Юлия Латынина - Бомба для банкира Страница 21

— Разве мы едем не во Внуково? — спросил Гуня.

— Нет, дальше.

— Куда?

— Ты едешь к Спицыну, — сказал Валерий, — а я возвращаюсь в Москву. Гуня не сразу понял, что Спицын — это убитый бухгалтер. Он совсем забыл, как звали того человека. Потом он вспомнил и похолодел. Рука его потянулась к двери, и тут же в бок ему уперелось что-то круглое и твердое.

— Гуня, — сказал Валерий, — сделай милость, — не заставляй меня забрызгивать твоими кишками мою машину.

«Он меня не убъет, — подумал Гуня. — Не может быть. Он просто хочет проучить меня, а потом мы вернемся домой». И Гуня стал сидеть тихо, как замороженная индейка.

Машина свернула вправо. Указатель у поворота извещал, что чуть дальше в деревне Марушкино производят монтаж шин. Дорога была асфальтированная, но с выбоинами. Справа стояла гладкая бетонная стена аэропорта, и прямо от нее, поверх дороги и через осклизлое весеннее поле шла цепочка предпосадочных огоньков. Огоньки светились в темноте красным. По другую сторону дороги, за поросшим березами взгорком, виднелось маленькое полурастаявшее озерцо, — из тех жалких озер, которые все лето покрыты зеленой ряской и избегают внимания даже самых никудышных рыболовов и купальщиков. И если сбросить в такое озеро мертвое тело, никто и никогда его оттуда не вытащит.

Валерий остановил машину и сказал:

— Выходи.

— Сазан, я прошу тебя, не надо. Я же пошутил.

Мимо проехал, подпрыгивая колесами, раздолбанный грузовик.

— Выходи.

— Я больше не буду!

— Ты и так не будешь.

— Ну скажи, что ты пошутил!

— Если я шучу, ты это узнаешь у озера. Выходи.

И Гуня покорно вылез.

— Стань под березкой. Пропусти машину.

Все дальнейшее произошло очень быстро. Сзади из-за взгорка выехал, помаргивая фарами дальнего света, красный «Рейнджровер». «Рейнджровер» не тормозил и не сворачивал влево, а просто ехал на остановившуюся машину. Гуня торчал на обочине, беспомощный, как черепашка, перевернутая на спину. Валерий понял, что у него очень мало времени. Одной рукой он поставил машину на нейтралку, а другой выстрелил в Гуню. В этот момент «Рейнджровер», на скорости 70 км в час, влетел ему в багажник. «Вольво» подбросило вперед. Рука Валерия дернулась, пули прошили воздух над головой Гуни, и от одной из них закачался гибкий ствол молодой березки. Валерий нырнул вниз. Вверху над ним, от сухих автоматных щелчков, стало разлетаться стекло и приборная доска. Валерий открыл дверцу и скатился под откос. Рядом, на обочине, двое парней затаскивали Гуню в «Рейнджровер». Гуня не сопротивлялся. Валерий вынул пистолет и опять стал стрелять. Кто-то коротко крикнул, грузное тело шлепнулось о лужу, хлопнула дверца «Рейнжровера». Тот еще раз поддал стоящую перед ним машину, взвизгнул покрышками, развернулся и припустил прочь.

Валерий вскарабкался на откос и подошел к лежащему — это был не Гуня. Человек был еще жив: пуля, видимо, попала в живот. Затем Сазан направился к своей машине. Тяжелый «Рейнджровер» помял багажник, но несильно. Зато левая подвеска была сломана: машину, пролетевшую метров пятнадцать, вбросило колесом в глубокую выбоину. Остальное доделали очереди. Валерий вернулся к раненому и перевернул его, ища выходное отверстие от пули. Пальто раненого было цело, но когда Валерий задрал его на спине, пуля выпала и покатилась по асфальту. Она прошла насквозь тело и рубашку, а перед пальто спасовала. Валерий взял раненого подмышки и запихнул в машину. Он пошарил под водительским креслом и извлек оттуда большую стеклянную бутыль с морилкой. Отвертел колпачок и нюхнул, — в нос шибануло ацетоном. Сазан опять завернул колпачок и хряснул бутылкой о руль. Бутылка разлетелась. Сазан бросил в вылившуюся морилку зажженную спичку и скатился под откос. Машина загорелась и взорвалась.

Валерий лег в снег и стал глядеть в небо. В небе, посверкивая проблесковыми огнями, летел самолет. Летчик, наверное, удивлялся дополнительному освещению за счет зазевавшегося автолюбителя.

Прошло минут пятнадцать, и на дороге взвизгнули тормоза: из остановившейся машины выпрыгнул гаишник.

— Что случилось? — спросил он.

— Не знаю, — сказал Валерий. — Я подобрал этого человека на дороге, у окружной. Он голосовал с большой сумкой. Ну, я его подсадил, а потом он вытащил нож и велел остановить машину. Я остановился. У меня под ногами была бутылка, кажется, с морилкой, — уже неделю валялась. Я схватил бутылку и попытался его ударить. Он увернулся, бутылка разбилась о руль, а я вытащил ключи и выскочил из машины. Он наклонился и попытался соединить провода зажигания. Была искра, и вдруг машина загорелась. Я даже не понимаю, — разве морилка могла загореться?

Гаишник важно ему объяснил:

— Конечно могла, на ацетоновой-то основе.

— Довезите меня до города, — сказал устало Сазан, — хочу подать заявление.

Когда Сергей очнулся, было уже утро следующего дня. Он лежал в постели в своей собственной двухкомнатной квартире на Войковской. Жена на кухне грохотала сковородками, а Иришка настойчиво спрашивала:

— Мама, почему нельзя включить телек?

Сергей устроился на подушках и принялся размышлять о необъятном человеке, который треснул его по макушке, но ни к каким определенным выводам не пришел. Жена на кухне включила кофемолку, и Сергею показалось, что она мелет в кофемолке его голову.

В дверь позвонили, Маша пошла открывать, и вскоре в комнату вошел мокрый и свежий с дождя Дмитриев.

— Машина Сазана вчера сгорела на тридцать пятом километре Киевского шоссе, — сказал Дмитриев, — В машине был труп. Сазан лежал рядом и наслаждался весенней ночью. Гаишникам он заявил, что вышеназванный труп пытался угнать у него машину и сгорел, нечаяно зажегши разлитую в салоне морилку. Каковой морилкой, в бутылке, Сазан его подшиб.

Дмитриев развел руками и добавил:

— Труп принадлежит человеку лет сорока-сорока пяти и ни при каких обстоятельствах не может быть трупом Мефодия Баркина.

— Сукин сын. — сказал Сергей, — Когда вы об этом узнали?

— Сегодня утром, — потупился Дмитриев. — Гаишники были очень добры к Сазану. Они отвезли его туда, куда он хотел, и там с пониманием отнеслись к его версии событий. Вызвали из прокуратуры этого… Шадеева, — помнишь его по делу на Котельнической? Он после этого дела дачу себе купил по Ярославскому… Сазан сидел на стуле, задрав кверху нос, а Шадеев готов был лущить для него орехи собственной задницей. Жертву хулиганской выходки тут же и отпустили.

— Поехали, — сказал Сергей.

— Куда?

— На Киевское.

Но делать на Киевском было уже нечего. Сазан еще утром послал туда своих людей, и люди его утоптали колесами и ногами все, что не соответствовало рассказу бандита. Сергей велел обшарить пруд. К пруду нагнали техники, но не извлекли ничего, кроме старенького трактора, утопленного, согласно местному преданию, еще при Черненко.

Сергей стоял и смотрел на рыжий скелет машины, торчащей у обочины. Редкий снег возле места происшествия растаял совершенно, сгорела даже прошлогодняя трава, и вся дорога вокруг была покрыта рыже-черным хлопьями.

Подъехал кран, и два ругачих мужика стали грузить обгарок на экспертизу. Сергей вдруг схватил Дмитриева за руку:

— Это не его машина!

— А чья же? — удивился Дмитриев.

— Сазан чаще всего ездит на ореховом «Вольво». А этот «Мерседес» я видел вчера во дворе, — у него еще бампер погнут. Это на нем уехал Городейкий. Они подменили машину.

Железный остов качался в воздухе и хлопал искореженной дверцей.

— Сегодня ночью, — сказал Сергей, — после того, как Сазана отпустили, он приказал сжечь другую машину и подменить ей первую, ту, что сгорела здесь вечером.

— Но зачем?

— Не знаю. Может быть, первая машина была вся в дырках от пуль, как голландский сыр, или выглядела так, словно по ней проехал танк. В общем, при ближайшем рассмотрении вид этой машины никак не согласовывался с басней от Сазана. И они подменили машину.

С места происшествия Сергей поехал в морг. По дороге они попали в пробку, и голова Сергея окончательно превратилась во взрывающуюся сверхновую. Разговор с судмедэкспертом не принес лейтенанту никакого морального удовлетворения.

— Вы уверены, — сказал Сергей, — что это не Мефодий Баркин?

— Ваш коллега уже приносил мне досье и рассказал о вашем деле. Должен вас разочаровать: этот человек был на семь сантиметров длинней Баркина и на двенадцать лет старше.

— Мистика какая-то, — сказал Сергей. — Бандит уехал с одним человеком, которого собирался убивать, а в машине сгорел совсем другой человек.

— Нда, — сказал эксперт, — у бандитов, конечно, странная логика, но я на месте этого Нестеренко не стал бы привлекать к себе внимания, устраивая дополнительное освещение возле посадочной полосы.

— А от чего умер человек в машине? — спросил Сергей.