Валерий Рощин - Масштабная операция Страница 22

— А что же внук? — полюбопытствовал Торбин.

— Сёмка-то? — снова расплылся в улыбке Серега. — Семен у нас в интеллектуалы пошел. Сейчас самый интересный возраст — пять годков. Вопросы формулирует — будь здоров!.. Давеча спрашивает: «Дед, а почему у моей мамы мускулов больше чем у папы, а силы меньше?» Это почему же, удивляюсь, у нее мускулов-то больше? «Ну, как же, — не унимается пострел, — посмотри, какая у нее грудь оттопыренная — вон сколько мышцев торчит!» А ведь точно подметил архаровец, у мамаши его, то есть у невестки моей такой, ядрен-батон, «бампер»!..

Оба капитана долго беззвучно хохотали. Насмеявшись вдоволь и успокоившись, Воронцов поделился:

— У меня по части баб тоже немало вопросов остается. Точнее выразился бы так: с годами появляются новые.

— Это, какие же? — принял серьезный тон Циркача за чистую монету прапорщик.

— Ну, например: какого черта, делая минет, все они норовят заглянуть тебе в глаза?

Теперь улыбнулся один Стас — всегда и везде Сашка оставался самим собой.

— Тьфу! Оболтус… — беззлобно выругался добропорядочный семьянин и, сладко зевнув, добавил: — Жениться тебе надобно. Тогда и дурацких загадок в пустопорожней башке поубавится…

Скоро дыхание обоих приятелей успокоилось и стало размерным. Всеисцеляющий сон распахнул свои объятия и позволил позабыть телесные невзгоды вместе с мыслями о туманном будущем, поджидающем их завтрашним утром…

К одиннадцати часам следующего дня Торбин, Воронцов и Шипилло прибыли к цели многодневного похода. До сего момента командир спецгруппы неоднократно рассматривал и изучал по карте искомую область. С точек зрения стратегии и безопасности участок дислокации большого отряда сепаратистов был выбран безукоризненно — чувствовался немалый опыт ведения скрытных боевых действий Беслана Шахабова. Узкий клин долины, защищенный с трех сторон неприступными скалами и хорошо просматриваемая, почти голая каменистая равнина, уходящая на километр к югу. Подобраться к логову эмира можно было только оттуда — с юга.

Уже около часа приятели лежали неподалеку от опушки, на неприметном бугорке, окруженном редким кустарником и, обратившись лицом к северу, вели наблюдение за лагерем. Ближайший и пока единственный, обнаруженный ими пост дозорных располагался метров на триста ближе к бандитскому лагерю — за бруствером, сложенным из булыжников. Внутри этого нехитрого полевого укрепления, наглухо закрывавшего проход к лагерю, яростно жестикулируя, о чем-то спорили четверо боевиков.

— На двух противоположных склонах наверняка заседает по снайперу, — пробормотал Шип, не отрываясь от окуляра оптического прицела.

— Возможно… — озабоченно отвечал Станислав, пытаясь с помощью бинокля определить приблизительную численность противника.

Увиденное пока явно не дотягивало до цифр, озвученных Щербининым на инструктаже. «От двухсот до четырехсот человек…» — повторял он про себя слова полковника, но никак не мог толком пересчитать вооруженных бандитов. Возле палаток и времянок, сложенных из того же плоского булыжника и перекрытых нарубленными ветками, сновало взад-вперед десятка два-три кавказцев. Однако выступающее подножие горы скрывало большую часть поселения.

Гросс повернулся на бок, достал из кармана фотографию эмира и бросил ее на траву:

— Взгляните на него в последний раз.

Друзья по очереди полюбовались колоритной внешностью заместителя Командующего Вооруженными Силами Чеченской Республики Ичкерия по подготовке резерва и вернули карточку Стасу. Тот чиркнул зажигалкой, и скоро от плотной бумаги осталась только маленькая горстка пепла. Вынув помятую и затертую карту, капитан молча посмотрел на ее разворот. Поверх зелено-коричневого фона беспорядочного рисунка местности был начертан маршрут движения его группы. В трех местах слегка изломанной линии зловеще чернели кресты — отмеченные офицером захоронения боевых товарищей: Анатолия Тоцкого, Романа Деркача и Бориса Куца. Точное расположение грота в скалистом утесе, где остались дожидаться помощи раненный Бояринов и сержант Серов, Гроссмейстер наносить на карту сознательно не стал. «Мало ли что может с нами случиться, — подумал он тогда, вглядываясь и стараясь запомнить ничем не примечательный изгиб ручья у тонкой черты, обозначавшей подножие скалы. — Не дай бог, карта попадет в руки моджахедов! Могут досконально проверить все нанесенные мной метки».

Через минуту пламя объяло потрепанный и испещренный топографическими знаками листок. А после карты та же участь постигла и боевое распоряжение.

— Отсюда Медведя не подстрелить. Жду ваших предложений, — закрыл уставшие глаза Торбин.

— Поболе версты до палаток, — подтвердил Серега, — с такой дистанции не то что башку нашему красавцу продырявить, распознать-то его сложно.

— Да уж, далековато. Да и мода у «духов» разнообразием не блещет, — согласился Циркач. — Все на одно лицо. Главное чтоб был зол, несвеж и нехорош!

— Про бороду забыл и шапочку как у меня, только с зелененькой полосочкой, — напомнил прапорщик.

— Точно.

Циркач перешел к делу:

— Предлагаю дождаться темноты, иначе на хороший прицельный выстрел к лагерю не подобраться.

— Ждать, так ждать, — пожал плечами снайпер, — я не против. «Индийскую мушку» могу «нарисовать» клиенту промеж глаз и ночью. Лишь бы он, зараза, обозначился.

— Есть у меня такое подозрение, что наш клиент отнюдь не глуп, — вздохнул командир. — Полагаю, вечером они усиливают посты, а позже следят за подходами с помощью приборов ночного видения.

Приятели примолкли. Положение становилось безвыходным. Станислав лег на спину, расправил плечи и потянулся. Средь пальцев правой ладони опять забегала монетка…

— Собственно все, что нам необходимо — это подобраться чуть ближе, или занять позицию, скажем, на том месте, где находиться дозорный пост. Оттуда отыскать цель будет куда проще, — развивал он свою мысль, любуясь далекими заснеженными вершинами.

— Легко, — ухмыльнулся Воронцов, — только четверых козлов, которые все еще о чем-то спорят, надо попросить потесниться, а лучше вообще временно покинуть «зрительный зал».

Торбин гонял меж пальцев денежку и с каменным спокойствием рассматривал слепившие белизной «айсберги», вздымавшие ледяные пики к темно-синему небу. Крутые каменистые утесы, легко принимаемые с огромного расстояния за искусно сложенные крепостные стены, охраняли заповедный покой Большого Кавказа с такой неприступностью, что и впрямь начинало казаться, будто горы являют собой жилище людей-великанов.

— Не усложняй. Все намного проще, — Гросс немного приподнялся, опершись на левый локоть.

Монета застыла меж указательным и средним пальцами, а сам он отчего-то стал вглядываться в тыл их наблюдательного пункта — в темнеющие заросли леса.

— У тебя и план имеется? Поделись уж, сделай милость.

— Скоро сам все поймешь…

После этой уверенной фразы капитана, Шип с Циркачом неожиданно услышали серию из трех приглушенных хлопков. Они ошарашено уставились на Торбина, в руках которого секунду назад кроме блестящей монетки не было ничего. Его «Вал» по-прежнему лежал рядом… Лишь струйка дыма, сочившаяся из ствола, да взгляд Стаса, направленный куда-то назад — за их спины, свидетельствовали, что стрелял действительно он.

— Ты что, Гросс!? — в один голос приглушенно воскликнули друзья, озираясь по сторонам, — охренел?

— За мной, — коротко скомандовал тот, — сам бог нам помогает…

Пригнувшись и прячась за низкорослым кустами, спецназовцы отступили на полсотни метров и опять оказались у леса, из которого вышли часом раньше. В тени крайних деревьев, в нескольких шагах от опушки, лежали три мертвых бандита. Девятимиллиметровые пули, выпущенные из мощного «Вала», не оставили им ни малейшего шанса — у двоих была пробита грудь, третьему кусок свинца вошел в голову над бровью и разворотил затылок.

— Как же ты их усек-то? — удивленно прошептал Шипилло.

— Случайно.

— А я и ухом не повел — старею, ядрен-батон… Вот было б дело, ежели они нас с тылу положили!

— Живо снимайте с них верхнюю одежду, — распорядился капитан, разоблачая одного из убитых.

Понемногу его замысел стал доходить до напарников. Прапорщик нацепил тонкий болоньевый плащ, командир группы быстренько обрядился в длинный и потрепанный армейский бушлат. Циркачу же досталась замызганная серая телогрейка с окропленным свежей кровью воротом.

— Изумительно! — осматривая себя, комментировал он, — если у нас все получится — непременно вернусь в Питер в этом шедевре от кутюр. Пусть все видят, в чем ты нас заставляешь ходить…

— Справная вещица! — негромко хохотнул, глядя на друга, снайпер, — Стас расстарался — даже не продырявил. Подумаешь, воротничок мозгами замарался — отстираешь. У меня вот вишь прорехи кругом зияют? И спереди и с заду… Слушайте-ка, может мне подстраховать с винтовочкой, а? Залягу на том же бугорочке и возьму на прицел дозорных, а вы пойдете…