Сергей Алтынов - Двое против ста Страница 22

– И? – выслушав все, тем же нелюбезным тоном спросил подполковник.

– Твое решение как начштаба?

– Дело дрянь, Феоктистов... Однако выход есть!

Елизаветин неожиданно усмехнулся. Чуть ли не впервые с момента выхода из госпиталя.

Напротив Гиммлера сидел Спец, стараясь ничем не выдать своего волнения. Генерал вел какой-то не очень веселый разговор по телефону.

– Гебульник старается вести честную игру, – усмехнулся генерал, положив трубку. – Говорит, что у него нет возможности нейтрализовать эту девку, но он знает, где она сейчас находится.

– Вас понял, – отозвался Спец и стал набирать номер на своем мобильнике.

...Фадей собирался открыть уже третью банку огуречного рассола, но звонок Спеца не дал ему этого сделать.

– Протрезвел? – спросил куратор.

– Да, – лишь чуть-чуть кривя душой, ответил Фадей.

– Тогда слушай адрес. Я не уверен, что она там, тем не менее съездите, посмотрите. Действуйте с предельной осторожностью.

Лена Тюрина

Лена лежала на диване, листая какой-то не слишком интересный журнал. Звонка от Феоктистова до сих пор не было, хотя с момента их расставания прошло без малого три часа. Конечно, он мог застрять в городской пробке. Кажется, он доверяет ей. Интересно, что он скажет, если узнает о ней все? Впрочем, есть ли на этом свете хоть один человек, знающий ВСЁ, кроме самой Лены Тюриной?! Она ни дня не останется в России, как только выполнит свою миссию. Она будет там, где сейчас находится тот человек, что оставил ей на хранение череп, ежа и клыки. Тот, о ком не было сейчас слов, а были лишь молитвы и воспоминания.

Их встреча произошла более десяти лет назад. Лена тогда уже целый год как окончила десятый класс и приехала в гости к двоюродной сестре Оксане.

– Что у вас здесь? – поинтересовалась Лена еще на вокзале.

И в самом деле, еще пару лет назад цветущий край сегодня казался прифронтовым городом. Вооруженные автоматами люди в пятнистых одеждах, бородачи в фуражках и папахах, точно массовка кинофильма о далекой гражданской...

– Это гвардейцы, а это казаки! – пояснила Оксанка. – С тем берегом воюем.

Сестра кивнула головой в сторону выхода в город.

– Воюете?

– Да так, перестреливаются иногда... Не бойся, нас не подстрелят.

В самом деле, кто их подстрелит? Лена как-то не принимала всерьез события, происходящие в стране. Она была уверена, что в конце концов все наладится и будет как прежде. Успехи и проигрыши ее волейбольной команды волновали девушку куда больше, чем перестрелки между правым и левым берегом.

– Как тебе мое платье? – спросила Оксанка.

Лена лишь пожала плечами. В платьях и прочих нарядах она не особо разбиралась. Сама Лена предпочитала спортивную, удобную одежду и джинсы. И стриглась коротко, так как длинные волосы мешали в ее спортивных занятиях.

– Ленка! Нельзя думать только о волейболе и... чем ты там еще занимаешься?! – укорила двоюродную сестрицу Оксана.

– Стрельбой, – ответила Лена.

Оксанка хотела съязвить, но в этот миг во дворе послышался грохот, и стекла в окнах их комнаты задрожали.

– Ксанка, на пол! – успела крикнуть Лена.

За окном тем временем послышались громкие отрывистые крики и пара коротких автоматных очередей.

– Испугалась? – спросила, поднимаясь с пола, Оксанка спустя минут пять, когда за окном все утихло.

– У вас что, каждый день так? – в свою очередь поинтересовалась Лена.

– Не каждый, но бывает... В этом платье я собираюсь завтра на выпускной вечер. Ты идешь со мной!

И в самом деле – завтра у Оксанки и ее одноклассников должен был состояться выпускной бал.

– Удобно ли? – спросила Лена.

– Наденешь блузку и юбку, – категорично произнесла Оксанка. – И приколешь вот это!

Двоюродная сестра прицепила к ее блузке какую-то причудливую брошь. Лена хотела возразить, но не решилась. Юбка так юбка, брошь так брошь. Дай Бог только, чтобы завтра, в день всех выпускников, обошлось без стрельбы...

Если бы не очередная папина супруга, Лена вряд ли приехала бы в столь неспокойный край. Однако отец, еще не старый мужчина, должен был устраивать личную жизнь, она же, Лена, была уже совсем взрослой. Ее интересовал спорт и, пожалуй, совсем немного зоология. С детства она читала Даррела, Сетон-Томпсона и Акимушкина, а также не слишком серьезную фантастику. С восьми лет, с момента гибели в автокатастрофе мамы, девочку воспитывали мужчины – отец и тренер волейбольной команды. Потому и интересы у Лены Тюриной были мальчишечьи. То же самое касалось прически и манеры одеваться. Однако Оксанка вступила в отчаянную борьбу со спортивно-непринужденным стилем сестрицы.

– Ленка, ты же красивая! Надо отпустить волосы, сделать вот так! – Оксана протянула фотографию из модного журнала с изображением элегантно подстриженной дамы.

Лена отмахивалась. Какая она красивая? Все заурядное, обыкновенное, ничем не выдающееся.

– У тебя правильные черты лица! – убеждала ее Оксанка. – Это самое главное! Надо только выделить губы, глаза и брови...

Косметику Лена совсем не жаловала. Нет ничего хуже, чем растекшиеся по всей физиономии краски. Именно такой нелепый вид частенько бывал у подруг по команде, если они имели неосторожность излишне накраситься перед матчем. Сама Лена прекрасно понимала, что нужно выбирать что-то одно – или игра, или красота. Но сейчас Лена была не на волейбольной площадке.

– Ленка! У тебя есть любимый мужчина? – продолжала свои бабские выпады Оксана.

Вопрос вогнал Лену в краску. Никого у нее не было, но говорить об этом младшей, столь раскованной и уверенной в себе сестре Лене не хотелось.

– Я тебя познакомлю! Завтра же и познакомлю! – не дождавшись ответа, поставила Лену перед фактом Оксана.

Познакомит! Самое интересное, что Лене и в самом деле хотелось, чтобы Оксанка познакомила ее... Но не с мальчиками из их школы, а совсем с другим человеком. Его Лена заметила еще в прошлое лето, когда гостила у Оксанки. И в этот приезд она вновь увидела его по дороге с вокзала. Человек этот жил недалеко от Оксанкиной пятиэтажки, в дощатом деревенском доме. Местные звали его не иначе, как Валька-капитан. Говорили, что совсем недавно он служил в каких-то специальных войсках, но был разжалован и уволен. Поэтому теперь занимался столярным делом и ничем другим не интересовался. Ему было лет двадцать пять, никак не больше. Он был худощавым, среднего роста и совсем не походил на военного. Скорее на пастушка из какой-нибудь киносказки. Волосы у него были довольно длинные и светлые, лицо очень худое, с тонкими чертами. Его можно было бы назвать красивым, если бы не слишком пристальный, недобрый взгляд больших темных глаз... Лена не удержалась и расспросила сестру об этом необычном парне.

– Дохлый номер, – сморщила носик Оксанка. – Он... странный какой-то. Говорят, был ранен и теперь с женщинами ни-ни.

У Ленки екнуло сердце и перехватило дыхание. Она с трудом сохранила спокойствие. Ранение... Куда?! Почему ни-ни с женщинами?! Почему он так недобро смотрит на всех, особенно на девушек?

– И вообще он дикий. Ни с кем не разговаривает, – вздохнула сестра. – Он ведь воевал где-то, в людей стрелял.

А она, Ленка, стреляла лишь по мишеням в тире.

– Неужели он тебе нравится? – развела руками Оксана.

Лена в ответ пожала плечами.

– Между прочим, многие наши ребята на тебя уже положили глаз, – небрежно сообщила Оксана. – И знаешь, что они говорят?

– Ну? – столь же небрежно поинтересовалась Лена.

– Они говорят, что у тебя о-очень красивые ноги и... очень красивая попа!

Оксанка вновь заставила двоюродную сестру зардеться румянцем смущения.

Следующим утром в городе было спокойно. Видимо, в день выпускных балов решили не стрелять. У тех, с другого берега, наверняка тоже имелись дети, которые сегодня прощались со школой. Да, да, за весь день в городе не было ни одного выстрела... И вот наконец наступил вечер! Столь долгожданный для Оксанки и ее одноклассников.

– Знакомьтесь, Лена! Двоюродная, но очень близкая сестра! – представляла Лену Оксанка. – Между прочим, чемпионка по баскетболу!

– По волейболу, – краснея, поправляла Лена, толкая Оксанку в спину.

Ребята дружелюбно улыбались, девушку воспринимали точно свою давно знакомую подругу.

– Знакомьтесь, Лена... – представила Оксанка сестру вновь прибывшей группе нарядно одетых выпускников, в основном молодых спортивных ребят.

И в этот момент послышался звон разбитого стекла, и прямо на выпускников посыпались оконные стекла. Да, сперва посыпались стекла, а потом раздался грохот и погас свет. Лене показалось, что у нее в ушах лопаются барабанные перепонки. И не только от взрыва и выстрелов, но и от пронзительных криков со всех сторон. Лена не устояла на ногах, потеряла равновесие. Тут же на нее кто-то упал, в образовавшейся кромешной тьме можно было разглядеть лишь короткие вспышки за выбитыми окнами.