Евгений Костюченко - Динамит пахнет ладаном Страница 21

— И они сразу пошли делать бомбы, — заключил Орлов.

— Не сразу, — глухо отозвалась Вера. — Но пойдут. Иного пути нет. Террор ужасен? Да, ужасен. Ужаснее его только одно — подчиняться террору со стороны государства. Если ты хочешь отстоять свое человеческое достоинство, то живи как человек. И умри как человек. А не как червяк под солдатским каблуком.

— Не мне тебя учить, — сказал Орлов. — Но ты ведь сейчас говоришь о гордости. Гордые вы больно. Оппозиция, достоинство. Заявить свое мнение… А нужно оно, это ваше мнение, кому-нибудь, кроме вас?

— Что же ты предлагаешь?

— Ничего. Кто я такой, чтобы тебе что-то предлагать? Ты ведь барышня образованная, натура утонченная, не чета мне, вахлаку. А только даже самый распоследний босяк тоже считает себя человеком и никем иным. И живет по-человечески. А то, что человеческая жизнь порой выглядит страшновато, так чья в том вина? Да и что с того, что живешь в грязи и муках? Это ненадолго. Жизнь — так, один короткий вздох, один взгляд. Промелькнет — и нет ее. Стоит ли ради одного вздоха устраивать такие потрясения?

— Да ты прямо философ, — проговорила Вера. — Мыслитель. Что же ты не остался в русской грязи, если жизнь — только один вздох?

— В русской грязи и без меня мыслителей много. Тесновато мне там. А тут — простор, покой.

— Нет, Паша, я серьезно. Что мы все обо мне да обо мне? Мы же не на допросе. Теперь твоя очередь о себе рассказывать. Почему ты здесь, а не дома?

— Потому что мой дом — здесь, — просто ответил он.

Капитану Орлову казалось, что это вполне исчерпывающий ответ.

Но после всего, что рассказала Вера, ему вдруг захотелось сказать что-то еще. И он заговорил, неожиданно для себя:

— Но если хочешь знать, то изволь. Здесь я нужен. Здесь мне есть чем заняться, к чему себя приложить. Я ведь почти ничего не умею. Кто там сейчас потребен, в России? Толковые инженеры, умные учителя, добрые врачи. Нужны купцы, нужны проповедники. Да много кто нужен, только не наше сословие. У нас, дворян, врожденная неспособность к умственному труду, и такая же врожденная ненависть в труду физическому. А главная беда — полное наше отвращение к хозяйству. Ко всему, что требует затрат и дает презренную прибыль. Скажешь, дело дворян — в армии служить? Да только армии-то не осталось. После турецкой кампании я просился к генералу Скобелеву, в туркестанский поход. Не взяли. Сослали сюда. Что ж, служить можно и здесь, и я служил, как мог. Вернулся — и опять никому не нужен. Скобелева больше нет, Туркестан взяли без меня, с англичанами замирились. Паркет полировать я не обучался, к ручке с поклоном подходить — разучился. Что еще офицеру остается? Ждать войны? А чего ее ждать, ее везде можно найти. Вот я и нашел свою войну. Нашел в Техасе, и ладно. Мог бы и в Трансваале[5] найти, там сейчас разгорается, и хорошо разгорится. А мог бы еще где-нибудь. Да хоть и на Кубе. В газетах пишут, дни испанского владычества там сочтены, но это будут кровавые дни. Если б меня туда позвали, собрался бы в пять минут. Но вот не зовут пока… Я человек военный, Вера. Мое дело — воевать, а не мудрствовать. Ты уж прости, но больше я об этом говорить не намерен.

— Но скажи хотя бы, с кем ты воюешь?

— А ты разве не видела? С твоими дружками, вроде Мэтью Стиллера.

Вера вспыхнула и отвернулась.

«Все, разговор окончен», — понял Орлов. А жаль. Ему нравилось, после долгого перерыва, снова говорить по-русски.

Сначала он увидел на фоне закатного неба цепочку телеграфных столбов. Потом смог различить светлый прямоугольник станции. Здесь, в этих краях, все нежилые здания строили из саманных блоков. Но этот дом был еще и выбелен известкой, поэтому виднелся издалека. Как раз по белым стенам Орлов и узнал станцию. Она называлась Мэйсон-Сити, хотя никакого «Сити» здесь и в помине не было. Была лишь длинная наклонная платформа, по которой в вагоны загоняли скот. Да ранчо в паре миль отсюда, со скотопригонным двором, весами для бычков, с конторой и несколькими бараками для ковбоев, которые пригоняли сюда стадо для отправки на восток. А в десяти милях был Форт Мэйсон, в честь которого и назвали станцию.

Капитан Орлов предпочел бы проделать лишние десять миль, но заночевать в форте. Однако он заметил, что у здания станции стоит одинокая лошадь, и свернул к железной дороге.

— Нам повезло, — сказал он, подгоняя своего мерина. — Кажется, сегодня на этой станции дежурит железнодорожный агент. Наверно, ждет проходящего поезда. Большая редкость на этой линии. Давай прибавим ходу, а то он соберется и уедет. Будет трудно заставить его вернуться в контору и продать нам билеты.

— Мне билет не нужен, — сказала Вера. — Ты забыл? Меня теперь возят за государственный счет.

Орлов осекся, и его немного наигранная радость сразу померкла. Он и забыл, что сопровождает государственную преступницу, а не подругу своего детства.

Приближаясь к станции, он увидел, как открылась дверь конторы, и на платформу вышел человек в зеленом мундире железнодорожника. Был он низенький и толстый, китель не сходился на его отвисшем животе.

— Ну что? — крикнул он издалека, смешно взмахнув короткими руками, будто пытался взлететь. — Нашли кого-нибудь?

Орлов, не отвечая, подскакал к платформе. Спешился, накинул поводья на перила лестницы, шляпой отряхнул себя от пыли и только после этого подошел к конторе.

— Вы из какой группы? Кто старший? — спросил железнодорожник.

— Нам нужно попасть в Сан-Антонио, — сказал Орлов и развернул перед ним ордер, доставшийся от маршала Паттерсона.

Толстяк пробежал взглядом по бумаге и изумленно уставился на Орлова.

— Ну и ну! Все ищут ваши тела, а вы сами явились! Так вы — живы?

— Не все.

— Про взорванный пульман я знаю! Мы всё уже знаем! Не знали только, куда подевались два тела… То есть два человека! Черт, надо срочно сообщить шерифу …

— Шериф подождет. Прежде всего сообщи в Сан-Антонио, судье Томсону. Пусть приготовит встречу. Когда поезд?

— Поезд? На Сан-Антонио? Сейчас будет денверский, потом пройдет «Океанский Бриз» до Амарильо… На Сан-Антонио через нас идет «Тусонский Экспресс», завтра в час двадцать. Ну, примерно в час двадцать… Надо дать телеграмму, чтоб экспресс сделал у нас остановку, а то ведь он тут проносится, как ураган… Но кто бы мог подумать! Вы живы! Эти подонки никого не оставляют в живых! Это наверняка те самые, что взорвали почтовый вагон в Калифорнии! Там тоже никто не выжил! Кто бы мог подумать! Ну и переполох поднялся у нас! С каждого ранчо ребята отправились на поиски! Шериф обещал премию, если найдут хотя бы тела, а вы тут сами являетесь!

— Значит, премия — твоя, — Орлов похлопал толстяка по плечу и подтолкнул его к конторе. — Свяжись с Сан-Антонио. И не забудь, что нам надо сесть на поезд.

— Свяжусь, свяжусь! Мое начальство даже приказ разослало по всем линиям. Чтобы сообщить в центральный офис, на какой поезд вы сядете. Так что, приятель, ты уж извини, я сначала отрапортую по своему ведомству, а уж потом по твоему, по судейскому. — Он уселся к телеграфному аппарату и провел пальцем по расписанию, лежавшему на столе. — Так-так, отправлю-ка я вас не аризонским, а почтовым из Санта-Фе. Он у нас пройдет ночью. Чего вам ждать до полудня, верно? Ночью посажу на почтовый, и спокойно отправлюсь спать. А то я тут уже, считай, сутки торчу. Значит, почтовый из Санта-Фе. Вам ведь все равно теперь спешить некуда? Потихоньку, потихоньку, с остановками, на следующее утро будете в Сан-Антонио.

Продолжая приговаривать, толстяк непрерывно стучал телеграфным ключом. Подивившись его ловкости, Орлов глянул в окно. Вера понуро ссутулилась в седле. «Да, нам спешить некуда», — подумал он. Ночью они сядут в поезд, который будет тащиться целые сутки, кланяясь каждому столбу. Хорошо, если сутки. А с учетом неизбежных задержек, скорее всего, они прибудут на место только на следующий день. Веру заберут, а он отправится домой. Нет, не домой. Придется возвращаться в Эль-Пасо, чтобы написать гору отчетов. А потом забыть обо всем. И заняться поисками Мэтью Стиллера. Пока убийцы Паттерсона живы, капитан Орлов не сможет спать спокойно.

Он подошел к Вере и подал ей руку:

— Подождем здесь. Скоро будет наш поезд.

— Наш поезд… — Она словно не замечала его руки, глядя куда-то за горизонт. — Послушай, Паша, а будут ли у тебя неприятности по службе, если я все-таки не доеду до Сан-Антонио?

10. Последняя остановка

Станция Ла Коста была последней, где должен был сделать остановку почтовый поезд, прежде чем прибыть в Сан-Антонио. Мэтью Стиллер примчался туда под вечер, и жутко разозлился, увидев, что на перроне уже прогуливаются Майер с Заком. Он тут же развернулся, пока они его не заметили, и зашагал обратно к конюшне, где стояли его парни.

— Уходим, — бросил он, взлетая в седло. — Нам тут нечего делать.