Иван Козлов - Осколок ордена Страница 21

— Может, что-то большее стоит за смертью ресторатора? Паша же этим делом занимался?

— Да ничего там не стоит! Вот за смертью его телохранителя — да, кое-что есть. Посему второй четкий вопрос: Бычков говорил тебе что-то о стволе, из которого на Москве-реке убили Бислана и лодочника?

— Что снайперская винтовка, скорее всего, взята из арсенала спецназа.

Амирханов наконец-то перестал быть изваянием, шевельнулся, сказал то, что обычно не говорят в адрес мертвых:

— Дурак!

Славин оказался чуть разговорчивее:

— Будь он живой, я б ему по морде съездил, хоть Паша и сын генерала. Понимаешь, раз тебе сказал, то не исключено, что и другим — тоже. Да еще специально подчеркивал, что именно этим вопросом занимается. Когда такие факты всплывают — это уже серьезно. За это убивают.

Волин сидел мрачный, сосредоточенный, и водитель Рассадина, желая поддержать напарника, своими дурацкими репликами только ухудшал его настроение.

— Волин, — говорил он, держа руль, — ты не переживай, Константин Евгеньевич хозяин слова, я его давно знаю. Если пообещал за Панина заплатить, то заплатит. Цена, конечно, разная будет. Одно дело — если завербуешь, чтоб на нас работал, и другое — когда шлепнуть придется. Тебе что легче?

— Это как спорить, что слаще — хрен или редька.

Водитель заржал:

— Тоже правильно. Но в любом случае на Канары съездить хватит. Ты оттуда ракушек для аквариума привези. У меня аквариум хороший... Слышь, что сказать хочу. Вербовать — одна канитель. Пулю в сердце пустить проще.

— Ты много пускал?

Водитель нахмурил лоб:

— Не было у меня такого, но теоретически готов. Чего там сложного, подошел, пиф-паф — и получай денежки. Константин Евгеньевич заплатит.

— Заплатит. Пулей, как обычно, платят заказчики исполнителям.

У водителя даже руки дрогнули, машина заметно вильнула.

— Ты что, Волин? Ты уже проверенный человек, а шеф проверенными дорожит. И в голову такое не бери! А потом, Рассадин и ко мне прислушивается, я ему о тебе только хорошее говорю. Нет, плохие мысли из головы выкинь. Я, скажу честно, даже завидую тебе. Канары — это круто!

— Раз завидуешь — давай поменяемся, — сказал Волин. — Мало того что Рассадин заплатит, так и я еще подкину.

— Не... Что мне на Канарах делать? Я и плавать толком не умею... Так, метро справа. Ты здесь выходишь?

Волин неохотно вылез из салона, пошел к светофору, чтоб перейти дорогу, и только когда загорелся зеленый, водитель, глядя ему в спину, набрал номер Рассадина.

— Константин Евгеньевич, наш друг гулять отправился. «Маячок» я ему нацепил, так что переговоры послушаю и вам доложу. Сразу же, конечно...

А Волин подошел к книжным развалам, к столику, за которым стоял Мишка.

— Привет, Миша.

Гречихин совсем не обрадовался появлению сослуживца и даже, кажется, не удивился.

— Привет, Волин. Что интересует из кладезя знаний?

— А что посоветуешь?

— Есть книжонка, тебе подойдет: «Сто знаменитых предателей».

Волин понял, что дальнейший разговор на вольные темы у них не получится, и перевел его на рабочие рельсы:

— Мне надо с Паниным встретиться.

— А ему это надо?

— Думаю, да.

— Попросить прощения хочешь за то, что топил его?

— Я озвучил то, что мне приказали.

— Мне думается, Абрамов не просто приказал, а заплатил тебе за это, так?

— Гречихин, давай эту тему закроем. Помоги Панина увидеть.

— Я на роль сводника не гожусь. Если очень надо — найдешь.

— В том-то и дело, что некогда мне искать. Потому тебя прошу: передай ему, пусть исчезнет на время. Его заказали, понял? Я стрелять не буду, но есть те, которые это сделают. И еще: адрес Ларисы там знают. Я, я, дурак, его сказал.

Весь этот разговор прекрасно слышен водителю. Он поправил наушник и вздохнул:

— Действительно дурак!

Станислав Викторович зашел к нему с утра, и Вадим сразу отметил, что у шефа воспалены глаза. Такие глаза бывают от бессонницы. В кабинет попробовала было заглянуть секретарша, но Станислав Викторович остановил ее:

— Юля, меня минут двадцать ни для кого нет.

— А ваш утренний кофе сюда?

— Сюда ничего и никого не надо.

Секретарша тотчас закрыла дверь, а шеф, сложив руки на груди, остановился напротив вставшего с кресла Панина:

— Вадим, после смерти Алана я у Рассадина теперь единственная мишень, так?

— Скорее всего, да, Станислав Викторович. Я так понял, вы не выспались, потому что Жене опять всю ночь звонили?

— Ты всегда все правильно понимаешь, Вадим. Трубку мы не снимали, но это же не выход. Бесконечно так продолжаться не может.

— Дайте команду, и мы изберем лучший способ защиты — нападение.

Станислав Викторович нахмурился:

— Мы уже говорили на эту тему. Нет! Меня бы устроило другое: если он перестанет претендовать на мой бизнес и назовет сумму, которая его устроит... И которая меня, естественно, устроит... Он получит ее и уедет в свою Испанию.

— Чтоб вернуться опять через пару лет и начать все сначала?

— Не начнет, если мы выкупим сейчас все бумаги.

— Но мы даже не знаем, что такое — все! Рассадин может отдать только часть, другие прибережет для будущего...

— Нет, — горько улыбнулся Станислав Викторович. — Свои грехи я знаю в полном объеме и индульгенцию выплатить готов лишь за все сразу. Посему, Вадим, давай возобновим с ним контакты, а пока они будут идти, прошу тебя найти человека, который решал бы вопросы безопасности Жени.

Панин кивнул:

— Там Коленька пока, но мы действительно разрываемся...

И тут зазвонил телефон. На связь вышел Гречихин:

— Вадим, важнейшее дело! Можно к тебе приехать?

— Ты не доедешь, обязательно влипнешь в какую-нибудь историю. — Он прикрыл трубку ладонью и обратился к шефу: — Есть один человек. Его можно использовать для подхвата, дней на пять, на неделю.

Тот кивнул:

— Заплатим столько, сколько скажешь.

— Тогда я прямо сейчас поеду с ним на встречу.

И вот уже Панин с Мишкой едут в сторону Чертаново, где проживает пассия шефа. Мишка рассказывает о встрече с Волиным.

— Сдал Ларису, представляешь? И сам же признался в этом. Ну не скотина?

— Спасибо хотя бы, что предупредил. Будем думать, как быть. А я тебе шабашку нашел, брат. Работы — на неделю, заплатить обещают нормально...

Вадим рассказывает, что за работенка предстоит, Мишка слушает, прикрыв глаза, чтоб ни на что не отвлекаться. Потом начинает говорить сам:

— Насчет Ларисы — с Андрюхой свяжись, у него есть координаты нашего дома отдыха, что на Рузе. Отправь ее отдыхать, туда никто из чужих не сунется.

— Хорошая мысль.

— Правда, сам Андрюха в нирване пребывает...

— Что так?

— Да накладка вышла с девочкой, которую ты ему в подарок посылал. Но это ничего. Теперь — по этой самой Евгении. Мне что нужно, командир: адрес Рассадина, есть ли у него дача, круг знакомств, кто на него пашет...

Панин резко сбавляет скорость, занимает правый ряд:

— Еще слово — и я тебя прямо здесь высажу, понял? Какие на хрен адреса и дачи?! Получил конкретное задание — вот его и выполняй! Будешь проявлять самодеятельность — иди в магазин картошку грузить.

Гречихин мог бы на такие слова и обидеться, но не обиделся: он хорошо знал командира. Потому сказал спокойно:

— Все заметано. Раз мелкая вспашка нужна — будет мелкая.

— Сил и средств для большего нет, — хмуро, чувствуя себя виновным за вспышку, уточнил Панин. — Ты о прописных истинах говоришь, но добро на их реализацию мне не дают. Потому ограничимся элементарным. Все, приехали.

Они остановились у нужного дома, к машине тотчас подошел Коленька.

— Вводи нашего друга в курс дела, — сказал ему Панин. — Мы только накоротке переговорили.

Мишка вылез из салона, Панин тронулся было с места, но потом сдал назад, подозвал Гречи-хина:

— Миш, еще раз очень прошу: не ищи на задницу приключений, ладно?

— Так здесь их и искать негде!

— Найдешь, была бы задница! Значит, так: пей с женщиной кофе, сопровождай ее в магазин, прогуливайся у подъезда. В общем, не стесняйся демонстрировать, что ты есть. И все!

Может, он еще бы что сказал, но засигналил грузовик, потребовал, чтоб Панин пропустил его на узкой дорожке. В доме шел ремонт, грузовик вез рулоны толя для перекрытия крыши. Вокруг было полно рабочих в оранжевых куртках.

Панин взмахнул рукой и уехал.

— Я тебя вот чего пригласил: думаю, нам как никогда надо держаться друг за друга. Ты не хочешь связываться с Паниным, я тоже не представляю, как его можно убрать.

Водитель Рассадина и Волин сидели за выносными столиками в парке у кафе, уже поели, попили кофе, рассчитались с официантом и вели теперь беседу, правда, совсем не праздную.

— Он, скорее, нас всех уберет, — сказал Волин.