Максим Шахов - Концентрация смерти Страница 21

– Бежим, – прошептал Прохоров и что было сил рванул через плац.

За ним бросились Илья с Кузьминым. Сердце Михаила бешено колотилось, ведь он и его товарищи пересекали открытое пространство, отлично простреливаемое со всех сторон. Стоило хоть одному автоматчику на вышке заметить бежавших, он скосил бы их в течение нескольких секунд. От бараков послышались крики, пленные выбегали на улицу. Лучи мощных прожекторов тут же с неба ушли к земле. В ночи раздавался лай собак, выпущенных из вольера.

Часть пленных бросилась в сторону взрыва, туда, где еще клубилась густая пыль, часть рванула назад в бараки. С вышек зазвучали автоматные очереди. Люди, бегущие к колючке, падали, но уцелевшие отчаянно стремились вперед, несмотря на то, что пробираться приходилось по трупам под градом пуль.

Илья, Михаил и Кузьмин оказались у самой колючки, первый ее ряд, тот, по которому был пропущен ток высокого напряжения, оказался смят упавшей вышкой, проволока искрила.

– Осторожно, – крикнул Аверьянович. – Перебираться по бревнам вышки, они сухие, иначе убьет.

Свет одного из прожекторов метнулся, ударил по беглецам. Прохоров обернулся, вскинул рогатку. Просвистела выпущенная из кожаного вкладыша увесистая гайка. Зазвенело разбитое стекло, свет погас.

– Не зря в детстве у хулиганов научился фонари в парке бить, – в запале выкрикнул Прохоров, забираясь на бревна поваленной вышки.

Внизу искрило электричество, наплывала пыль, поднятая взрывом гремучей смеси, воняло… Сзади строчили автоматы, кричали умирающие и раненые. Но впереди ждала свобода. Сколько она продлится? Этого никто не мог сказать. Возможно, всего несколько секунд или минут. Возможно, день-два. Но человек всегда надеется на лучшее, ему кажется, что смерть – это то, что случается с другими, но не может случиться с ним самим.

Теперь пули свистели уже совсем рядом. Пока еще спасала пыль, не давала охране прицелиться. Прохоров спрыгнул на землю, перерезал самодельными кусачками колючую проволоку второго ряда, нырнул в образовавшийся проем, оцарапав лицо.

Оказавшись за третей линией, он, наконец, обернулся. Кузьмин спрыгнул с бревна, Фролов уже перебирался через второй ряд ограждений. На поваленную вышку карабкались пленные, кому посчастливилось добраться сюда от бараков. Они падали, их косили автоматные очереди. Искрила проволока, в воздухе разносились стоны, крики и проклятия.

«Все пока целы», – подумал Прохоров.

Почему-то в мыслях он уже отделял себя и своих товарищей от остальных узников лагеря.

Все-таки троица беглецов имела фору, они были готовы к побегу как в физическом, так и в моральном плане. Потому и уцелели. Стрельба, крики оставались за спиной, беглецы мчались в спасительную темноту. И тут наперерез Михаилу бросилась огромная овчарка, он даже не успел вытащить нож, спрятанный в тайнике голенища. Пес прыгнул на него, свалил с ног.

Не раз и не два Прохорову приходилось видеть, как людей травят специально тренированными собаками, знал, что в первую очередь те нацелены на гениталии, а потому успел повернуться к овчарке боком. Он защищался отчаянно, сцепившись с псом, покатился по земле. Оскаленные клыки мелькали перед самым лицом. Прохоров держал овчарку за передние лапы, отстранял ее, но сил становилось меньше и меньше. Не оставалось времени смотреть по сторонам. Ему казалось, что товарищи бросили его, убежали, предоставив в одиночестве драться за свою жизнь.

– Врешь, не возьмешь, – хрипел Михаил, пытаясь выломать лапы зверю.

Но получилось не так, как он рассчитывал, овчарка вырвалась, вцепилась клыками ему в плечо. Оторвать ее было невозможно, держалась мертвой хваткой. Внезапно пес дернулся, ослаб, отвалился в сторону. Прохоров увидел над собой Кузьмина, тот деловито обтирал о шкуру пса окровавленный нож.

– Нечего разлеживаться, иначе схватят. Не для того бежали.

В лагере затихала стрельба, слышались гортанные немецкие команды.

– Фролов где? – спросил, поднимаясь с земли, Прохоров и тут же схватился за раненое плечо.

– Здесь он, рядом, – Кузьмин прощупал рану Михаила. – Кость, кажется, цела. Остальное заживет…

И они побежали в темноту, навстречу неизвестности. Никто из них не умел говорить по-польски, не знал местных нравов и обычаев. Рассчитывать на гостеприимство здесь не приходилось.

Глава 8

К часу дня порядок в офлаге был восстановлен полностью. Порванную колючку натянули, вновь пустили по ней электрический ток. Подсчитали, сличили номера у убитых пленных. Успевших выбраться за колючку поймали. Далеко в полосатой робе не убежишь. В такой одежке за километр видно. Не хватало только троих: Кузьмина, Прохорова и Фролова. На их поимку и были отправлены эсэсовцы с собаками. Для поисков отводилось трое суток. Очень важно было поймать их, вернуть в лагерь или мертвыми, а если повезет, то и живыми для показательной расправы. Это было делом принципа. Следовало показать, что из плена никому и никогда не удастся уйти.

Пятеро рослых плечистых немцев с двумя овчарками на поводках окончили прочесывать небольшую березовую рощу, вышли на опушку. Ярко светило солнце, впереди расстилалась гладь речки, петлявшей между пригорков. Они спустили псов с поводков, уставшие за день поисков овчарки бросились в воду, играя, затевали драку между собой, купались. Выбравшись на берег, долго отряхивались от воды. За рекой высились знаменитые здания ченстоховского монастыря.

Командир группы лениво жевал соленую галету, настало время сделать перерыв в поисках беглецов и перекусить.

– Можно было бы и у реки устроиться, – оценил он пейзаж. – Но жарко здесь. Пойдем в рощу, в тень. Все равно здесь мы без толку крутимся. Эти твари могли далеко уйти.

– Да, были бы следы, наши собаки их давно бы взяли, – согласился эсэсовец с побитым оспой лицом. – Эрих, – махнул он рукой подофицеру, сидевшему на мостках для мытья белья. – Пойдем перекусим.

– Я ноги помою, находились мы сегодня. Черт бы побрал этих беглецов, – отозвался Эрих, поправляя на шее автомат и снимая сапоги. – Догоню.

Четверо эсэсовцев с собаками двинулись в рощу, скрылись среди деревьев. Эрих опустил ступни в реку и блаженно прищурился. Холодная речная вода холодила натруженные ноги, снимала усталость и боль. Не шутка же, с самого рассвета ни разу не присели. Ведь поймать беглецов куда проще по горячим следам. С каждым часом территория поисков расширяется.

Эсэсовцы и не подозревали, что те, кого они упорно ищут, находятся совсем рядом. Под мостками, погрузившись в воду с головой, сидели Фролов, Кузьмин и Прохоров. Дышали через выставленные на поверхность полые стебли тростника, срезанного острым ножом. Свою легкую поклажу с запасом сухарей и курева они прикопали в роще, свои следы и место, где спрятали вещи, посыпали жженой резиной и немного табаком, чтобы собаки не могли взять след. Беглецы надеялись пересидеть под мостками все трое суток поиска, а когда погоня будет свернута, двинуться на восток.

Конечно же, трое суток безвылазно в холодной воде не просидишь, но можно же выбраться оттуда на ночь, зарыться в стог с прошлогодней соломой, подсушить вещи, а потом вновь на день погрузиться в речку. Да и с головой погружаться нужно лишь в минуты опасности. Проточная вода хороша тем, что сносит запах, а убежавшим из офлага следовало опасаться больше собак, чем солдат. Человека обмануть куда легче, можно представить ход его мыслей, а вот вникнуть в собачью логику не у каждого получится.

Прохоров слышал, как к реке подходили немцы, как топтались по мосткам. В воде звук расходится лучше, чем по воздуху. Он услышал, как собачий лай и шаги отдаляются от берега. Рискнул осторожно, чтобы не плескануть, высунуть голову. Солнечный свет резанул по глазам, блестела вода. А впереди с края мостков свисали босые ноги в подвернутых форменных брюках. Прохорова подвело то, что немец сидел тихо. Михаил не успел спрятаться под воду. Эсэсовец нагнулся, чтобы сполоснуть ногу, зачерпнув воду ладонью, и замер, встретившись взглядом с бывшим летчиком. Как всегда бывает в таких случаях, ситуацию решали доли секунды. Прохоров не собирался до этого убивать немца. Зачем лишний шум? Да и исчезновение эсэсовца вызовет новую волну поисков в этом районе. Но выбора у него не оставалось. Михаила заметили. У немца автомат болтался на шее.

Прохоров оказался проворнее, он схватил Эриха за ноги и сдернул его с мостков в воду, тот даже вскрикнуть не успел. Завязалась борьба. Немец оказался сильным, никак не давался затолкнуть себя под воду. Ощутив рядом с собой возню, вынырнули и Фролов с Кузьминым. Илья изловчился, сорвал с шеи эсэсовца автомат. Но это оказалось ошибкой, уж лучше бы он просто навалился на немца, затолкнул его под воду. Эрих вырвался, поплыл прочь от мостков, при этом истошно завопил, призывая товарищей на помощь.