Б. Седов - Культурист Страница 21

– Да, я здесь провожу много времени, – сказала Юля. – Иногда ночую. Но, как правило, бываю с семи утра до десяти вечера. Ночью и в воскресенье за Натальей Львовной присматривает соседка. Мы тут даже одну маленькую хитрость придумали, – улыбнулась Юля. – Светлана с получки купила в кооперативном ларьке детские игрушечные рации. Ну, знаешь, такие… «воки-токи», кажется?

– Знаю, – кивнул Влад. – И когда бабушке становится плохо, она жмет на кнопку, и тетя Света мигом прибегает сюда из своей квартиры. Очень удобно.

– Как ты догадался?! – удивленно приподняла брови девушка.

– Армия – хорошая школа, – пояснил Невский. И рассмеялся. – А если честно, то ими на Севере уже давно рыбаки пользуются, чтобы между лодками и на льду связь держать. Дешево и сердито. В зоне прямой видимости в хорошую погоду у этих игрушек до двух километров дальность действия. Надо будет себе такие купить. Я б настоящие прихватил, с аккумуляторами, да нас на КПП шмонали не по-детски. Чтобы оружие и боеприпасы в качестве трофеев не прихватили. Случалось и такое. Сейчас стволы на гражданке в цене. Необстрелянный ТТ, со склада, на подержанную «восьмерку» можно поменять.

– Да, мир сейчас жестокий, – грустно прошептала Юля и замкнулась. Положив Владу салат из эмалированной кастрюльки в тарелку и заварив чай, девушка принялась сноровисто резать булку.

– Слушай, Юль, – не выдержав молчания, фальшиво зевнул Невский. – С семи утра до десяти вечера ты здесь. Пока нет тети Светы. Получается – пятнадцать часов минимум. Плюс дорога туда-обратно. Ты, кстати, в каком районе живешь?

– На Обводном, рядом с Балтийским вокзалом, – сказала медсестра. – Хочешь спросить, сколько свободного времени у меня остается?

– Ну… в общем, да, – кивнул Влад.

– С понедельника до субботы его просто нет. Совсем. Вернуться домой, принять душ и лечь спать. В полночь. Встать в пять утра, выпить кофе, накраситься, одеться и приехать сюда. На дорогу много времени не уходит. Так получилось, что еще одна из наших сестричек из «Армии спасения» живет неподалеку от меня и сейчас как раз ухаживает за одиноким дедулей из дома напротив. Она замужем. У мужа машина. Подвозят меня, от подъезда до подъезда. Очень удобно. А воскресенье, как правило, целиком уходит на домашние дела. Я одна живу.

– И это… – приподнял брови Влад, – вся твоя жизнь?!

– Да, – спокойно ответила Юля. – Что, скучно? Я привыкла.

– Я бы от такой работы с ума сошел на второй месяц, – окончательно поняв, что с красавицей Юлей ему ничего не светит даже в перспективе, Невский перестал задумываться над каждым словом. Просто расслабился и говорил, что думал. С аппетитом принявшись за «оливье», он некоторое время молча жевал, прихлебывая обжигающий чай и кусая мягкую булку, а потом, заморив червячка, достал из стоящего под столом «дипломата» журнал, пачку «Кента», открыл окно и закурил, свесившись до пояса наружу, чтобы не сильно дымить. И понял: с ним определенно что-то происходит. Украдкой взглянул на кончики пальцев. Они едва заметно подрагивали. Все. Попал ты, брат. Не лги хоть самому себе.

– Юля… – выкурив полсигареты, не оборачиваясь, хрипло позвал Влад.

– Что? – до того с интересом листавшая купленное Невским самопальное пособие по культуризму, девушка положила его на стол, подошла, обдав Невского ароматом дорогих духов. – Ты хотел что-то спросить? У тебя такой странный голос… – И Юля совершенно неожиданно для Влада оперлась подбородком о его плечо, провела кончиками пальцев по спине. – Качаешься? Можешь не отвечать. Это даже в одежде заметно. Мне всегда нравились спортивные мужчины. С детства терпеть не могу толстых и тонких.

– По сравнению с тем, что было до службы, сейчас я просто дистрофик, – ухмыльнулся Невский. Сердце колотилось в груди, как сумасшедшее. – На двенадцать килограммов легче. Я ведь фанат. Честно. Два года назад был абсолютным чемпионом Латвии. Готовился порвать всех на Кубке СССР и поехать в составе сборной на чемпионат мира в Австралию. Тренер считал, что у меня хорошие шансы не потеряться среди остальных. И я был с ним согласен. Но тут… пришла повестка. Родина-мать зовет. Все коту под хвост.

– Но ведь сейчас ты свободен, – улыбнулась девушка и вовсе уж бесцеремонно потерлась щекой о плечо Невского. – Так дерзай. В двадцать лет еще все впереди. Прости, я тебя перебила. Ты хотел что-то спросить?

– Да. Хотел, – Влад жадно затянулся, выкинул окурок в окно, выдохнул дым, резко обернулся и взял девушку за руки. Его буквально колотило. И Невский решился. Прав был герой известного фильма: «Так к чему время терять?». Да и Финик скоро придет.

– Скажи, когда ты в последний раз занималась любовью? Ведь ты н о р м а л ь н а я! Ты…

– Это нескромный вопрос, – без тени обиды произнесла Юля. И, помолчав, спросила: – Неужели я тебе нравлюсь, Владик?

– Очень, – опустил веки Невский и чуть сильнее сжал запястья девушки. – Я не шучу. Ты ведь сама знаешь, что красивая. Сто – да что там! – тысячу раз это раньше от мужиков слышала! Я понимаю, о чем ты сейчас думаешь. Дембельнулся солдатик из армии. И вдруг ты, такая чертовски сексуальная, загорелая, вся в белом. Это правда, Юля. Я не видел женщины полгода. Но… Это как в песне, знаешь: «Открылась дверь – и я в момент растаял». Сумасшествие какое-то. Ты… я хочу быть с тобой. Пусть не сейчас. Вообще хочу, понимаешь? Я…

– Не надо, Владик, – покачала головой медсестра. Но руки не высвободила, лишь отвернулась. – Ты… славный симпатичный мальчик! Хотя возраст здесь ни при чем. Ты абсолютно ничего не знаешь про меня. Умоляю, не заставляй меня чувствовать себя неловко. Мы знакомы всего полчаса, и вдруг ты говоришь такие слова. Ими… нельзя бросаться.

– Я? Да, я говорю. Но зачем ты… зная меня всего полчаса… и отлично видя, какими безумными глазами я на тебя смотрю, так ко мне прикасаешься?! Ведь я не просил тебя, – Влад пытался заглянуть Юле в глаза. Но девушка упорно прятала взгляд.

– Я… я не знаю, – прошептала она чуть слышно, не в силах смотреть на Влада. Голос ее дрогнул. – Я… не знаю, что со мной… происходит…

– Зато я знаю. То же самое, что и со мной, – Невского обдало диким жаром. Это был самый романтичный ответ «да» изо всех, какие ему приходилось слышать. Он мягко притянул к себе чисто символически сопротивляющуюся девушку, обнял за талию и решительно, неистово накрыл горячие, влажные, в последний миг призывно приоткрывшиеся губы Юлии своими. Успев в последний миг, прежде чем голову заволокло сладким туманом, не без гордости подумать: «Юлька, ты прелесть! Добровольным монашеством здесь и не пахнет. Вся эта „Армия спасения“ – лишь временное убежище мечущейся, уставшей от страданий души. Вызванных памятью о пережитом горе. Железная маска, которая вот-вот упадет, открыв красивое, милое и настоящее лицо женщины. Она фактически уже упала… Интересно, что же с тобой все-таки случилось в т о й, прошлой, жизни?»…

А Витька Хиляйнен в тот вечер так и не появился. Только через две недели Влад узнал, что Финик на самом деле приходил, как и обещал, с водкой и закуской, но, увидев через распахнутое окно кухни их с Юлей страстные объятия и поцелуи, поступил как настоящий друг, не стал мешать стремительно развивающимся отношениям приятеля с красавицей медсестрой. Что, к слову сказать, совершенно не помешало лейтенанту Хиляйнену нажраться вусмерть у себя дома с мужем сестры, свояком. Таким же опером из Красносельского РОВД, как и он, только капитаном.

Так что Влад с Юлей просидели на кухне до самого утра, попивая чай, то и дело целуясь и вполголоса рассказывая друг другу о прошлом. Юля лишь время от времени выходила в комнату, чтобы проверить, как там бабушка. Невский узнал, что муж Юли был известным предпринимателем, одним из первых в Москве, кто сразу после разрешения Горби открывать кооперативы успел сколотить огромное состояние и, по его словам, «закрыть вопрос о расходных средствах раз и навсегда». Им троим – мужу, Юле и пятимесячной дочке Алине – хватало денег на всю оставшуюся жизнь. А потом их машину остановили на Рублевском шоссе люди в милицейской форме и в упор расстреляли из автоматов. Семья, сопровождаемая машиной охраны, возвращалась в столицу с дачи. Погибли все, кроме Юли: оба телохранителя, муж, няня и спящая крохотная дочурка. Пули из автомата буквально изорвали маленькое тельце девочки на куски. А Юля, защищенная принявшим на себя все пули телохранителем, каким-то невообразимым чудом выжила в этой мясорубке. На ее теле врачи нашли всего лишь несколько порезов от стекол. Убийц, разумеется, так и не вычислили. Впавшая в глубокий ступор Юля долго лежала в психиатрической больнице, отказываясь есть и абсолютно не разговаривая. В конце концов врачи смогли вернуть ее в мир нормальных людей. Но жить в Москве, где все напоминало о разыгравшейся у нее на глазах трагедии, она не смогла. Получив от единственного компаньона мужа – по ее твердому мнению, непосредственного заказчика убийства, – огромные, по меркам обывателей, но все-таки совершенно не соизмеримые с бизнес-активами мужа «откупные», Юля, сама родом из Калининграда, подписала необходимые документы и уехала в Ленинград, где до замужества три курса проучилась в ЛГУ. Знакомый мужа, ленинградский коммерсант средней руки, через маклера помог ей подыскать и купить квартиру в центре. Она замкнулась в себе, стала каждый день подолгу проводить в церкви, посещать воскресную православную школу. А потом, увидев на улице людей в красно-синей униформе, сама предложила свои услуги только что открывшей свое представительство «Армии спасения». Хитрые святоши быстро смекнули, что к чему, при помощи психолога «раскрутили» убитую горем вдову, уговорив перевести на счет миссии половину всех доставшихся ей от мужа денежных средств. После чего отправили на курсы медсестер-сиделок. И вот уже больше года Юля ухаживает за больными стариками, как и все сестры, получая от благотворительной миссии скромное денежное пособие. А еще Невский узнал, что со дня трагической гибели мужа и дочки у Юли не было ни одного мужчины. По сравнению с этой душераздирающей историей спортивная и морпеховская биографии Влада, рассказанные им без утайки, выглядели более чем скромно. И слава Богу. До сих пор беды обходили Невского стороной, и самым большим его разочарованием за двадцать лет был неурочный призыв на службу…