Сергей Зверев - Разборка по-кремлевски Страница 22

«И эти недоумки еще кричат о своем патриотизме! – лицо Кечинова побагровело. – Русские имперские шовинисты и есть самые лютые враги России!..»

Бесконечный лес под фюзеляжем закончился, и теперь в иллюминаторе замаячил военный городок. Вертолет, заложив вираж, пошел на посадку. На серой бетонке рельефно вырисовывались аэродромные постройки, мазутно-черные авиазаправщики на мазовских шасси и локаторы под маскировочной сеткой.

Заправка вертолета прошла быстро. Не успел кремлевский администратор допить чай, как вертолет медленно поднялся над бетонной полосой и, чуть накренившись набок, взял курс на северо-восток.

Спустя полчаса обострившийся слух Кечинова различил явные изменения в тональности двигателей. Теперь звуковая палитра обогатилась неприятным металлическим постукиванием. Высокопоставленный пассажир нервно вдавил кнопку вызова. Стюардесса появилась тут же. И хотя на лице ее по-прежнему сверкала дрессированная полуулыбка, было заметно, что она нервничает.

– Что с вертолетом?

– Все в порядке, – взяв пустой стакан в подстаканнике, стюардесса сделала книксен.

– Да какое там «в порядке»? Я что – глухой?

– Командир экипажа просил передать, чтобы вы не волновались...

– Что это за звуки?

– Возможно, мелкая неполадка. Командир экипажа уже связался с диспетчерской службой. Не волнуйтесь. Вам что-нибудь еще принести?

– Я сам к нему схожу, – поднявшись, Кечинов двинулся в пилотскую кабину.

Лица членов экипажа оправдывали самые худшие подозрения. Теперь двигатель не стучал, а захлебывался в вое. Страшная болтанка сотрясала фюзеляж. Пилот безуспешно пытался выровнять траекторию полета. Штурман кричал в микрофон, что необходима экстренная посадка. Охранник ФСО, сидевший в кабине, также пытался связаться по рации с диспетчерскими службами.

И тут винтокрылая машина резко качнулась, словно напоролась на невидимое препятствие. Двигатель зашелся в кашле, заработал с перебоями, и огромная темно-зеленая стрекоза стала терять высоту. Вертолет несколько раз качнуло, он клюнул носом, угрожающе накренился, грозясь завалиться набок. Все попытки выровнять машину успеха не имели – окончательно отказали двигатели. Вертолет агонизировал – ему оставалось жить не более нескольких секунд. Резкий удар о землю, омерзительный скрежет ломаемых лопастей, пронзительный звон разбиваемого стеклоколпака – это было последние звуки, которые слышали члены экипажа и высокопоставленный пассажир.

Едва коснувшись земли, вертолет мгновенно вспыхнул – топливные баки, заправленные на нижегородском военном аэродроме, были полны топливом...

О трагической смерти Кечинова остальные заговорщики узнали лишь к полудню и, как ни странно, из сообщения в теленовостях. Юрий Подобедов с Глебом Чернявским завтракали в закрытом кабинете элитного московского ресторана, и последний, по своему обыкновению, распорядился включить телевизор.

– ...так называемые «черные ящики» уже обнаружены, сейчас идет расшифровка данных, – сообщила телеведущая. – По предварительной версии авиакатастрофа произошла из-за некачественного горючего.

Политтехнолог понуро взглянул на портрет Алексея Кечинова в траурной рамке – изображение это провисело в кадре почти десять секунд.

– Мда... – только и мог вымолвить он.

– Не ожидал такой прыти от нашего героя, – спокойно резюмировал чекистский генерал.

– Ты о Кечинове с его желанием всех нас сдать?

– О Муравьеве... Сориентировался быстро, – расправившись с омаром, Подобедов утер салфеткой влажные губы. – Нет, все-таки молодец мужик – правильно поступил. Поменять топливозаправщик – и всех делов. Или добавить в топливо какую-нибудь присадку. Виноватым сделают какого-нибудь прапорщика. А главное – у нас, у чекистов, руки чистые...

– Ты еще забыл о горячем сердце и холодной голове, – нервно напомнил Чернявский.

– Только вот почему он нам сразу не дал знать? – задумался чекист.

– Интересно, как отреагирует на эту смерть президент, – окончательно сник Чернявский.

– Никак.

– То есть...

– А он о ней не узнает. Да, начальника спецсвязи он выгнал, но на это место поставлен его заместитель – наш человек. Абсолютно вся связь с внешним миром блокирована.

– Не может быть, чтобы он не узнал... Ну, например, сам решит с Кечиновым связаться – и тогда что?

– Нет, когда-нибудь и узнает.... Когда президентом не будет. Но это уже решительно ничего не изменит. Во всяком случае – для него.

Завтрак завершили в полном молчании. Закурив, политтехнолог уныло промолвил:

– Мне кажется, покойный Леша... земля ему пухом, по-своему был прав.

– В том, что хотел заложить нас президенту? – уточнил Подобедов. – Ты вообще представляешь, чем это могло для нас закончиться? Собаке – собачья смерть! Ладно, давай выпьем за упокой его души, – чекист потянулся к графинчику.

– Да не о том я! Тебе не кажется, что Муравьев слишком много на себя берет?

– Ты хотел замарать руки мокрухой? – Подобедов уже разливал спиртное по рюмкам.

– Ты ничего не понимаешь. У него – душа палача. Люди для него – мусор...

– Политика – вообще очень грязное дело, – встал на защиту армейского генерала лубянский функционер. – Тебя послушай – так прямо гуманист чистой воды...

– А ты не боишься, что завтра и мы окажемся для него таким же мусором?

– Вот только не надо этой интеллигентской рефлексии. Это в тебе твое высшее филологическое образование сказывается, – снисходительно улыбнулся чекист. – Драться за власть надо жестоко, безжалостно и твердо. Муравьев все правильно сделал.

– Юра, послушай меня, – с все возрастающей тревогой в голосе продолжил политтехнолог. – Мы явно не на того поставили. Муравьев... он нас всех передушит!

– Не передушит. И вообще, Глебаня, не забывай: у нас на Муравьева – сорок чемоданов компромата.

– А если мы этим компроматом не успеем воспользоваться?

– Да что ты несешь! – Подобедов поднялся из-за стола. – Компромат ценен не сам по себе, а лишь в качестве пугала. А я нашего героя уже попугал... на первом этапе его разработки. Так что, как ни крути, – он у нас на крючке.

– Боюсь, чтобы мы у него на крючке не оказались, – уныло возразил Чернявский.

Уже проходя через общий зал, он обратил внимание на гигантский аквариум у стены. Огромные камчатские крабы с чудовищными клешнями дрались друг с другом за толстыми стеклянными стенками, норовя если и не откусить что-нибудь от врага, то хотя бы немного покалечить. И Глеб Чернявский, будучи почти интеллигентным человеком, не мог удержаться от аллюзии: так ведут себя и пауки в банке, и политики в борьбе за власть.

Глава 8

За тонированными окнами президентского вагона проносилось свежевспаханное поле, от земли поднимался чуть заметный пар. Любой мало-мальски смыслящий в сельском хозяйстве человек заметил бы, что поле в спешке перепахано вместе со скудным урожаем зерновых и многочисленными сорняками. Из-под комьев земли там и сям торчали солома и даже целые кусты чертополоха. Но глава государства сельхозакадемию не кончал и, в отличие от некоторых его коллег по СНГ, не начинал карьеру руководителя директором отстающего совхоза. Он смотрел на синевшую на горизонте полоску леса, у которой черным жуком застыл трактор.

– Ты, Клим, преувеличиваешь, – вздохнул президент и задернул штору на окне кабинета.

– Белкина не могла просто так отстать от поезда, – твердо заявил Бондарев.

– Телевизионщики – народ неорганизованный, – выдал президент расхожую фразу, – но и их призовем к порядку. Сообщение, что отставшую телегруппу нужно доставить к поезду, уже отправлено.

– Каков ответ? – не унимался Клим.

– Если я лично буду проверять каждую мелочь, заботится об отставших, то мне не останется времени управлять государством. Я – не дед Мазай, а они – не зайцы. К счастью, помощников у меня больше, чем нужно, – выполнят поручение. Если тебе просто неуютно в дороге без женщины, с которой ты привык засыпать, – мелькнула чекистская улыбка, – ты так и скажи. Как друг, я тебя пойму, но не как глава государства.

– Я спокойно засыпаю и в одиночестве. Ты как хочешь, а я останавливаю поезд на следующей станции, – Бондарев тяжело опустил на стол ладонь.

В ответ взметнулись брови, хотя обычно собеседник Клима не любил выражать на лице эмоции.

– Однако...

– Кто здесь комендант – ты или я? Расселся – нога за ногу, будто хозяин, – и, не дав возразить, Бондарев потянулся к переговорному устройству. – Скажешь, что поезд будет стоять на ближайшей станции, пока не доставят съемочную группу.

Президент подчинился без энтузиазма, но, тем не менее, слушая его, нельзя было усомниться, что решение принято самостоятельно:

– ...Мне плевать на график, – сухо закончил он разговор с руководителем охраны и отключил связь. – Теперь ты доволен?