Михаил Нестеров - В бою антракта не бывает Страница 22

Вначале они встали в конце перрона, но благоразумно сместились ближе к зданию станции. Купили сигарет и без видимого удовольствия затягивались.

Николай поминутно собирал майкой со стены вокзала побелку и отряхивал ее.

– Чего ты как шелудивый?! Отойди от стены. А может, она нас кинула? Сколько ее уже нет, минут сорок? Нет, зря мы ее отпустили.

Заботин замолчал и привычным способом привлек внимание товарища: на краю платформы показалась группа вооруженных автоматами солдат. С другой стороны неторопливо приближались трое милиционеров-транспортников.

– Все, Колян, приплыли...

– Тихо, Игорек. Ты только не рвани, – еле слышно, сквозь зубы прошептал Трофимов. – Когда приблизятся, спроси у меня закурить. Только не ори и не шепчи, попроси нормально.

– Лучше ты, – просипел Заботин.

Борьбы за лидерство между ними словно и не бывало. Игорь свободно сдавал позиции, Николай брал то, что бросили ему под ноги. И чем дальше, тем неохотнее подбирал осколки первенства Трофимов.

– Чего я? – Под козырьком кепки белело его напуганное лицо, ворот майки на глазах пропитывался потом. – Чего я? – повторил он, едва сдерживая внутреннее напряжение. – Предложу тебе сигарету, да? Игорь, ты хочешь закурить, да?

Плотно сомкнутые губы Николая вытянулись параллельно перрону, он громко рассмеялся, предчувствуя, что дальше может и зареветь, но так же нервно, если такое возможно, а потом наплюет на Игоря и рванет сам: через железнодорожные пути к лесу.

У обоих не было никаких сомнений, что это рейд организован по их душу. И вдруг Николая осенила догадка: взяли Ирину, и та рассказала, где остальные беглецы. «Вот это она освежилась!» И взгляд на сумку: где поверх травы лежал автомат Калашникова.

– Дай закурить, – словно издалека услышал он голос приятеля.

– Держи, – непослушными губами произнес Николай, протягивая пачку. Вначале до него дошло, что согласно «паролю» солдаты уже близко, и только после этого увидел десятка полтора автоматчиков. Разглядел и офицера, который внимательно вглядывался в лица пассажиров.

Николай присел, делая вид, что завязывает шнурок на кроссовке, и подтянул ближе к себе сумку с автоматом. «Язычок» «молнии» смотрел в его сторону.

«Вперед? Назад?» Взгляд Ирины метался от одной группы солдат к другой, от здания диспетчерской, которую наполовину закрыл исходящий сизым дымом локомотив, к вагону, откуда она только что вышла, и дальше, к пакгаузу, манящему к себе низкими, будто прищуренными окнами.

Ирина прижалась к стене уборной и пока оставалась вне досягаемости обеих групп; солдаты шли медленно, но несколько человек уже ступили на территорию жилого тупичка. Этот факт и стал решающим.

Словно закрывая глаза на вторую группу патрульных и сосредотачиваясь на другой, оказавшейся отрезанной от леса и пакгауза жилым составом, Ирина медленно сместилась в сторону и назад, скрываясь за баней. Мгновение – и она развернулась. Набирая темп и ожидая автоматную очередь в спину, рванула к спасительной постройке, пустыми глазницами насмехающейся над беглянкой. И все же один раз она обернулась. Пыхнув черным дымом, локомотив сдавал назад. Сквозь грохот дизеля сумела разобрать слова, произнесенные знакомым, как показалось, голосом; кто-то громко напомнил об осторожности и велел сойти с путей. Кто-то отвлек внимание солдат от поисков и подарил беглянке несколько мгновений. Она в хорошем темпе преодолела десяток метров и, пользуясь прикрытием кустов, остальной путь преодолела гусиным шагом. Ловко перебросила тело через промасленный подоконник и тут же выглянула, оценивая усилия своих стараний. Прошло не меньше минуты, прежде чем обе группы преследователей встретились у того места, откуда стремительным, бесшабашным спуртом она положила начало очередного этапа спасения.

Но она не почувствовала даже облегчения. Оба отряда, намереваясь обойти пакгауз с двух сторон, стали быстро рассредотачиваться. «Словно „жучок“ на мне», – подумала Ирина.

Вот сейчас все было против нее. С какой бы стороны здания она не вышла, ее все равно заметят. Стоило предать проклятию пятидесятиметровый, хорошо просматриваемый участок, протянувшийся от пакгауза до леса. А солдаты не спешили срезать угол. И чем ближе они подходили, тем меньше шансов оставалось у Ирины.

Через считаные секунды она оказалась в западне.

Игорь прикурил и совершенно не знал, как вести себя, – естественно не получалось, каждый свой жест он считал нервным: «Берите меня. Я тот, кто вам нужен». Потом его кинуло в другую крайность, которая должна была принести облегчение: «Откуда кто знает, как я веду себя в жизни?»

Солдаты во главе с офицером были в пяти-шести метрах. Игорь готовился услышать стандартную фразу: «Ваши документы». Оглохнуть от перезвона наручников. Проследовать под конвоем теперь уже в качестве убийцы. Некстати привиделся труп рабочего в цеху, голова майора, упавшая на баранку джипа. Голова майора милиции. Вряд ли кто поверит в бредни о подпольном цехе, что устроили на секретном объекте во главе с майором. Там быстренько заметут все следы, а доказательства – треклятая долларовая заготовка – будет изъята у Ирины.

Игорь опустил глаза, словно собирался то ли спросить что-то напоследок у товарища, то ли попрощаться. И его пробил озноб: Трофимов бросил возиться со шнурками и ковырялся с «молнией» на сумке; видимо, замок прихватил травинку и не хотел открываться; но вот, наконец, подался, открывая на обозрение часть «калашникова».

Один уже натворил глупостей, сейчас повторить подвиг Мутанта готовился второй.

Пожалуй, у Игоря не было другого выхода, как ударить ногой по руке товарища.

Ирина метнулась от окна, машинально прихватив с пола оставленную кем-то из пацанов солдатскую рубашку; а вроде бы осматривались, прежде чем покинуть временное убежище. И еще один вопрос: солдаты решили просто обшарить заброшенный пакгауз или же шли по наводке китайцев. Нет, китайская супружеская пара вряд ли сдаст ее, но о происшествии пусть не они, но соседи точно сообщат.

Бежать некуда, единственный вариант – спрятаться. Куда?

Одежду они укрыли в яме, на дне которой отчетливо виднелся желоб для стека отработанного масла, который переходил в наклоненный железобетонный паттерн, а вот куда он ведет, Ирина не знала – в яму спускался Николай.

Не теряя времени, Ирина спустилась по тонкой металлической лесенке.

Темно.

А впереди, куда уходил паттерн, вообще чернота. Под ногами пластиковые бутылки, обрывки газет, полусгнившее тряпье. Согнувшись в три погибели, шаг за шагом Ирина продвигалась все дальше. И, наконец, тупик. Но носок кроссовки ушел дальше стены, тогда как руки уперлись в шероховатую неровность бетона. Скорее всего, отработанное масло уходило просто-напросто в землю.

Над головой раздался глухой звук неторопливых шагов; он, как дым по трубе, струился по низкому проходу.

Только сейчас Ирина почувствовала в руке что-то невероятно горячее – накалившийся в ладони дезодорант, из-за которого она едва не угодила в руки преследователей. Она ослабила хватку, и баллончик едва не выпал из рук. Она выругалась про себя, но уже по-другому поводу: экстремальная ситуация вопреки всему заставила позабыть о пистолете, заткнутом за пояс джинсов. Он нещадно давил в лобковую кость, и Ирине, соблюдая величайшую осторожность, пришлось высвободить оружие.

В одной руке пистолет, в другой – дезодорант. Неплохой набор для женщины, прячущейся в вонючем подземелье.

– Все чисто, товарищ майор, – услышала она молодой голос.

– Надо было фонарик прихватить...

– Я так посмотрю.

Свет совсем померк, отсеченный чьей-то фигурой, спустившейся по лестнице, потом вспыхнул язычок пламени от зажигалки – так, скорее для майора, чем для дела. Ирина четко представила, что видит сейчас обладатель зажигалки, заглядывающий в темноту: желтоватый огонек и неясные, подрагивающие очертания предметов в радиусе полуметра. А беглянка от этого источника света находится гораздо дальше. Если майор не прикажет солдату пройти по узкому тоннелю, может, все обойдется.

Еще пара фраз слегка надтреснутым голосом, и Ирина убедилась окончательно – голос принадлежит майору Страхову. Значит, она промахнулась, а майор притворился.

Когда шаги над головой стихли, Ирина позволила себе расслабиться. Привыкшими к темноте глазами она смогла рассмотреть под ногами стандартный мусорный набор: пластиковые бутылки и жестяные банки. Рассмотрела и чернеющий узкий проход, в который могла пролезть разве что двухлитровая бутылка из-под лимонада.

Еще минут двадцать, и пора объявляться. Если пацанов пронесло, они могут и не дождаться ее. Решат, что она либо откололась от них, либо ее взяли. Эта мысль заставила поторопиться, но повлекла другую: весь сортировочный парк и станция железнодорожного вокзала стоят на ушах. И если люди Страхова вскоре покинут станцию, линейные останутся. И встреча с ними сулила обязательную проверку документов. Можно, конечно, вспылить: «Я местная и документы с собой не ношу. Зато за поясом таскаю пистолет Макарова. Эта фамилия вам о чем-нибудь говорит?»