Михаил Серегин - Секс не бывает безопасным (Повести) Страница 22

– Здравствуйте, больной. – Она вошла к нему в палату, которую он делил теперь с тремя выздоравливающими.

– Ты? Я думал – мы с тобой больше не увидимся.

– Это чисто деловой визит, – присаживаясь, успокоила его Дарья.

– Вижу, гостинцев нет.

– Неправда. – Она вытащила из сумочки несколько упаковок поливитаминов и аскорбиновую кислоту с глюкозой. – Вот, зашла в аптеку.

– Спасибо. Что же привело сыщика к пострадавшему от бандитской пули?

– Мне надо знать ответы на некоторые вопросы.

– Игра «Что? Где? Когда?» началась. За знатоков играет Антон Баров, за телезрителей – Дарья Данилова. Первый вопрос. – Он сделал вид, будто ударяет в гонг.

– Против знатоков играет Горидзе Георгий из Стамбула и просит ответить, почему он специально занижает цены в своем магазине?

– Знатокам необходимо подумать. – Он отвернулся от нее, а когда посмотрел вновь, от прежнего Антона – раненого парня на больничной койке – не осталось и следа. Теперь на нее смотрел деловой человек. И неважно, что вместо строгого костюма на нем больничная пижама. – Телезрители уверены, что хотят услышать правильный ответ?

– Да, – подтвердила Дарья.

– По мнению знатоков, это делается для того, чтобы получить легальный документ на ворованную вещь. При пересечении границы возможны неурядицы, все-таки речь идет о золоте. Для того чтобы вещь была куплена по всем правилам, директор выставляет ее на продажу, и в тот же день приходит покупатель, который забирает ее. Ясно, что покупатель и директор – одна команда, в то время как продавцы не имеют ни малейшего понятия о том, что происходит. Это самый простой способ легализовать ворованный товар, а цена занижается лишь только из-за того, чтоб не выкладывать слишком много. Ведь речь идет о наличных.

– В таком случае в игру вступает, – Дарье нравилось это развлечение, – директор ювелирного магазина в городе Саратове Антон Баров. Он спрашивает: почему у него в магазине лежало кольцо, которое стоило куда больше? Неужели по той же самой причине?

– Ответ знатоков. – Антон приподнялся на кровати чуть выше и теперь почти сидел. – Директор увеличил цену на все закупленные изделия на пятьдесят процентов, не вникая, какое кольцо должно стоить дороже, а какое дешевле.

– Третий раунд. Дарья Данилова из того же Саратова спрашивает: значит ли это, что директор магазина не преступник?

– Ответ знатоков: директор честный коммерсант.

– Тогда вопрос номер четыре от коллекционера Берестова, опять же из Саратова: как полагают знатоки, почему к Гоги за дорогим браслетом, который стоил у него очень мало, пришел некто Иннокентий из ОАЭ?

– Ответ знатоков – вероятно, они знакомы.

– Тогда ответ на вопрос номер три вызывает сомнения. Может ли быть чистым директор магазина из Саратова, если директор магазина в Стамбуле и коллекционер из Эмиратов люди явно нехорошие?

– Похоже, меня крупно имели несколько лет подряд. – Ему уже не хотелось играть.

– Тогда последний вопрос. Назовите мне человека, который чаще других покупает у вас украшения. – Дарья затаилась. Антон мог и не знать.

– Не знаю, – покачал он головой.

Ее настроение сейчас напоминало проседающий под ногами грунт.

– Но, вероятно, знает Валя. Она-то постоянно работает.

– Давно она к тебе заходила?

Баров ответил немедленно:

– Только в тот раз, когда звонил Гоги. Ты могла бы съездить к ней, она сейчас в отпуске – до тех пор, пока я не вылечусь.

– Я, конечно, прокачусь, но если честно, то мне кажется, что ехать некуда.

– Ты думаешь, она мертва?

– Нехорошо, конечно, но обстоятельства дела на другие мысли как-то не наводят. – Она почувствовала, что ей снова стало плохо. Снова страшно. – Давай адрес.

– Я тебя прошу, будь поосторожнее.

Собрав волю в кулак, она попрощалась с Антоном и понеслась в гости к Вале.

Валя жила в двухэтажном доме в старом центре города. Чтобы подняться к ней на второй этаж, надо было войти во двор и по прогнившей деревянной лестнице подняться на высокое крыльцо. Войдя в дом, пройти по узкому темному коридору, вдоль стен которого стояли какие-то прохудившиеся ведра и тазики, затем найти лестницу, ведущую на второй этаж, и по скрипучим ступенькам добраться наконец до квартиры номер четыре.

У японцев четверка означает смерть. Дарья это знала, но надежда умирает последней.

Постучав в тонкую дверцу, она терпеливо стала ждать, что произойдет. Так как ей никто не спешил открывать, она повторила. Тишина. Пришлось еще раз.

Соседняя дверь застонала, и совсем седая старушонка высунула голову в плохо освещенный коридор.

– Чего стучите? – пропела она. – У Вальки второй день тихо. Ейный барин в отпуск ее отправил, может, уехала куда?

– Вы не знаете куда?

– Опосля того, как она забыла принести мне хлеба, мы с ей не общаемся.

– Думаю, это серьезно, – согласилась Дарья. – А у вас чисто случайно нет ключа от ее квартиры?

– А как же нет. Есть! У нее ж стиральна машина, я у нее с бельем вожусь.

– Логично. Тогда, может, откроете?

– Вам зачем? – Она уже выползла наружу полностью. – Я вас не знаю. Вы кто такая?

– Я подруга того самого барина. Впрочем, могу и не заходить. Вы сами войдите и посмотрите, все ли в порядке.

– Никак, случилось чего? – Старушонка была маленькая, сухонькая, но, судя по ее высказываниям, весьма вредная.

– Посмотрите, пожалуйста, – несколько настойчиво предложила Дарья.

– Ты, дочка, не сходишь мне за хлебом?

– Схожу, только откройте дверь.

– А откуда я знаю, что ты не воровка?

– А вы и не знаете, но дверь-то открыть надо.

Препирательства закончились победой Дарьи. Шамкнув губами, бабуля скрылась у себя в каморке минут на пять. Когда она появилась снова, в руке у нее белел листочек бумаги.

– Вот, – подала она Дарье.

– Да тут целый список, – протянула Данилова. – Чай, сахар…

– Деньги вам нужны?

Вопрос потряс девушку, но, поглядев на то, чего хотела старуха, она отмахнулась.

– Не надо, я так возьму.

– Что, уже в магазинах все бесплатно? – не унималась бабка.

– Вы открывайте дверь, а после я схожу за продуктами, посмотрим, что там. – Дав команду, Дарья заняла выжидательную позицию.

– Вот и умница. – Бабка сняла с шеи ключ, который висел у нее на размахрившейся бельевой веревочке, и стала открывать дверь.

Обращаться с замком она умела. Раз-два – и готово.

Дверь отошла в сторону, и они оказались в крохотной прихожей. Налево кухонька, направо комнатка.

– Она живет одна? – Дарья заглянула в кухню. Она не могла поверить, что в таком запустении живет женщина.

– Одна, совсем. Только вот я у нее.

– Вы что, родственники?

– Нет, я просто… Ох!

Дарья бросилась на громкий вздох, чувствуя, как разгоняется сердце.

Она застала скорбную картину. Посреди комнаты на полу лежала Валя с простреленной головой, а прямо на ней – умирающая бабка. Лицо ее посинело, изо рта доносился слабый хрип.

– Сердце, – прошептала она, хватаясь за грудь.

Очень скоро остекленевшие глаза стали смотрели на мир абсолютно безразлично.

Дарья осмотрелась. Старый диван, черно-белый телевизор на тумбочке. Два старых стула с прохудившейся обивкой, из-под которой торчали белые клочья наполнителя. Пожелтевшие от времени обои.

Убили Валю выстрелом в голову. Что она знала? Кому стала неугодна?

Теперь уже на эти вопросы вряд ли удастся получить ответ. На такой жаре тело быстро начинает разлагаться, а здесь пока и запаха нет.

Осмотрев рану вслед за судмедэкспертом, Серегин поднялся и подошел к окну.

– Что, снова через форточку? – произнес он вслух, собственно, ни к кому не обращаясь. Дарью, по его личному распоряжению, не трогали и с места преступления не выпроваживали. Поэтому у нее была возможность подать голос.

– Я осмотрела окно, там нет ничего интересного.

– Есть пуля! – доложил лейтенант Колбин.

Все повернулись к нему. Раскрошенная штукатурка вокруг небольшого отверстия четко обозначала место, куда вошел свинец после того, как разнес голову Вали.

– Придется покопаться, – тут же сообщил подоспевший эксперт, – глубоко засела, но, судя по входному отверстию на голове жертвы, – это скорее всего тридцать восьмой калибр.

– Ну так доставайте! – поторопил Серегин. – Кто-нибудь знает, когда ее убили?..

Судя по температуре тела, Валю убили всего три часа назад.

– Похоже, наш стрелок жив, только на этот раз пользовался он пистолетом.

Они вышли во двор. Серегин закурил, чего Дарья от него не ожидала. Сама она предпочитала успокаивать нервы либо сексом, либо спиртным, а в данный момент ни то, ни другое не представлялось возможным.

Майор признался в том, что рано закрыл дело, но не забыл добавить, что преступлений много, а людей, как всегда, не хватает.