Михаил Серегин - Голая агрессия Страница 21

– Умна, умна… – Он стоял посреди однокомнатной роскошно обставленной квартиры. – Такое ощущение, что я тебя где-то уже видел. – Он смотрел на Иру и морщил лоб. Фигурка у нее ничего, значительно лучше, чем лицо. – Это ты ее спасла?

– Да.

– Мне терять нечего. Если что-то пойдет не так – убью обеих. Все согласны?

Девушки стояли в коридоре, переминаясь с ноги на ногу.

– Нам тоже терять нечего. Так что не советую принимать пищу в нашем присутствии. Можно слишком поздно догадаться о наличии в ней какого-нибудь яда. – Ира от излишней борзости даже ножку вперед выставила, вот, мол, она какая.

– Крепко сказано. Ладно, проходите.

Как выяснилось, квартирка эта принадлежала по бумагам Сотникову, но на самом деле – Гюнтеру. Немец любил веселиться с девушками. Он не пожалел средств, чтобы обставить себе гнездышко.

– Что в чемодане? – Дарья потеряла всякое терпение. Ей мерещились то сотни тысяч долларов, то бриллианты, то наркотики.

– Ой, смотрите, компьютер! – воскликнула, оглядевшись, Ира. – Как классно, я немного умею с ним обращаться. Игрушки в нем есть какие-нибудь?

– Сейчас я вам поставлю, – заверил Иннокентий.

Дарья изнывала от любопытства.

– Ты открывал «дипломат»? Ты видел, что там?

Не обращая на нее внимания, Иннокентий включил компьютер и вставил диск в дисковод.

– Во что играем? – Ира уже потирала руки.

– В шоу-бизнес!

Иннокентий запустил программу, и на экране монитора появилась Вика Апрель. Из колонок стала вырываться ритмичная музыка.

– Так это же я! – воскликнула Ира. – Не узнаете Вику Апрель? – Она стала истерично смеяться, а Иннокентий смотрел то на экран монитора, то на нее.

– Действительно, сходство поразительное. То-то мне твое лицо знакомо. Но, насколько я знаю, ты не Вика.

– Я ей была, десять дней.

– Это и было в «дипломате»? – уточнила Дарья.

– Да, – Иннокентий любовался видами далеких пляжей, усыпанных белым песком. – Снимали на каких-то островах. – Я это уже видел. Четыре клипа. Если их еще нигде не показывали, то после смерти певицы это будет стоить денег.

– Это как с Цоем или с Тальковым? Да? Люди пишут, снимаются, поют, а затем кто-то на этом делает деньги… – Даниловой не хотелось верить в то, что в чемодане были не какие-нибудь ценности, а всего-навсего диск. – Но мы не принадлежим к числу тех, кто может воспользоваться этой находкой.

– И что вы будете делать с этим добром? – небрежно бросила Сопля.

– А вот это уже не ваше дело, – резко ответил Иннокентий. – Дарья говорит, что ты все знаешь. Надеюсь, помнишь, что мне ради этого пришлось совершить два убийства? Что делать с этим материалом, буду решать я.

На экране пальмы сменились полутемным баром с накачанными полуголыми мальчиками вокруг Вики.

– Пожалуйста, – пожала плечами Ира. – У меня достаточно своих проблем.

Иннокентий приобнял Дарью и обратился к ней тихо-тихо:

– Зачем ты привела ее? После этого я не смогу больше тебе доверять.

Она отстранилась от него.

– Но ей некуда идти. В милиции знают, что у меня живет подруга из Москвы. А что, если они решат ее проверить? На ней, как и на тебе, два убийства! Ты что, не понимаешь этого или думаешь, что мы здесь тебя разыгрываем?

– Посмотри кино, – посоветовал он Сопле, а сам утащил Дарью на кухню и закрыл дверь.

– Хорошо, какой с нее толк? Может, еще и в долю возьмем?

– О какой доле ты говоришь? – Она смотрела на него, не моргая, несколько секунд. – Ты звонил немцу, да? Точно, это же так просто! Ты позвонил своему бывшему хозяину и потребовал с него еще, да?

– Нет, Гюнтеру я больше не звонил. Боюсь, он не станет со мной разговаривать на предмет «еще». Другое дело, если мы доставим ему диск, извинимся за грубость и представим все так, будто спасли его репутацию. Может, он и выплатит премию.

– Может, используем Соплю, то есть Иру? Она и Вика – одно и то же!

– Ну и что? К тому же у нее шрам на щеке. Как мы это сможем использовать?

– Я пока не знаю, – сдала назад Дарья, – но надо сесть втроем и крепко покумекать.

Хорошая вещь – игристое! Есть чуть кисленькое, есть сладкое. Есть желтое, есть почти бесцветное…

Пузырьки осели на стенках высокого фужера и светились в лучах настенного светильника крошечными изумрудами.

Иволгин долго смотрел на вино сквозь хрусталь и радовался победе. Ему удалось выйти из воды сухим. Разве это не замечательно?

Пил он уже третью бутылку. Ну и что? Разве он пьет без повода? Как раз наоборот! Это хороший бар. Тот, кто организовал сие заведение, позаботился о том, чтобы посетителям было удобно. Изолированная комнатка размером с купе встречает вас шоколадно-золотистым цветом, мягкими креслами и тихой музыкой. Цены соответствующие. Но стоит ли размышлять о деньгах в тот день, когда ты мог отправиться раздумывать о прозе жизни за решетку? Как говорят в простонародье, пронесло… За это невозможно не выпить.

Иволгин выпил бокал до дна и налил себе еще. Голова кружится. Неспроста – к концу подходит третья бутыль. Если он хочет без приключений доехать до дома, надо заканчивать застолье или, может, пропустить еще одну?

Дома Дмитрию Игоревичу снилось, будто его загнали в тоннель и пустили следом бронепоезд. Огромная стальная махина палила по нему из пушек, но он каким-то чудом уворачивался и оставался жив. Иволгин не мог понять, как это он так быстро бежит, что его не может догнать поезд. Затем он выбежал из тоннеля и оказался абсолютно голым посреди тайги. Комары со всех сторон насели на него и стали пить кровь. Откуда ни возьмись – медведь! Зверь погнался за ним, стараясь ухватить за ногу. От безысходности Иволгин полез на сосну, совсем позабыв, что медведи тоже лазают по деревьям. Он поднимался все выше и выше, пока не достиг вершины. Вцепившись руками в тонкие ветки, покрытые иголками, он старался удержаться наверху, с ужасом посматривая вниз. Медведь медленно, но верно лез следом. Очень скоро продюсеру пришлось подняться так высоко, что под его тяжестью верхушка согнулась. Он не слышал, как трещит дерево. Обняв верхнюю часть ствола, он летел вниз. Инстинктивно мозг скомандовал, чтобы тело проснулось, и кошмар кончился.

Иволгин дернулся на постели и застонал – голова гудела, а душа «горела»… Не очень скоро он смог разлепить веки и посмотреть на мир остекленевшими глазами.

Спиной к нему на кровати лежала женщина. Какая-то рыжеволосая сука… Как и где он подснял ее, Иволгин вспомнить не мог.

Хлопнув девку по заду, он спросил, после того как она зашевелилась:

– Ты кто такая, детка?

Она повернулась к нему и посмотрела на продюсера своими изумрудными глазами.

От неожиданности он даже головой затряс.

– Ты?! Что ты здесь делаешь? То есть как? – Он вскочил с постели. – Как ты сюда…

– Ты сам меня пригласил. Не помнишь?

– Вали отсюда! – бросил он и пошел в туалет.

Когда он вышел, Дарья уже была на кухне и готовила кофе.

– Я тебе сказал, иди вон!

Она подошла к нему и погладила по бороде.

– Милый, ты совсем измучился. Садись, я приготовлю завтрак.

Чем дольше он смотрел на нагую Данилову, тем больше ему хотелось… Поразмыслив, он сменил гнев на милость и, послушавшись совета, сел.

– Как ты оказалась в Москве?

– Самолет не зря придумали…

– Ну, допустим, допустим. Но где мы с тобой встретились?

– Прямо около подъезда.

– Откуда ты знаешь, где я живу? Здесь что-то не так, но пока я не могу понять.

– Я все объясню, – она перестала возиться с чашками и пошла в спальню. Вернувшись, положила на стол картинкой вниз полтора десятка фотографий. – Всего час назад отпечатали.

Не ожидая ничего хорошего, Иволгин перевернул стопку. От того, что он увидел, ему стало дурно.

– Откуда это?

Ему было чему удивляться. На фотографиях вокруг него крутилась голая Вика Апрель, точнее, Сопля, и «обслуживала» его то так, то эдак…

Вдруг в кухню вошли Сопля и Петров.

– Что вам от меня нужно?! – закричал Иволгин.

Отставной майор хлопнул его по черепушке и попросил заткнуться.

– Если ты не хочешь, чтобы фотки попали в газеты, если ты не хочешь, чтобы дело было представлено так, будто ты убил Вику Апрель из-за ревности к ее подруге…

Петров показал ему еще несколько фотографий, где Ира с Дашей целовали друг друга везде и всюду.

– В это никто не поверит! – воскликнул Иволгин и попытался вскочить со своего места, но поставленный удар в ключицу сверху вниз заставил детину осесть. – А-а-а-а! – заорал он от боли. – Ты мне кость сломал, скотина!

Петров опустился перед ним на корточки:

– Я не скотина, это во-первых, а во-вторых, не ори – хуже будет.

– Он вообще любит всеми командовать, – вылезла Сопля.

– Больше не будет, – Петров был уверен в том, что из этого плейбоя, или плебея, он вылепит все, что ему нужно.

Убедившись в том, что ключица действительно цела, Иволгин забыл на время о собственном здоровье и поинтересовался, чего от него хотят.