Андрей Воронин - Кроссворд для Слепого Страница 22

Из кухни в гостиную вошла Клавдия, на ней был чистый передник, волосы прикрывала белая косынка.

— Ну как вам, Сергей Иванович?

— Дочка у тебя, Клавдия, красивая. Достанется же кому-то такая прелесть.

— У нее кавалеров как собак, — Клавдия рассмеялась.

— Я тут, Сергей… — засмущалась девушка.

— Можно без отчества, — сказал Максимов.

— Ваши компакты брала, вы уж извините, пожалуйста.

— Слушай. Можешь и домой пару штук прихватить. Только давай договоримся — с возвратом.

— Я сама потом вам принесу.

— Я принесу, — вставила Клавдия Ивановна, — нечего тебе к Сергею Ивановичу ходить.

— Вот так всегда, — сокрушенно покачал головой телеоператор.

— Сейчас она домоет окна, а я перестелю постель.

— А я сбегаю в соседний супермаркет, куплю упаковку пива. Выпьешь? — обратился он к девушке. Та покосилась на кухню. — Я думаю, против пива твоя мама возражать не станет.

— Станет. Она даже курить мне не позволяет.

— А ты куришь? — улыбнулся телеоператор.

— Почему бы и нет? Я не только курю, — ехидно наморщила пухлые губы Света.

— Тогда с тобой все ясно.

— Что ясно? — продолжая тереть сверкающее стекло, спросила Света.

— Да все с тобой ясно, — и Сергей покинул квартиру.

Когда он вернулся из магазина с двумя упаковками баночного пива, квартира уже сияла чистотой. Не хватало для полноты картины, может быть, лишь букета цветов на журнальном столике.

«И как это женщинам удается так быстро сделать уборку? У меня бы это заняло почти неделю. Пока бы я убирал квартиру, она одновременно и захламлялась. В общем, женщины — существа удивительные, им удается то, что никакому мужчине не под силу.»

Если бы к нему в гости ехал кто-нибудь другой, Серж не стал бы так суетиться, но Макс Фурье был человек особенный. Познакомились они лет пять тому назад, когда Макс приехал в Москву снимать сюжет для фильма и ему понадобился профессиональный оператор. Через каких-то знакомых их свели. Макс говорил неплохо по-русски и смог объяснить Сергею задачи, которые он преследует. Сергей быстро въехал, по складу характера он был авантюристом, падким на всякие приключения, а если приключение еще и сулило неплохой заработок, то тогда Сергей становился вообще человеком незаменимым. Он снял все, что просил Макс Фурье, тот увез материал в Париж, смонтировал и выдал программу. А Сергей получил свой гонорар. Потом Макс Фурье пригласил Сергея во Францию поработать вместе с ним. Сергей на предложение Фурье сорвался с места, бросил все свои дела, которые сулили неплохие деньги, и с Максом за три месяца объехал всю Европу, наснимал кучу материала. Вот тогда-то Сергей и заработал свои первые хорошие деньги.

Руководству канала материал понравился, рейтинг у программы Макса Фурье был довольно высокий, и Сержу предложили подписать договор о сотрудничестве сроком на один год. Серж, естественно, согласился.

Без десяти четыре Сергей Максимов в шортах, в кроссовках, в майке, поверх которой был надет операторский жилет, в синей бейсболке, повернутой козырьком к спине, прохаживался по перрону Белорусского вокзала среди толпы встречающих. Серж держал руки за спиной, мерил шагами перрон, цветы решил не покупать, чтобы не возникло двузначной ситуации с «голубизной» Макса.

Наконец появился темно-зеленый поезд, медленно подъехал к перрону, дернувшись, замер. Открылись двери, проводники принялись протирать поручни. Разношерстная толпа пассажиров повалила на перрон. Объятия, встречи, крики, радостные поцелуи прямо на перроне. Стояла невероятная жара, и Серж морщился, когда видел, как парень или девушка, мужчина или взрослая женщина, потные и липкие, прилипают на мгновение друг к другу.

— Фу, гадость какая! — бормотал Серж, подходя к четвертому вагону.

Он увидел черную голову Макса, тот махал руками и стучал костяшками пальцев в стекло. Серж улыбнулся как можно более раскованно, приветливо и заспешил к двери. Появился Макс Фурье в голубых джинсах, майке в облипку и в спортивных тапках на босу ногу. Макс наскоро попрощался со своим попутчиком, лица которого Серж даже не разглядел, и спустился на перрон. На плече у него висела сумка, в левой руке — камера в футляре и что-то завернутое в плакат с черно-белыми клеточками кроссворда. Серж перехватил камеру, потянулся рукой к свертку. Макс передал сверток, затем они пожали друг другу руки и поприветствовали друг друга вначале по-французски, затем по-русски.

— Как добрался, дорогой? — хлопнув по плечу приятеля, поинтересовался Серж.

— Все хорошо, — Макс озирался по сторонам, лицо его было бледным, а улыбки получались довольно-таки натянутыми, вымученными.

— У тебя какие-то проблемы? — заметив озабоченность приятеля, спросил Серж.

— Нет проблем, — сказал Фурье.

— Ну, тогда идем, — и он потащил за собой Макса Фурье к выходу.

Его джип стоял неподалеку, на платной стоянке. Они загрузили вещи в багажник, Серж сел за руль, Макс устроился рядом.

— Как «Славянский базар»?

— К черту! — пробурчал Макс Фурье, и по его голосу, по интонации Серж понял, что у Макса там возникли какие-то довольно серьезные проблемы. Но расспрашивать не стал. Он прекрасно понимал, когда Макс захочет, то расскажет сам. А не пожелает, это его проблема, пусть свои тайны держит при себе.

«Какого черта я должен взваливать их на свои плечи? Что, у меня своих дел нет?»

Они ехали по Москве. Серж уверенно вел свой маленький джип, через каждую секунду чертыхаясь и посылая ругательства в адрес неразворотливых водителей.

— Злой ты, — сказал Макс Фурье, тронув Сержа за плечо.

— Достало уже все! Жара, будь она неладна, толпы народа. Не могу. Уехать бы куда-нибудь, где тихо и никого нет, отдохнуть как следует, сил набраться.

— Я тебя понимаю, — сказал Макс, — очень хорошо понимаю. У тебя дома, надеюсь, никого нет?

— Нет. А что?

— Я так просто поинтересовался, — немного виновато улыбнулся тонкими губами Макс Фурье.

Он был небрит, короткая черная щетина создавала впечатление, что он несколько дней не умывался. Его майка была мокрая от пота, такими же были и ладони, волосатые руки с тонкими, чуткими пальцами.

Наконец они добрались до дома. Макс всю дорогу оглядывался по сторонам, боялся слежки или чего-то еще.

— Что с тобой такое? — поинтересовался Серж, когда машина въезжала во двор.

— Ничего. Как ты говоришь, достали все.

— Но мне кажется, у тебя какие-то проблемы.

— Есть немного, — признался Макс, уже выбираясь из машины и разминая затекшие ноги.

— Берем вещи и идем в дом. Там у меня прохладно, обед готов. Посидим, выпьем, покурим, поговорим, ты мне все расскажешь.

— Нет, Серж, лучше не расспрашивай, еще не время рассказывать истории, потом как-нибудь, — пообещал Макс Фурье.

Они оказались в квартире, и Макс, чего не делал никогда раньше, сам закрыл входную дверь на все замки. Эта деталь немного насторожила Сержа, но он прекрасно знал, что у журналиста могут появиться свои заморочки.

«Может, ему что-то мерещится, а может, заболел шпиономанией, такое ведь случается. — Как опытный оператор, удивительно наблюдательный, подмечающий самые незначительные детали, с подобными явлениями Серж сталкивался довольно часто, особенно когда снимал иностранцев, приехавших в Россию на работу. — Они вечно чего-то боятся, опасаются. Наверное, у них сидит в крови страх перед Комитетом государственной безопасности, или, возможно, им мерещатся медведи, которые вдруг ни с того ни с сего выскочат из-за угла и сомнут своими могучими лапами, разорвут на части.»

Но никаких медведей, естественно, в Москве Макс встретить не опасался. Да и к ФСБ относился с легким презрением. Ничем недозволенным он старался не заниматься, поэтому грехов за собой не чувствовал. А если у его приятеля какие-то проблемы, ну так пусть он сам их и расхлебывает.

«Я многим ему обязан, так что если Макс поживет у меня недельку, с меня не убудет, а ему я окажу хорошую услугу, за которую мне в конце концов воздастся. Ведь я живу не последний день на свете!»

— Что это за сверток? — ткнув ногой в плакат-кроссворд, осведомился Серж.

— Это картина.

— Ты начал живопись скупать?

— Да, я стал немножко коллекционером.

Это для Сержа явилось новостью. Он был и в парижской квартире Макса Фурье, и в его родительском доме под Тулузой, но никаких картин там не видел. Причем он был у него полгода назад, ранней весной, когда в Москве еще стояли страшные холода, а во Франции уже было тепло, градусов четырнадцать, и он ходил в легкой куртке, а французы ежились от холода, кутали шеи шарфами, ходили в теплых свитерах и зимних ботинках.

— Все у меня чики-чики, — сказал Серж. — Там полотенце, халат, можешь принять душ, а я пока соберу на стол.

Макс втянул воздух. Его чуткие ноздри затрепетали.

— Жареная картошка, — сказал он, — и мясо под соусом.