Альберт Байкалов - Стреляю на счет три Страница 22

– Подойди ближе! – попросил Авдеев и напрягся, словно пытаясь разорвать стягивающую запястья веревку.

– Поговори, – разрешил Мовлади.

Вадим подошел к Авдееву и присел перед ним на корточки.

– Ты скажи, у тебя с моей Ленкой что было? – прошептал майор, с опаской глядя на боевиков. Авдеев не хотел, чтобы о его личной трагедии знали эти отморозки.

Вадим даже растерялся. Здесь, в лесу, в окружении боевиков, когда жизнь майора висит на волоске, он думает об отношениях с женой. Пахомова затрясло. Увы, назад уже ничего нельзя было вернуть. Кто-то из них должен был сейчас умереть. Тот, кто бандитам больше не нужен. Мовлади, однако, состояние лейтенанта понял по-своему.

– Хочешь, убей его, – предложил он.

– Нет, – покачал головой Вадим.

– Но ведь он предатель, – не унимался Мовлади.

– Это еще надо доказать. Тебе, что ли, я должен верить? – Вадим положил руки на автомат.

– Это кто предатель?! – возмутился Авдеев. – Бандитская твоя рожа.

Майор уже понял, что в живых боевики его не оставят и пошел напролом.

– Так как? – не обращая внимания на майора, не унимался Мовлади.

– Я уже все сказал, – отрезал Вадим. От бессилия, что ничего не может сделать, Пахомов застонал.

– Погоди, лейтенант! – крикнул Авдеев. – Объясни, кого я предавал? Или это сейчас не ты стоишь передо мной с автоматом среди боевиков?

Вадим уже не слушал. Он отошел к дереву и запрокинул назад голову. Небо сделалось свинцовым. Намечался дождь.

Сзади послышались возбужденные голоса. Потом раздался выстрел. Он обернулся. Беззвучно открывая и закрывая рот, Авдеев корчился на боку.

– Давай сюда мой автомат, – протянул руку Сайхан. – Кино окончено.

– Какое кино? – не понял Вадим, и в тот же момент удар кулака в челюсть опрокинул его на спину. Подскочивший Мовлади несколько раз двинул ногой по ребрам. Но Вадим не мог перевернуться на бок. Мешал рюкзак. В следующий момент Сайхан поднял ногу и опустил каблук ботинка ему на грудь. Воздух колючей пробкой застрял в легких, в глазах потемнело.

– Не стоит пока его трогать, – словно издалека раздался голос. – Идти не сможет. А он нам еще живой нужен.

Вадима перевернули на живот, потом кто-то схватил его за шиворот, как щенка, и вынудил встать. Снова ударили. Опять в челюсть. Несильно, но обидно.

– Вперед! – Сайхан развернул лейтенанта от себя и пнул пониже спины.

– Урод! – вырвалось у Вадима.

В следующий момент его дернули за плечо и со всего маху ударили по лицу. Лязгнули зубы. Он полетел на спину, но ударился о ствол дерева. В шею воткнулась ветка.

– Перестань, Сайхан! – разозлился Мовлади.

Лена Авдеева подошла к зеркалу, поправила белую шапочку, провела пальцами под глазами. Эти два дня не прошли для нее бесследно. Лицо осунулось, взгляд словно выцвел. Последние несколько месяцев Лена жила в странном ожидании каких-то перемен. Предчувствие надвигающейся беды, притупленное тревожным желанием любви, не проходило даже во сне. Она не могла понять, что с ней. Вроде бы знакомые чувства казались совершенно не такими, как прежде. Совсем беспричинно волнами накатывал страх. Она даже стала бояться находиться рядом с мужем.

Все началось в конце июля. Был обед. Стоял яркий солнечный день. Тогда Лена встретила в коридоре общежития нового офицера, прибывшего по замене с Дальнего Востока. Она шла с кастрюлькой разогретого на общей кухне борща в комнату, он выскочил из душевой. По пояс раздетый, с капельками воды на мускулистом теле… Взгляд этого парня обжег. Она словно знала, что эта встреча произойдет, и улыбнулась. Он шутливо поклонился и прошел мимо с таким выражением лица, словно тоже знал, что они вот так вот, мимоходом, столкнутся в коридоре. Чуть позже Лене сказали, что его зовут Вадим Пахомов, он ее ровесник и не такой желторотый, как показалось вначале – уже успел послужить на Дальнем Востоке. Лена вдруг поняла, что снова влюбилась. Поначалу она испугалась этого чувства и пыталась прятать его не только от мужа, но и от себя. Но чем больше Лена внутренне сопротивлялась, тем сильнее ее влекло к Вадиму. Словно нарочно он чаще других попадался ей на пути. У них возникли странные отношения. Они, почти не разговаривая, любили друг друга, и все. Обоих удерживали от того, чтобы броситься навстречу друг другу, обстоятельства. Он не хотел ей навредить, она жалела и боялась мужа. Но чувства становилось все труднее подчинять разуму. Постепенно это стало невыносимым испытанием. Лена постоянно думала о Вадиме, одновременно ловя себя на мысли, что ей в тягость возвращаться в общежитие, где ждет супруг. Она непроизвольно мечтала, чтобы случилось что-то такое, когда они окажутся рядом и он будет нуждаться в ее помощи. И это произошло.

При проведении в середине месяца операции по ликвидации группы боевиков Рашида Пахомов получил травму. Отчаявшись, бандиты подорвали себя в окруженном доме. Взрыв запасов взрывчатки был такой, что от здания ничего не осталось. Один из кусков кирпича тогда попал лейтенанту в голову. Это произошло на глазах у Лены. Все время, пока лейтенант обеспечивал со своими разведчиками проникновение группы спецназа во двор блокированного дома, она не спускала с него глаз. Когда от удара Вадим свалился на землю, Лена бросилась к нему, забыв обо всем. Лейтенант лежал на спине. Красивое лицо было спокойным. Едва сдерживая нахлынувшие чувства и глотая слезы, она быстро перетащила его в тень деревьев. Вадим был жив. Непонятно, от радости или от неудержимого желания поцеловать его в губы у нее тогда сильно тряслись руки. Мир вокруг словно пропал. Ей казалось, что на всем белом свете есть только он и она.

Когда Вадим открыл глаза, Лена вздрогнула. Бинт выпал из рук. Потом она долго убеждала лейтенанта пойти в санчасть. А еще было мгновение, когда он прижал ее к себе. В тот день, когда Вадим провожал ее по больничному коридору, Лена специально напросилась везти солдат в госпиталь.

Если бы не муж… Она его давно не любила, но осталась привязанность и уважение. Еще были общие проблемы, планы и ребенок. Григорий относился к ней со снисхождением. Она была на девять лет младше, и он казался больше старшим братом, нежели мужем. Лене было больно, находясь рядом с ним, думать о другом человеке, но ничего с собой поделать не могла. Авдеев же, как наивный ребенок, не замечал, что ее сердце уже давно занято другим, а к нему Лена испытывала только жалость. Ту материнскую жалость вдруг повзрослевшей женщины. Многие заметили это. Более того, поползли слухи. Подруги стали подтрунивать, коллеги подшучивать. И вот четыре дня назад стряслась беда. Сначала был объявлен «Сбор». Оказалось, в районе рынка нашли труп сержанта-связиста. Когда на построение не пришел начальник связи бригады, бросились искать его, но тщетно. Дальше – больше. Из госпиталя не вернулся выписанный еще до обеда Пахомов. Его поиски тоже результатов не принесли. Лену отпустили со службы. Однако, не высидев в пустой комнате общежития и суток, она попросилась дежурить. Скрепя сердце, начмед согласился, и утром она заступила на пост.

Лена подошла к столу, взяла пластиковую коробку, разделенную перегородками на ячейки, в каждой из которых лежал листок с фамилией больного и таблетки. В этот момент в дверь ординаторской настойчиво постучали.

– Кого еще принесло? – больше для того, чтобы подбодрить себя и скрыть гнездившийся в душе страх, нарочито громко спросила она.

На пороге стоял фельдшер Дрылев. Прапорщик был без халата, хотя на втором этаже, где размещались палаты, в таком виде появляться категорически запрещалось. Значит, случилось что-то из ряда вон выходящее.

Она испуганно прижала руку к губам.

Застывший, неживой взгляд прапорщика был полубезумным. Лене сделалось нехорошо. Из-за спины фельдшера надвигалась странная темнота, звуки удалялись, к горлу подступила тошнота.

Она поставила коробку на стол, схватилась за угол шкафчика и медленно стала пятиться.

– Леночка! – прапорщик вбежал, схватил ее за плечи и усадил на стул.

– Что? – теряя голос, прошептала она. – Григорий?

Вместо того, чтобы сразу объяснить, фельдшер стал метаться по комнате. Сначала схватил стакан и бросился к раковине. Но с утра вода была отключена. Чертыхнувшись, взял со стола графин. В этот момент появился Рязанов. Его появление вернуло Лену к реальности. Она встала, сунула руки в карманы халата.

– Что с Гришей?

– Его убил Пахомов!

Ей показалось, что кто-то вдруг выключил свет и звук. В себя Лена пришла на кушетке. Кто-то совал под нос ватку с нашатырным спиртом. Словно во сне, она спустилась на первый этаж, не снимая халата, вышла из здания и пошла по асфальтированной дорожке к КПП. Там остановилась, рассеянно огляделась и увидела, что следом спешат Рязанов и его жена Ольга, которая работала терапевтом.

– А где? – спросила Лена майора, не находя в себе сил произнести «Григорий». Ей вдруг в один миг показалось, что именно она виновата в том, что произошло. Душившие слезы потекли по щекам.