Максим Шахов - Мы те, которых нет Страница 22

Оглядевшись, я припомнил схему местности. Вон заросший деревьями, с детской площадкой, заставленный ракушками и трансформаторными будками просторный двор. А вон там, на пятнадцатом этаже проживает Ростислав Анатольевич Губарев.

Изучив материалы, которые мне привез Куратор, я теперь примерно представлял, как обстоит дело.

Бывший подполковник Вооруженных сил России, бывший офицер разведотдела двести пятой военной базы работал теперь в невзрачной коммерческой конторке заместителем по общим вопросам, не стремясь ни к деньгам, ни к победам.

Этого полноватого, немного с виду вялого мужчину, болезненно любящего порядок, учет и контроль, сейчас принимали за канцелярскую крысу, человека без фантазии и стремлений. Ведь никто не видел его в другой жизни, когда мы десантировались на перехват басмаческой банды, и он шел вперед с автоматом, отдавая четкие, емкие команды, его глаза искрились азартом боя и абсолютным бесстрашием.

Губарев – единственный, кому я мог доверять безоговорочно по моему старому месту службы. Это человек чести.

Если раньше он был педант до мозга костей, то сейчас порядок возвел в религию. В одно и то же время уходит на работу, в одно и то же время возвращается на своем «Субару Легаси» 2007 года. Живет замкнуто, ведет трезвую жизнь. Сейчас семья у него на отдыхе.

Устроившись на скамейке рядом с детской песочницей, я вытащил из портфеля банку с потеплевшей газировкой, отхлебнул. Открыл книжку, положил на колени вместе с букетом цветов. В результате терактов всеобщая истерия поднялась такая, что одинокий мужчина на скамеечке – уже основание для вызова полиции. А полиция мне ни к чему, хоть и документы в порядке, и полицейская ксива прикрытия есть. Не нужно мне постороннее внимание. А так я типа жду даму сердца. Невинная овечка.

В девятнадцать пятнадцать, как по расписанию, темно-синий «Субару Легаси» зарулил на свое место на стоянке.

Я оставил на скамейке букет и направился к Губареву. Действительно, располнел, обмяк.

– Ростислав Анатольевич? – произнес я.

Он обернулся ко мне:

– Мы знакомы?

– Не узнаете?

– Не припоминаю, – вялый взгляд Губарева на миг приобрел былую остроту – как у снайпера.

– Мы служили вместе. Двести пятая база.

– Как вас величать? – спросил Губарев настороженно. Он не ждал от встречи с прошлым ничего хорошего.

– Капитан Сергей Гончаренко, командир ГСН.

Он откровенно враждебно и испытующе окинул меня взором. Расслабленность как ветром сдуло.

– Гончаренко? Не лепи горбатого!

– Позывной Земляк. Хуннгар. Вертолет, старенькая «восьмерка». Вы шагнули с вертолета первым со словами «Добьем их, мужики». Я шел следом. За мной – Мамонт и Шатун.

Он напрягся. Лицо его перекосила гримаса ярости, будто маску сдернули. Я думал, что он сейчас бросится на меня. Но он обуздал себя.

– Нам не о чем говорить!

– Как раз есть о чем. Могу многое рассказать.

– Меня не интересуют дезертиры, сделавшие пластическую операцию.

– И все-таки я скажу… Ростислав Анатольевич, наша группа пять лет назад ликвидировала крота. Нас заказали наркодилеры, мы чудом ушли. И я снова в деле.

– В деле? Что, наркотой приторговываешь? – хмыкнул зло Губарев.

– За Родину воюю. Дадите полчаса, и я все объясню.

– Зачем?

– Нужна ваша помощь. Нашу страну рвут на куски. Вы же видите, что творится.

– Пошли, – кивнул он, мельком осмотрев меня – нет ли где ствола.

– Не бойтесь. Если б хотел убить – в традициях нашей службы использовал бы снайперку или бомбу. Или отравил бы чебуреком.

– Сынок, я никого и ничего не боюсь уже давно.

– Я знаю. Вы просто спрятались. Надеюсь, до поры до времени.

Мы поднялись на пятнадцатый этаж. Губарев пропустил меня в квартиру со словами, произнесенными примирительным тоном:

– Выпить не предложу – я не любитель.

– Я тоже.

– А вот кофе угощу. Тут я специалист.

Перемена в его настроении от агрессии к сдержанной доброжелательности вовсе не означала, что он преисполнился доверия ко мне. Просто взял верх профессионализм – не демонстрировать эмоции, а если нужно, то с такой же милой улыбкой нанести смертельный удар.

– Одна из немногих оставшихся у меня слабостей, – разлил кофе по чашечкам, уселся напротив меня на тесной кухоньке.

Порядок идеальный, тут мы с ним схожи. Только здесь в интерьере ощущалась женская рука. И была детская комната.

– Детей от греха подальше из Москвы отправили? – спросил я.

– Тебе-то это зачем?

– А ведь вы чувствуете – впереди кровавые события. И детям лучше быть подальше от Москвы… Небось затоварились оружием.

– Охотничьим… Лучше объясни, почему я должен так мирно разговаривать с дезертиром?

– Потому что я не дезертир. Наша вина – мы не дали себя убить.

– Это уже интереснее, – криво улыбнулся Губарев.

– Ростислав Анатольевич, вы умный человек. Разведчик. Вы наверняка тогда понимали, что на базе творится неладное.

Он не ответил.

– Под крылышком нашего командования свили гнездо профессиональные наркоторговцы и еще бог знает кто. Не удивлюсь, если они наводили мосты с мировым террористическим сообществом. И вы знаете этих лиц.

– Даже так?

– Главным был генерал Проклов.

Мускул не дрогнул на лице подполковника. Он смотрел на меня, ожидая продолжения.

И я выдал ему все как на духу.

Выслушав рассказ, Губарев кивнул:

– Логика есть… Чем подтвердишь?

– А что вас убедит? Миллион долларов, которые мы взяли у генерала Проклова, – их к словам не приложишь. Но вы-то сами знаете, что я прав.

Губарев встал и вышел из кухни. Вернулся с плоской бутылкой «Хеннесси». Плеснул себе и мне в кофе:

– Понимаешь, капитан, я перегорел. Когда вы ушли, я уже ясно понимал, что вокруг творится предательство. И я не мог сделать ничего. Ушел в отставку.

– А мы легли на дно. Но теперь снова в обойме. Работаем на государство.

Вот так я выболтал походя государственную тайну самого высокого уровня секретности. И нисколько не жалел об этом.

– А знаешь, я тебе всегда верил, – произнес он задумчиво. – Видел тебя в деле. Помнишь, на Хуннгаре душман из-за скалы целил мне в черепушку, ты спас мою шкуру, сам подставляясь под пули.

– Вот такой я герой.

– Ладно. Считаем, твои объяснения приняты. Теперь спрашивай.

– Как майор Луценко и его команда оказались без вести пропавшими?

– Леший?.. Вышли на обычное задание. Единственная трудность – работали за ниткой. Но они там как дома расхаживали… И исчезли.

– Так и исчезли?

– Так и исчезли… Только все это ерунда. Я же не дурак. Там какая-то афера закручивалась. Я сам Луценко в последний поиск провожал. У него вид был какой-то насмешливый, даже глумливый. И мне показалось, что он прощался.

– То есть Леший и его братва – это вовсе не боевые потери.

– Точно. Это эвакуация. Такие волки на вес золота. Их перекрасили и спрятали до судных времен. И, насколько я понимаю, эти времена наступили.

– Но у кого такие ресурсы, чтобы вывести из игры и законсервировать ГСН таким вот образом?

– В Москву ниточки тянутся. Я же тоже разведчик, капитан. Я все видел… Давай еще по одной. За спецназ.

– За спецназ.

Хлопнули по рюмке. Губарев произнес устало:

– Вот что, капитан. Я попытаюсь тебе помочь. Подниму кое-какие контакты. Дашь номер для связи?

Я замялся только на миг. А, была не была. И передал номер контактного телефона, вверив свою судьбу в руки этого человека.

– Не бойся, капитан, не продам, – произнес он, уловив мои сомнения.

– Верю, – искренне произнес я.

В Дагестане на пути следования кортежа заместителя министра внутренних дел России сработал замаскированный мощный фугас. Бронированную машину снесло с дороги и разорвало на части. Генерал-полковник был убит. Погибли еще пятеро офицеров.

Рядом с местом подрыва был обнаружен логотип «Альянса действия». После этого последовало обращение, что отныне «Альянс» действует совместно со всеми силами, нацеленными на демонтаж несправедливого государственного устройства России, в том числе с национально-освободительными движениями.

Синие ленты немного утихомирились. Зато, как тараканы из щелей полезли сектанты и мракобесы. Вандализму подверглись христианские церкви во Владимире и Пскове, похабными надписями были осквернены уникальные старинные фрески. В Новгородской области взорвана часовня.

Сектанты пообещали массовые самосожжения в преддверии конца света и организовали в ряде городов коллективные молебны о свержении антихристовой власти.

Суд Московской области запретил деятельность секты «Свидетели Второго Пришествия», открыто призывающую к борьбе с «кремлевскими бесами» и поджогам государственных учреждений. Европарламент и Госдеп США выразили резкий протест против нарушения свободы совести в России. Всемирная торговая организация выкатила длинный список нарушений со стороны России.