Михаил Серегин - Основной инстинкт Страница 21

– Стой! – схватила она за руку Дмитрия. – Дальше нельзя!

– Начинается! – недовольно проворчал Дима. – Если ты задумала меня кинуть, так этот вариант не из тех, которые проходят. Я человек не жадный, но я справедливости хочу! Я машину из-за тебя угробил. Дел твоих я не знаю, что за чудака ты сегодня из-под выстрелов вытаскивала, мне тоже не интересно. Но я теперь тоже замазался. Мне теперь когти надо рвать подальше, номер машины наверняка кто-нибудь запомнил, на меня выйти элементарно! А зачем мне это нужно было, как ты думаешь? Да ни на какой хрен мне это не нужно. Жил я себе и жил спокойно, скучно, правда, было смертельно. Ну так вот и развлекся. Но цена за развлечение высоковата. Так что, хочешь не хочешь, а придется тебе мне стоимость машины компенсировать.

– Эх, как тебя повело-то! – встрепенулась сразу Вера. – Испугался, мальчик, что его девочка обманет! Игрушку не отдаст! А ты мне поначалу понравился… Не ной! Мне правда нельзя туда соваться, там меня ждать могут. Если нарвемся на того, кого я опасаюсь, ты точно ничего не получишь, если вообще живым сумеешь уйти. Ты подумай хотя бы, какой смысл мне тебя обманывать? Адрес квартиры, где я Виктора оставила, ты знаешь. Если я тебя кину, кто помешает тебе туда вернуться и разборку со мной устроить? Ты меня полной дурой считаешь?

– Ну, это… – замялся Дмитрий. – Да я, в общем-то… Ладно! Я схожу, посмотрю. Если все нормально, я два раза свет в комнате включу и погашу, лады? Ключи от квартиры давай!

– Держи! – протянула ему ключи от квартиры Вера. – Дима! Ты это… Если нарвешься на кого-нибудь, соври первое, что в голову придет, и дергай оттуда. Приедешь в Ховрино, подумаем, что делать дальше. Только осторожнее, проверь десять раз, прежде чем в Ховрино ехать, не следят ли за тобой? Договорились?

– Будь спок, Верка! – бодро ответил Дима. – Не в таких передрягах были…

Он ушел, а Вера вся изнервничалась, считая минуты, которые ему необходимо было затратить на то, чтобы подняться на третий этаж.

«Должно быть, он идет очень медленно, – представляла Вера его путь. – Поднялся на первый этаж… Прислушивается. Прошел второй этаж… Остановился, посмотрел номера квартир, правильно – делает вид, что не знает точно, какой ему этаж нужен, вдруг за ним наблюдают уже? Так, поднялся на третий… Остановился. Отыскал номер квартиры, нажал звонок, прислушался… Черт! Дальше не угадаешь! Или ему открыли и втащили внутрь, и теперь он отбрехивается, адрес, мол, перепутал, или опять звонит, на всякий случай… Потом ключи достает… Ну, если ключи достал, значит, все в порядке – никого нет. Сейчас свет загорится. Или не загорится… Если еще через минуту свет не зажжется, надо уходить отсюда побыстрее!»

Она стояла уже как на углях, когда окно в квартире матери осветилось, тут же погасло и загорелось снова. Верка вздохнула облегченно. Окно снова погасло. Все было в порядке – можно подниматься!

Вера вошла в темный подъезд и споткнулась о ступеньку. Сколько раз ей приходилось подниматься здесь в темноте под утро, и каждый раз она спотыкалась, ругая на все лады пенсионерку с первого этажа, которая в целях экономии электричества выключала освещение в подъезде после половины первого ночи! Но теперь ей вовсе не хотелось ругаться. Привычное происшествие настроило ее даже на веселый лад. Все складывалось хорошо! Сейчас она отыщет в записной книжке телефон Романа Израилевича, позвонит ему, попросит помочь, и тот, конечно, не откажет, приедет и осмотрит Виктора, сделает все, что нужно.

И Диме она, конечно, заплатит! Отдаст ему, сколько нужно, из денег, которые принес Виктор. Там много было – несколько тугих пачек стодолларовых купюр. Вера не считала, сколько там, но уверена была – очень много! Еще вчера она не могла бы ими распоряжаться. Это были не ее деньги. Она ни за что не взяла бы их и не попросила бы у Виктора. Но сегодня… Сегодня что-то изменилось… Она почему-то чувствовала себя вправе распоряжаться его деньгами. Может быть, потому, что теперь чувствовала и огромную ответственность за его жизнь? А как это связано друг с другом?

Вера пожала плечами, поднимаясь уже на третий этаж. Откуда она знает, как это связано? Как-то, наверное, связано одно с другим. Сама-то она чем с Виктором связана? Кто сможет это объяснить? Она не сможет ни за что! Она даже не понимает, почему не может просто плюнуть на этого Виктора – упрямого, самонадеянного и лживого – и уйти, вычеркнуть его из своей жизни. Ведь жила же она без него столько лет с матерью? И ничего! Мать болела, Вера ее тянула, сколько могла…

Она вспомнила, как умерла ее мать, и поняла, что это была первая ниточка, которая завязалась между ней и Виктором. Первая, но очень крепкая. А теперь этих ниточек стало столько, что просто не разорвать уже, как ни старайся!

Она остановилась перед дверью в квартиру матери на площадке третьего этажа. Смутное беспокойство вдруг овладело Верой. Она прислушалась к себе, но понять причины этого беспокойства не смогла.

«Наверное, нервничаю из-за того, что Виктор остался там один, – подумала она. – Надо быстрее здесь заканчивать и возвращаться. Электричек нет уже, поздно. Придется на машине ехать. А впрочем, на машине даже быстрее получится. Точно – поеду обратно на машине!»

Это решение ее приободрило, и она толкнула дверь, которая оказалась незапертой.

В квартире было темно.

– Дима! – крикнула Вера. – Свет включи! Дима! Ты где?

Вера сделала шаг вперед, и в это мгновение свет зажегся.

Первое, что ей бросилось в глаза, были белые волосы человека, который стоял у стены рядом с ней.

– Седой! – в ужасе вскрикнула она.

Одна рука Седого лежала на выключателе. В другой он держал пистолет, который был направлен Вере в живот.

– Проходи! – сказал Седой. – Будь как дома…

Ноги у Веры подкосились, она оперлась спиной о стену и сползла по ней на пол.

Глава 17

– Ну вот, сучка, и свиделись! – сказал Седой. – Не ожидала? Хотя не-ет! Ожидала! Потому и лопушка впереди себя прислала! Обмануть меня хотела…

Седой засмеялся противным дребезжащим смехом. Все лицо его сморщилось, затряслось, глаза превратились в узкие щелки, из которых на Веру посверкивал острый колючий взгляд. Глаза его не смеялись.

«Дима! – подумала Вера. – Как же это? Он же зажег свет!»

– Думаешь, где ты ошиблась? – спросил вдруг Седой, и Вера вздрогнула, ей показалось, что он читает ее мысли. – В людях ты не разбираешься, вот и вся твоя ошибка. Поверила мозгляку, который за свою жизнь дрожит. А я знаю, как с людьми разговаривать, чтобы они все сказали, что мне нужно от них узнать. Всего-то и пришлось – одно ухо ему отрезать. А как за второе взялся, так он и сообщил мне, какого сигнала ты от него ждешь…

Седой, не поворачиваясь, крикнул:

– Эй ты, говнюк! Иди сюда, покажись нашей красавице… Пусть полюбуется на твою рожу.

Из комнаты, в которой совсем недавно стоял гроб матери, показался Дима. Он стоял сгорбившись, обеими руками зажимая правое ухо. Через его пальцы сочилась кровь и капала ему на ноги и на пол.

– Я его отпустить обещал, – ухмыльнулся Седой. – А теперь вот хочу с тобой посоветоваться… Мне он не нужен. А ты сама думай, что с ним теперь делать – отпускать или нет? Мне не интересно знать, где ты его подцепила и что ему обещала, чтобы он тебе помог в квартиру попасть… Ты сама знаешь, что мне интересно. Вот об этом у нас и разговор будет. Но сначала давай с ним решим. Я бы отпустил, но настучит ведь! Он же дерьмо, боли боится… Менты его прижмут хорошенько, почки отобьют, он все им выложит, и про тебя, и про меня…

Вера смотрела на Диму широко раскрытыми глазами. Стоит только тому заикнуться, что он знает про то, где Виктор, и все! Седой ее тут же убьет, а Диму заставит везти его в Ховрино… Она поняла, что в ее распоряжении секунды, пока Седой не понял, что Диму она не просто попросила помочь ей проверить, нет ли засады в квартире, что он знает гораздо больше.

Решение пришло само собой, Вера даже не успела подумать о том, правильно ли она поступает. Слова вырвались сами.

– Его нельзя отпускать! – сказала она. – Он в милицию побежит! Убей его!

Дима смотрел на нее с ужасом.

– Не надо! – сказал он заплетающимся языком. – Я не пойду никуда! Я все сделаю, что скажете! Отпустите меня! Я не хочу!

Вера понимала, что еще мгновение, и Дима сообразит, что интересует Седого. Вернее – кто. И тогда – катастрофа! Медлить было нельзя.

Она вскочила, быстро подошла к Седому и твердо сказала:

– Дай!

Он ухмыльнулся и протянул ей пистолет.

У Веры на мгновение мелькнула мысль о том, что можно ведь выстрелить и в Седого. Но тот стоял у нее за спиной – пока она будет поворачиваться, Седой успеет ее ударить, вырвать пистолет, и тогда все! – она не успеет заткнуть Диме рот.

Она подняла пистолет и выстрелила Диме в грудь. Тот все еще не верил, что она сделает это. Пистолет сухо и отрывисто щелкнул, дернулся у нее в руке, и Диму отбросило в глубь комнаты…