Сергей Гайдуков - Ядерный будильник Страница 22

Алексей рванулся вперёд, походя смахнув с ноги шмеля. И понял, что это не шмель. Что-то очень маленькое торчало из ноги чуть выше колена, и Алексей вспомнил, что во сне с ним такое уже случалось.

«Он опять меня убил», — была последняя отчётливая мысль, прежде чем Алексей упал лицом вниз в паре шагов от «десятки».

Вот что бывает с нерассказанными плохими снами — они становятся реальностью.

2

На этот раз их было двое. Один — все тот же самый плотный мужик в очках, только теперь он вырядился в спортивный костюм «Найк». Вторым был странный тип, который вёл себя так, будто оказался здесь совершенно случайно. Он всё время смотрел в пол или же вдруг принимался тщательно разглядывать собственные ладони, будто бы впервые их видел. И он молчал. Говорил первый.

— Ты нормально себя чувствуешь? Слышишь меня? Понимаешь то, что я говорю?

Алексей с трудом сфокусировал взгляд на очкастом, потом налитые свинцом веки взяли своё, и Алексей перестал что-либо видеть.

Через минуту или через час он снова открыл глаза. Можно было и не открывать — перед ним сидели все те же две галлюцинации.

— Алексей, ты меня слышишь? Ответь мне, — требовательно сказал очкастый.

Кой хрен тебе отвечать, если ты глюк. Причём дурной глюк, ты меня уже два раза убил. Чего тебе ещё от меня надо?

Кажется. Алексей произнёс это вслух, потому что очкастый недовольно буркнул:

— Он что, меня за галлюцинацию принял? Вот ведь ещё…

Его напарник вдруг перестал изучать линии на своих ладонях, встал, подошёл к Алексею и протянул ему стакан воды.

Алексей увидел этот стакан и внезапно осознал свою ужасную, до спазмов, жажду. Гортань была словно выжженная пустыня, и Алексей инстинктивно протянул руку за стаканом, но потом вспомнил — это же сон, мираж. Этих людей нет, а значит, и стакана нет. Жаль.

И тогда напарник очкастого сделал страшную вещь. Он вложил этот стакан в чуть подрагивающие пальцы Алексея. Стекло было твёрдым, холодным и абсолютно реальным. Алексей осторожно заглянул внутрь — там плескалась вода. Алексей перевернул стакан. Вода вылилась ему на колено. Это была самая настоящая мокрая вода. Алексей разжал пальцы. Стакан упал на пол, но не разбился, потому что пол был застелен чем-то мягким. Напарник очкастого поднял стакан, взвесил его в руке и швырнул в стену. Осколки брызнули в стороны, и Алексей закричал, до смерти перепугав очкастого.

Это всё было по-настоящему. Это всё было на самом деле. Вода, стакан, очкастый, расстрелянная «десятка».

Алексей кричал, чувствуя, как страх перед этой реальностью держит его за сердце холодной пятернёй, то сжимая, то разжимая стальные пальцы, будто бы забавляясь.

Очкастый скривился, будто бы у него болел желудок, а напарник его вздохнул, развернулся и врезал Алексею по лицу, оборвав этот вопль животного страха. Наступила тишина, и в этой тишине Бондарев негромко и очень выразительно сказал, глядя на Дюка:

— Лучше бы ты действительно был галлюцинацией.

3

Некоторое время спустя, оставшись один в этой странной комнате с больничным запахом, Алексей встал с кресла, медленно прошёлся, на всякий случай тронул пальцами стену — твёрдая, настоящая.

Стена-то настоящая, а вот эти двое всё-таки глюки. Потому что говорили они вещи абсолютно безумные, особенно тот, очкастый.

А закончил он тем, чем и должен был закончить. Этим всегда заканчивалось, когда Алексей встречался с очкастым.

Очкастый сказал, что Алексей должен умереть.

Глава 12

Бондарев: легенда

1

В машине Дюк скомкал куртку от спортивного костюма, швырнул её на заднее сиденье и спросил, не глядя в сторону Бондарева:

— Ты сейчас чего больше хочешь — дать мне в морду или пообедать?

— Обедать, — честно признался Бондарев. Дюк, судя по всему, был приятно удивлён его выбором.

— Я тебя отвезу в лучший местный ресторан, — воодушевлённо пообещал он. — Я определил его методом изнуряющих проб и жестоких ошибок, я был как сапёр, с той разницей, что подрывался я неоднократно, и в такие часы туалет в моём гостиничном номере был мне как родной…

Они оставили полковника Фоменко лежать под грудой веток — там, где оставили его подчинённые. Спецназовцам не захотелось пускаться в рискованные объяснения насчёт этой загородной прогулки с оружием, после чего полковник получил от кого-то из своих пулю в глаз. Поэтому они тщательно собрали гильзы и уехали в город, чтобы потом так же тщательно вычистить стволы автоматов и скрыть расход патронов. Фоменко-младший в процессе извлечения из «десятки» совершенно случайно получил могучий удар в темя, а потому все его воспоминания носили смутный и противоречивый характер. Олега привезли домой и очень серьёзно посоветовали ему помалкивать. Фоменко-младший был к этому времени так запуган, что все команды выполнял с полуслова. А эту — в особенности.

У Дюка были разные идеи насчёт трупа — то ли просто закопать от греха подальше, то ли подбросить к зданию ГУВД якобы от местного криминала, и тем самым спровоцировать наезд милиции на этот самый криминал… Бондарев сказал: «Пусть лежит». Дюк подумал, что, должно быть, у напарника зреет какой-то многоходовой план насчёт покойника. А Бондареву просто показалось справедливым, чтобы человек, ворочавший килограммами наркотиков, десятками тысяч долларов и многими людскими судьбами, успокоился именно так — в безвестном месте под грудой веток.

— Но это всё же не настоящий ресторан, — ворчат Дюк уже за столиком. — Заведение, в котором сервируют одной вилкой и одним ножом, не имеет права называться рестораном, это просто…

— Расскажи про Химика, — перебил Бондарев.

— Подозреваю, что, пока нам принесут заказ, можно рассказать не только про Химика, но и про Физика, и про Биолога…

— Впервые слышу про таких.

— Да шутка, шутка, — поспешно пояснил Дюк. — Шутить не будешь, свихнёшься с этой работой… Значит, Химик. Странно, что ты про него спросил.

— Почему?

— Ну ты же серьёзный человек, у тебя чувство юмора вместе с аппендицитом вырезали, в сказки ты не веришь… А про Химика спрашиваешь.

Бондарев ничего не сказал на это, он терпеливо ждал объяснений, заранее смирившись с манерой Дюка ничего не рассказывать просто. Если шеф-повар обкладывал деликатес гарниром и всякими там декоративными листочками (проголодавшемуся Бондареву хотелось, чтобы повар делал это побыстрее), то Дюк украшал информационную суть всевозможными лирическими отступлениями.

— Понимаешь, некоторые люди ищут сокровища Атлантиды, другие — библиотеку Ивана Грозного, третьи — золото партии… Некоторые спрашивают, кто такой Химик. Но я никогда не подумал бы, что услышу такой вопрос от такого серьёзного, я бы даже сказал, основательного человека…

Бондарев зевнул.

— В те давние-давние годы, когда ещё имело место быть учреждение из трех букв: К, Г и соответственно Б…

— Ты сказал — спецпроект. Тема?

— Куда ты торопишься? Харчо всё равно не несут, я как раз успею развернуть свой эпос… Судя по твоему лицу, на эпос ты не настроен.

— Точно. Мне, пожалуйста, дайджест эпоса, и чтобы слова попроще. Чтобы я понял.

— Комитет был большим учреждением и занимался всем, что бог на душу положит. Деньги были, кадры были, чего же не заниматься? Политика, экономика, шпионаж, диссиденты — это само собой. Плюс к этому — психокодирование всякое, летающие тарелки, гипноз, телепатия. И в конце семидесятых Андропов санкционировал такой спецпроект, его потом «Апостолом» обозвали. Обобщающие исследования по паранормальным способностям человека. Телепатия, левитация, тот же гипноз, пирокинез, ускоренная регенерация. Изучить, обобщить, практически применить. Применить ясно где — в оперативной работе. Представляешь? Не надо по ночам сейфы взламывать или секретарш подкупать, сел рядом с человеком в кабаке и считал у него из башки всю информацию как с жёсткого диска. Загипнотизировал первого встречного, он пошёл и ткнул ножом того, кого тебе нужно.

— Почему — «Апостол»?

— Неофициальное название. Вроде бы в конце концов в проекте осталось двенадцать объектов. Двенадцать — как апостолов.

— Как это — объектов?

— То есть живых людей, обладающих паранормальными способностями. Они жили в специальной лаборатории Комитета, их изучали — что более важно — помогали им развить, усилить природные способности. Когда Боря Ельцин в девяносто первом залез на танк, то стало ясно — все, доигрались. Начальник этой лаборатории с расстройства пустил себе пулю в лоб.

— Химик?

— Нет, начальником там был какой-то профессор в генеральском звании, а Химик то ли замом у него был, то ли его приставили присматривать за этим профессором… Дело давнее, дело тёмное. Итог такой — не стало КГБ, не стало и проекта «Апостол».

— И что же тут такого в этой истории? Что ты мне начат параллели с Атлантидой проводить?