Сергей Анисимов - Кома Страница 22

Закончив с перевязкой, и вытерев невпитавшиеся остатки протёкшей на верх джинсов крови, Николай поискал глазами тряпку, и, наклонившись, начал собирать с пола остатки бумажной оболочки стерильного бинта.

– Брось, – скомандовал ему Алексей Степанович, – Пошли. Домой звонил?

Николай посмотрел на него уже почти с улыбкой: отец троих детей и вожак целого выводка правнуков от давно выросших и недавно переженившихся внуков и внучки, дед Лёша явно знал что такое родительское беспокойство.

– Нет, – ответил он, понадеявшись, что Наталья Евгеньевна не проявила за эти минуты лишнюю инициативу, и не позвонила им сама.

– Тогда вперёд. Я пока приберу.

– Да что Вы, Алексей Степанович! Я и сам могу!

– Давай-давай…

Дед Лёша даже не стал вдаваться в дискуссию, и просто пододвинул к себе из-под раковины мусорное ведро. Его жена, пробегавшая снаружи двери, судя по шагам, то в одну сторону, то в другую, встретила Николая очередным причитанием и всплёскиванием рук, но когда он указал на телефонную трубку – часто закивала и вышла из комнаты.

Грея трубку щекой, и слушая непрерывный гудок, Николай задумался. Родителям он звонить не хотел. Можно было сестре, на сотовый – за короткое время сложную цепочку связей: от его имени до её номера, было скорее всего не отследить. Но из квартиры… Лучше всего было, конечно, дойти по крайней мере до метро и позвонить по «карточному» автомату. Карточки, насколько он знал, тоже можно было отследить, связав воедино несколько сделанных с одной и той же звонков, но для такого случая можно было купить и новую, на пару десятков единиц. Деньги, в конце концов, у него были. Но зато не было желания никуда выходить.

– Старшая, привет! – сказал он в трубку, нащёлкав номер и дождавшись ответа в виде как обычно оптимистичного голоса сестры, – Как жизнь? Как вечер?

– Ничего, нормально. Как ты?

– Тоже всё ничего, – соврал Николай, не моргнув глазом. Зная, что сестра вот-вот спросит, чего это он звонит ей домой на сотовый номер, он объяснил, что ночевать сегодня домой не придет, и попросил передать это родителям, чтобы не волновались, – причём позвонить тоже обязательно на сотовый телефон, номер которого он, разумеется, уже не помнил. Сестра, вероятно, удивилась, но пообещала сделать как он сказал. Одной проблемой, таким образом, стало меньше. Николай обернулся на дверь, и увидел, что дед Лёша его дожидается, подпирая косяк. Спросить его по поводу «переночевать» он ещё не успел, но, во-первых, предполагал, что его на ночь глядя не отпустят, а во-вторых даже одних сегодняшних денег в кармане вполне хватало, чтобы в любом случае провести это время с комфортом. К тому, что их выросший сынок изредка может не прийти на ночь домой, родители Николая уже несколько привыкли, и хотя в большинстве случаев это объяснялось переносом дежурств или праздничными загулами, «ничего такого» в этом они уже не видели. Иногда Николай предполагал, что мама исподтишка надеется, что он наконец-то залетит и женится на какой-нибудь девочке поумнее, но после трёх лет медучилища и шести – мединститута это было чуть ли не смешно.

– Поговорил? – спросил его дед Лёша. – Всё нормально?

– Да, Алексей Степанович. Спасибо.

– Мы тебе на диване в гостиной постелим, а сейчас Наталья тебя станет ужином кормить. Будешь рассказывать, или нет?

Николаю захотелось ответить именно «нет», но это был не выход.

– Алексей Степанович, – сказал он вместо этого, – У Вас, я помню, много знакомых-моряков. Вы не подскажете, за последние полтора-два месяца из них кто-нибудь умер?

Вопрос был глупый: если тем морякам, которых дед Лёша мог знать, столько же лет, сколько и ему, то ничего удивительного в этом не будет в любом случае, но всё-таки…

– Три дня назад умер бывший кавторанг Орбага, – ответил дед после короткой паузы. Подумал он, вероятно, о том же самом. – Ему было 78 или 79, он у меня тральщиком ещё в Польше командовал. Вчера хоронили.

– Отчего?

Николай стоял, застыв, посреди комнаты, пытаясь заставить себя не воспринимать вообще любую деталь, как свидетельство своей паранойи.

– Инфаркт, – дед Лёша мазнул рукой по воздуху. – Третий.

– Кто-нибудь ещё?

– Под Новый Год – Егор Бородулин, ему в своё время ещё твой дед помогал. Почки. А так всё, больше не знаю. К ноябрю, как соберёмся с остатками наших, так пересчитаемся, а до этого… – он развёл руками. – Редко друг другу звоним, только когда надо что-то, или как собираемся в «Катькином садике»{6} на конец похода…

– Мальчики! – Наталья Евгеньевна заглянула к ним, разгоняя рукой воздух перед вспотевшим лицом. – Да идите уже на кухню, готово всё. Аскольдик, как ты? Маме звонил?

– Звонил, – с чистым сердцем ответил он. – Спасибо большое.

Николай посмотрел на деда Лёшу, потом снова на его жену.

– Наталья Евгеньевна… Можно я у вас переночую сегодня? Я понимаю, что нехорошо, но мне на работу с утра, а пока ещё я доберусь…

На часах было десять с копейками, и даже пешком он дошёл бы до дома всего минут за 40 или 50, но туда сейчас очень не хотелось. Почему проклятая интуиция, изведшая его за эти недели чуть ли не до невроза, смолчала, когда его действительно, на самом деле, начали убивать?

– Да конечно, Коленька! Мы даже рады. Ирка как замуж-то выскочила, так здесь пусто, и мы всё вдвоём чаи гоняем. Пошли, покушаешь…

Слава Богу, дойдя до кухни Наталья Евгеньевна полностью переключилась на кастрюльки, сковородочки, и тарелки, и не стала развивать нехорошую тему. Дед Лёша поглядывал от своего литрового чайного стакана с мордой ухмыляющегося барбоса, и молчал, только изредка вставляя комментарии в её почти непрекращающийся монолог.

– Так за что тебя резали-то? – спросил он, когда жена вышла в комнаты за какими-то специальными конфетами, всё ещё продолжая говорить и не обратив совершенно никакого внимания на протесты наевшегося до осоловения Николая.

Тот как раз грел до сих пор мёрзнущие руки о бока дымящейся, пузатой сервизной чашки, и чай в ней ощутимо плеснулся. То, что дед это спросит, Николай знал, но что ему на это ответить – не представлял совершенно.

– У нас странные вещи происходят на отделении, – сказал он нехотя. – Слишком много больных умирает. Все болезни вроде бы самые настоящие, – а всё равно слишком много.

Алексей Степанович смолчал, а его супруга ещё продолжала где-то возиться, то ли ища свои конфеты, то ли уже стеля ему диван.

– А вот в пятницу сначала какой-то тип попытался у нас сейф вскрыть, а потом пропала ординатор нашего отделения, девушка…

«Точнее, наоборот» – заключил Николай не совсем внятно, но старый друг деда опять не перебил.

– Сегодня на отделение приходил её парень, расспрашивал всех, кто что может знать. Вообще сумасшедший день. Я никого не трогаю, возвращаюсь домой, и на Профессора Попова в меня без лишних разговоров суют ножом.

Николай не удержался, погладил себя по повязке, и сморщился. То ли от раны, даже чистой, то ли от нервов и всего остального, но температура у него, кажется, уже чуточку полезла вверх.

Вернулась Наталья Евгеньевна, и тему при ней развивать не стали, просто попили чая. Он подумал, что жёлтая полосочка с номером телефона последней Дашиной больной лежит в кармане испачканных джинсов, – но звонить было уже поздно, нормальные пожилые люди в это время уже спят. Можно было позвонить ещё Артёму, – хотя надежды на то, что он скажет что-то обнадёживающее, он почти не испытывал. Даша или найдётся сама… Или не найдётся.

Допив чай и поднявшись, Николай долго благодарил бабу Наташу за ужин, несколько минут поговорил о её здоровье, а потом намекнул, что хотел бы уже лечь. На самом деле сна у него не было ни в одном глазу, но если этого не сделать, то разговор затянется за полночь, а это им вредно. Режим в таком возрасте должен быть как у детей до года: всё по часам.

Улёгшись на кривоватый диван, он долго ворочался, стараясь поудобнее устроить располосованный бок, и дожидаясь деда Лёшу, который, как он не сомневался, придет договорить. Пришёл он только в полседьмого утра, без церемоний спящего Николая растолкав.

– Ну что, – сказал он. – Давай рассказывай, засоня. Бок болит?

– Не знаю пока, – отозвался тот сонным ещё голосом, и подтягиваясь повыше понял – да, действительно, болит.

Алексей Степаныч ждал, и Николай сам начал рассказывать ему остальные детали истории, с которой начал вчера. То ли время было специально подобрано дедом таким образом, чтобы он, мысленно ещё досыпая, меньше себя контролировал, то ли ему просто надоело держать всё внутри себя, но говорил он достаточно откровенно, со всеми деталями из тех, которые не слишком требовали продвинутой медицинской терминологии.

– Это, наверное, совпадение, как в той теории Берестовой, – заключил он под конец. – Но что-то многовато совпадений, как мне показалось, а атомные ледоколы всегда к флоту относили… Я, конечно, посмотрю завтра «истории» умерших последними, или попрошу кого-то, но, потом, – еду я сегодня в маршрутке, и два мужика разговаривают: один рассказывает другому, что у него убили друга – военно-морского инженера. Надо искать статистику, – это интересная наука. Может и найду чего.