Александр Афанасьев - Бремя империи Страница 21

Но были и инциденты — все улицы, ведущие в мусульманские кварталы, плотно перекрыть не удалось, и мелким группам погромщиков все же удалось проникнуть за периметр оцепления. Стычки с мусульманской молодежью и с жандармерией продолжались всю ночь. К утру ситуация резко обострилась — и с той и с другой стороны появилось оружие. Тогда генерал-губернатор принял решение отключить все виды связи, в том числе Интернет, где неизвестные размещали призывы к различным акциям, к сопротивлению властям, к насилию. В двенадцать часов дня в город на усмирение вошли казаки и чеченцы, части морской пехоты блокировали порт и встали живым щитом между кварталами. Все с тревогой ждали ночи…

По-хорошему, операцию надо было отменять. Да и Мулла, совсем не факт, что пойдет в такое время в обитель разврата. Но мы решили проехаться и хотя бы посмотреть на место предстоящей акции…

Машины продвигались медленно, бульвар был перекрыт темно-зелеными тушами бронетранспортеров. Их было два — в полутьме, освещенные только светом фонарей, они казались еще больше и уродливее, чем есть на самом деле. Пушки одного бронетранспортера были повернуты в сторону мусульманских кварталов, второй уставился толстыми ребристыми рылами стволов[69] на дорогу, на выстроившуюся перед блокпостом колонну машин. Как подумаю, что в башне сидит какой-нибудь пацан из новобранцев и держит палец на кнопке электроспуска, так не по себе становится…

Часть морпехов проверяла машины, часть сидела на броне, прикрывая. Оружие — не за спиной, а в руках, в полной боевой готовности. И сидели грамотно — лампочки в фонарях уличного освещения над блокпостом перебили и притащили откуда-то несколько прожекторов, развернули в обе стороны. Теперь они сами в темноте и их не видно — а вот они видят все…

— Может, наши там… — рассеянно пробормотал я.

— Хреново было бы… — досадливо отозвался Али. — Чужие все равно документы проверят и пропустят, а наши еще начнут думать, а что это мы тут ездим…

— Оно так…

Машины продвигались вперед черепашьим темпом, вдоль рядов машин шли солдаты, недоверчиво просматривая документы, светя фонариками в салоны машин. Подозрительные машины проверяли чуть в стороне, в организованном на тротуаре «отстойнике»…

К счастью для нас — наших здесь не было, нас никто не знал. В качестве документа Али протянул два офицерских удостоверения личности — свое и мое, с небольшими наклейками в углу, означающими запрет проверки и досмотра, — их нам выдал Иван Иванович. На какое-то мгновение я занервничал — и в салоне и в багажнике машины было оружие, но обошлось. Все-таки флотский флотскому всегда друг, товарищ и брат, даже если они и не знакомы лично. Мельком глянув документы, солдат протянул их обратно…

— Будьте осторожны, господин старший лейтенант… — решил напутствовать он нас, — впереди неспокойно…

— А что такое?

— Да молодежь собирается, что с той, что с другой стороны. Отморозки, чтоб их… Не терпится друг другу кровь пустить. Еле сдерживаем…

— Хорошо. Будем иметь в виду. Спасибо.

— Не за что, господин старший лейтенант. Удачи…

Мы переглянулись — говорить тут было нечего. Али ловко направил машину в небольшое пространство, оставленное между двумя бронетранспортерами. Удивительно, но, несмотря на погромы, жизнь в городе не замерла и желающих попасть в мусульманские кварталы было много. Таков уж Бейрут…

«С той стороны», с мусульманской, следы уличных побоищ еще были видны, хотя их уже начали убирать сами жители. Перевернутые, в некоторых местах еще дымящиеся мусорные контейнеры — во время беспорядков они пострадали первыми, разбитые и сгоревшие машины, но их было немного. И только в одном месте черным провалом, заметным даже на фоне ночи, щерилась сгоревшая лавка…

— Из-за нескольких подонков… — пробормотал Али.

— Что?

— Да из-за нескольких подонков все страдают.

— Оно так…

Через несколько минут мы остановились в лабиринте улочек Ждаида — район был старый, располагался на холмах и был застроен как попало домами, которым было по сто-двести лет. Оглядевшись по сторонам, насколько это позволяла ночь и тусклое освещение, я нашел и позицию для наблюдения и стрельбы — прямо напротив того дома, который был нам обозначен как «Салон мадам Габери», был трехэтажный дом старинной постройки, причем складывалось такое впечатление, что все три этажа были построены в разное время и были частями трех разных домов. Но самое интересное — каждый этаж дома имел отдельный вход, а сбоку была пристроена лестница, похожая на пожарные. Перед каждой дверью была небольшая терраса с вьющимися растениями — в общем, идеальное укрытие для снайпера…

— Купил?

Али должен был сходить на местный базар и купить оружие для акции — если знать где, то купить его можно было без проблем, хоть станковый пулемет…

Али полез в бардачок, вытащил большой сверток, завернутый в какую-то тряпку, протянул мне. Я развернул его на коленях, взял в руки матово поблескивающий в тусклом свете салона пистолет. Знакомая штука, «кольт-1911», полноразмерный, по виду новый или почти новый. Состоял на вооружении в САСШ, мы его изучали как оружие вероятного противника. Не такой точный, как «маузер», но убойный…

— Глушитель где?

— Нету… — виновато пожал плечами Али, — не успел сделать…

— Ты дурак? — разозлился я. — И что мне с ним делать без глушителя? Сейчас один выстрел — и со всей округи сбегутся!

— Мы же хотели только посмотреть сегодня…

— Посмотреть… — Я вернул Али пистолет, достал из кармана пассажирской двери «маузер», навернул на него глушитель — благо ствол с коротким ходом, глушитель на него сделать проще, чем на систему Браунинга. Жаль, конечно, после акции такую вещь придется выбрасывать, но делать нечего. Может, и не приедет сюда Мулла сегодня, побоится…

И тут на узкой улочке появилось такси…

Такси здесь не узнать было сложно — здесь в качестве такси работали машины «Даймлер-Бенц», такого роскошества не было даже в Санкт-Петербурге…

— Давай немного вперед…

Проехали вперед, встали так, чтобы машина была полностью в тени. Такси, ползшее на минимальной скорости, остановилось метрах в ста от «Салона»…

— Он?

Али поднес к глазам бинокль с ночным каналом…

— Похоже, он…

Из салона выбрался полноватый мужчина, одетый в арабскую галабию. Видно было плохо, но Али должен был видеть его вживую — сегодня он ездил на разведку и наблюдал за объектом…

— Похоже или точно он?

— Он. Точно он…

Все-таки приехал… Мужчина поднялся по улице, стоило ему только подойти к ничем не примечательной двери, как она распахнулась, на улице на мгновение показалась женщина, одетая, как исполнительница арабских танцев, взяла гостя за обе руки и увела в дом. Дверь захлопнулась…

Приехал-таки, сволочь…

— Короче — я занимаю позицию вон там, — я показал на странный дом с лестницей, — а ты отъедь еще чуть дальше. Если что — встречаемся завтра на «Маар Майкл», там кафе у причала. Знаешь?

— Знаю…

— Все. Пошел, — отрубил я.

— Удачи… — откликнулся Али.

Мандража почти не было. Изображая из себя слегка подвыпившего местного, насколько это позволял мой рост и сложение,[70] я добрался до дома, оперся о стену, отступил в тень, расстегнул штаны и начал мочиться. Пока мочился, осмотрел окрестности — ставни по всей улице закрыты наглухо, но через ставни «Салона» тонкими лучиками пробивается яркий свет. Прикинув ситуацию, я несколькими прыжками преодолел ступеньки, залег на втором этаже, прикрывшись зарослями вьюнка, замер. Пистолет положил рядом с собой, замаскировав его садовым горшком с цветами. Оставалось только ждать…

Мулла появился через два часа. Позабавился с детьми, сволочь, — теперь надо было выспаться перед пятничным намазом. И носит ведь земля такую вот мразь — сегодня детей трахает, завтра людям слово Божье понесет…

Провожала его все та же женщина — теперь я видел ее отчетливо, до нее было метров двадцать, не больше. Среднего роста, в роскошном вычурном костюме арабской танцовщицы, средних лет, но все еще с прекрасной фигурой. Видимо, сама мадам Габери…

Пока они прощались на фоне ярко освещенного прямоугольника двери, я взял Муллу на прицел. Стрелять было сложно, поэтому я положил пистолет на согнутую левую руку, прицелился…

Интересно, где он сейчас машину будет искать? Такси-то ему не вызвали. Может, боится, что кто-то его запомнит?

Остальное было проще простого. Простившись с бандершей, Мулла повернулся, сделал несколько шагов — и тут я выстрелил. Попал точно, куда и хотел — в голову. Мулла осел на тротуар, грузно и нелепо, словно мешок с дерьмом. Прицелившись по лежащему, я выпустил весь остаток обоймы — чтобы наверняка…