше от них автомат.

– А зачем вы оружие-то увели, дурни? – удивленно выговорил дед. – Сбежать из армии из-за дедовщины – это одно. Такую беду любой военный прокурор способен понять. А вот кража оружия – это совсем другой коленкор. С вас за это по три шкуры спустят, балбесы вы этакие.

– Как же мы в лесу без оружия, дедушка? Тут у вас, наверное, и волки, и медведи водятся. Мы хотели только по лесу пройти с оружием, добраться до города и подкинуть его в милицию. Зачем нам автомат? Мы же не преступники.

Старик совсем расслабился и даже заулыбался.

– Это да. Это да. Волков, лис и кабанов в наших краях хватает. Встречаются медведи, рыси и росомахи.

– Ну вот. Неужели нам от них палкой или ножичком отбиваться? – жалобно проскулил Рахимов.

– Сами-то вы откуда? – спросил дед и протянул парням пачку «Беломора».

– У нас «Прима» в запасе имеется, – сказал Эмин и полез в карман за своей пачкой. – Я из Таджикистана, Муса – с Кавказа.

На вид деревенскому старичку было лет семьдесят. Среднего роста, с морщинистым обветренным лицом, с грубыми руками, потемневшими от постоянной работы. Редкие седые волосы прикрывала старая кепка с сильно потертым козырьком. Под серой телогрейкой виднелась простая клетчатая рубаха. Выцветшие и залатанные солдатские бриджи заправлены в черные резиновые сапоги.

– Отпустите нас, а? – закончив рассказ о родных местах, попросил Рахимов. – Мы даже автомат вам можем отдать. Просто будем держаться дороги, которая идет от вашего села на юг. Если по ней есть движение, то зверь близко не подойдет.

– А чего у тебя с ногой-то? – вдруг спросил старик.

Он заметил палки, лежащие подле таджика и заменяющие ему костыли.

– Сам не пойму. То ли вывихнул, то ли сломал, когда прыгнул с поезда.

– Как же ты вознамерился топать в свой Таджикистан-то? – Старик положил на траву ружьишко, присел рядом и принялся осматривать опухоль на суставе.

В какой-то момент Эмин заметил, как Муса незаметно тянет руку к охотничьему ружью. Он понял замысел товарища и качнул головой, словно говоря: «Не надо. Дед нам поможет, не выдаст».

Во время осмотра Рахимов морщился от болезненных прикосновений дедовских ладоней и пару раз простонал от острой боли.

– Насколько я разбираюсь в таких делах, это перелом, – прокряхтел старик. – Далеко с такой травмой ты не ускачешь. Тебе с каждым днем будет все хуже и хуже. Понял?

– Что же мне делать-то? – спросил Рахимов и растерянно захлопал ресницами.

– Фельдшеру нашему надо тебя показать.

– В вашем селе есть фельдшер?

– Есть. Отставной. В райцентре работал, покуда на спирте не погорел. На пенсии уже лет десять.

Парни переглянулись. Старик говорил дело. Если нога действительно сломана, то о многодневном пешем путешествии нужно забыть. Надо учесть и тот факт, что через неделю-две в здешних местах сильно похолодает. Тогда калеке станет совсем худо. Тут и здоровому человеку придется непросто.

– Вы вот что, посидите-ка здесь до вечера, – сказал дед. – Я загодя договорюсь с фельдшером, на закате приду за вами и по темноте проведу в свой дом. А там уж поглядим, что он скажет.

Просто сидеть на поляне оказалось делом нелегким. День выдался прохладным, ветреным. Муса периодически двигался, курсировал вокруг поляны в поисках дровишек. Эмин не имел такой возможности и постоянно сидел возле костра.

На обед они зажарили ту самую курицу, с удовольствием съели ее с хлебом, потом вскипятили воду, заварили чай. Плотный обед согрел их, парням стало полегче. Они даже расстегнули бушлаты, когда смолили сигареты. И все же оба считали часы до захода солнца. Им хотелось побыть в тепле, полежать на чем-нибудь мягком, просто отдохнуть от физической нагрузки, от постоянного нервного напряжения, расслабиться, забыть о страхе и выспаться.

Ужинать беглецы не стали. Они поступили правильно, потому как старик появился за четверть часа до захода солнца.

– С фельдшером говорил, он ко мне придет часам к восьми вечера, – с ходу обрадовал он двух замерзших дезертиров. – Как стемнеет, так сразу и двинем.

Напрасно ушлый Рахимов пытался отыскать какую-то игру в глазах и в голосе старика. Ничего