Жерар де Виллье - К западу от Иерусалима. Смерть в Бейруте. Багдадские повешенные Страница 22

Он говорил тихим и мягким голосом. Малко не верил ушам.

– Как? Вы собираетесь…

Эмир скривился, обнаружив два ряда белых зубов.

– К письму будет приложен второй палец. Хиллман должен понять, что я не отступлюсь и любыми средствами получу необходимые мне сведения.

– Иными словами, вы снова будете пытать Китти? – медленно спросил Малко.

Эмир покачал головой.

– Речь идет не о пытке. Но из–за отсутствия доктора Вейстора мне придется обратиться к хирургу Шаку, гораздо менее опытному.

– Я не напишу этого письма, – твердо сказал Малко. – Впрочем, я вам уже сообщил, что Фостер Хиллман мертв.

Некоторое время эмир молча смотрел на Малко, затем неожиданно щелкнул пальцами.

– Я придумал. Письмо напишет сама мадемуазель Хиллман. А вы продиктуете ей текст.

– Она умственно неполноценна и не сможет ничего написать.

Эмир снял телефонную трубку и сказал что–то по–арабски, после чего положил ее на место, не глядя на Малко.

Дверь открылась, вошла Китти Хиллман. Она была еще более очаровательна, чем на фото, но приглядевшись внимательнее, Малко отметил выражение животного страха на ее детском личике. Такое выражение глаз бывает у животных, охваченных пламенем пожара. Малко не мог оторвать взгляда от грязной повязки не ее левой руке.

– Мадемуазель Хиллман не произнесла еще не единого слова с тех пор, как находится у нас, – сказал эмир. – Надеюсь, вам больше повезет… Я оставлю вас наедине.

Малко узнал охранника Китти – это был матрос с обезображенным оспой лицом, пытавшийся убить его.

Малко повернулся к эмиру.

– Прикажите всем выйти. Мне нужно с вами поговорить с глазу на глаз. В ваших же интересах.

Эмир колебался, но затем приказал Азизу и Китти удалиться.

– Я вас слушаю, – промолвил высокомерно эмир.

– Вы должны отпустить Китти со мной. Таким образом вы получите шанс спасти свою жизнь. Иначе будет поздно.

Эмир иронично улыбнулся.

– Вы хотели остаться наедине со мной из–за этого смехотворного предложения? Вы напрасно теряете время.

Малко, еле сдерживаясь, медленно промолвил:

– В таком случае вы человек конченый. У эмира стали чуть заметно дрожать руки.

– Во всяком случае, убьете меня не вы. И не Фостер Хиллман.

– Фостер Хиллман не сможет вас убить, так как он умер неделю назад. Как раз в тот день, когда ему позвонил ваш сообщник, он покончил с собой.

Эмир пристально посмотрел на Малко. Тот продолжал:

– За моей спиной все ЦРУ.

Эмир перебил его:

– Если бы Фостер Хиллман умер, я бы это знал.

– Мы позаботились о том, чтобы этого не узнал никто, – с горечью сказал Малко.

Однако эмир не поверил.

– Если Фостер Хиллман мертв, то мне нечего бояться: ваши шефы не станут тратить деньги и жертвовать людьми, чтобы спасти девушку… В этой профессии нет места сантиментам.

Малко холодно улыбнулся.

– Вы что–нибудь слышали о генерале Рэдфорде? Он глубоко уважал Хиллмана и знает, почему тот покончил с собой. Он будет преследовать вас до конца жизни. Сейчас он возглавляет ЦРУ, и я здесь по его приказу.

Эмир вытер пот со лба. Он мысленно проклинал египтян.

– Если то, что вы говорите, правда, то я должен буду убрать вас вместе с девушкой. Никто ничего не сможет доказать.

– Убив Китти, вы подпишете себе смертный приговор.

Он по–прежнему не мог убедить эмира.

– Отправляйтесь к ней, – приказал эмир. – Это письмо необходимо мне как можно быстрее.

* * *

Китти Хиллман, съежившись, сидела на узкой кровати, обхватив колени правой рукой и закрыв левой лицо.

Малко секунду стоял неподвижно, чтобы не напугать девушку.

Комната Китти была точно такой же, как та, в которой он провел ночь, и выходила на тот же безлюдный горный пустырь. Почти сутки Малко был оторван от внешнего мира.

– Китти, – тихо позвал он.

Девушка не шелохнулась. Малко медленно подошел и положил руку на ее плечо.

– Китти, не бойся, я твой друг.

Он не знал, понимает ли она его, и повторил фразу несколько раз. У него был только один выход: бежать вместе с Китти. Однако в данный момент это казалось невозможным.

Китти опустила руку, прикрывавшую лицо, и взглянула на Малко. Успокоившись, она вытянула ноги и опустила голову на подушку.

Глядя в полные нежности золотистые глаза Малко, Китти тихо спросила:

– Кто вы?

Но, испугавшись собственной смелости, она быстро отвернулась к стене.

– Я ваш друг, Китти, – повторил Малко. – Я друг вашего отца.

Она не понимала, но, схватив руку Малко, крепко сжала ее. Затем прошептала:

– Я хочу уехать. Мне страшно.

– Мы уедем, – спокойно сказал Малко.

Китти заплакала.

Около двух часов Малко приручал к себе Китти, как животное. Она, безусловно, была травмирована своим положением, и Малко был первым человеком, который обращался к ней с нежностью. Это было волнующе и жутко. За двенадцать лет работы в Разведывательном управлении Малко впервые столкнулся с такой бесчеловечностью.

Ночь, как всегда в тропических странах, наступила неожиданно. Китти задремала.

Малко вздрогнул, услышав поворот ключа в двери.

В комнату вошел эмир в сопровождении доктора Шака. Эмир иронично посмотрел на Малко.

– Итак, господин агент ЦРУ, чего вы добились?

Китти неожиданно широко открыла глаза и забилась в угол кровати.

Эмир пожал плечами.

– Вы написали письмо, господин Линге?

– Нет. Вы прекрасно видите, что девушка не в состоянии писать. Кроме того, я вам сказал, что Фостер Хиллман мертв.

– Я вам не верю, – ответил эмир. – Я считаю, что американцы недостаточно хитры, чтобы скрыть смерть такого человека. Вы напишете письмо, а она его подпишет. Я оставлю вас с мадемуазель Хиллман. Если письма не будет, то в этот раз мы отправим ее отцу не палец дочери, а глаз…

Эмир не шутил.

– Вы опасный сумасшедший, – констатировал Малко.

Ничего не ответив, эмир вышел из комнаты. В коридоре его ждали Абд эль–Баки и Абдул Азиз, не верившие в успех операции «Хиллман», и жестокость эмира возрастала по мере увеличения его страха.

– Ждите меня здесь, – приказал им эмир.

Оба египтянина поклонились.

После ухода эмира Китти разрыдалась. Крупные слезы текли по ее щекам.

– В чем дело, Китти?

– Мне страшно, – сказала она. – Я хочу уехать.

Она смотрела с мольбой на Малко большими наивными глазами. Малко погладил ее по голове, пытаясь успокоить. Китти постепенно расслабилась и задремала.

Неожиданно в коридоре послышались шаги, и в комнату вошел эмир.

– Письмо готово? – спросил он. Малко отрицательно покачал головой. Эмир взорвался.

– Глупец! Ваше упрямство ничего не изменит. Я все равно получу необходимые сведения. Завтра утром Шак будет оперировать мадемуазель Хиллман.

Китти спала, свернувшись калачиком.

– Чего вы добиваетесь? – спросил Малко.

Эмир объяснил:

– Список агентов ЦРУ в арабских странах Среднего Востока. Установлено, что почти все они работают на Израиль…

Малко был потрясен.

– Эти сведения никто и никогда не сообщит вам. Ни при каких обстоятельствах. Зачем вам понадобился этот список?

Эмир отошел от двери и жалобным тоном сказал:

– Меня шантажируют египтяне. На карту поставлена моя жизнь, поймите меня.

К Малко стала возвращаться надежда.

– Ваша светлость, – сказал он, – освободите Китти, и вам не придется никого бояться. Мы обеспечим вам полную безопасность.

Эмир покачал головой.

– Вы не сможете проверить, отравлена ли моя пища, забрался ли кто–нибудь с кинжалом под мою кровать… Мне нужны сведения.

– Значит, война с Израилем продолжается, – вздохнул Малко. – Я считал вас умнее, ваша светлость.

– Я предпочитаю быть живым, – отрезал эмир. – Я не верю вашим обещаниям, с меня хватит тех, которые я получил от англичан. Вспомните Нури Сайда в Багдаде.

Англичане поклялись, что обеспечат ему безопасность. Его нашли подвешенным за ноги на дереве, и его тело было разорвано толпой. До свидания, господин Линге.

Он сказал что–то по–арабски, доктор Шак схватил Малко за руку. Малко запнулся о стул, который с грохотом упал, разбудив Китти. Китти, увидев Шака, истерично завизжала. Малко вывели в коридор, и еще долго его преследовал крик девушки, перешедший в сдавленные рыдания.

Оказавшись в комнате, Малко тихо выругался от ярости и беспомощности.

Он был уверен в том, что Крис и Милтон что–нибудь придумают, чтобы вызволить его отсюда.

Итак, война с Израилем продолжалась за две тысячи километров к западу от Иерусалима.

Малко подошел к окну. Голый и скалистый холм был безлюден; изгородь из колючей проволоки отделяла его от свободного мира.